Впервые панк-опера была поставлена в Париже несколько лет назад, после чего Кустурица не раз выражал желание показать ее российским поклонникам. Так как Kubana – крупный рок-фестиваль, а по сути — многодневный опен-эйр, то и играть актерам придется на открытом воздухе. А это ни много ни мало восемьдесят человек, которые прилетят вместе с Кустурицей. Не считая гусей, уток и прочей живности, необходимой для создания на сцене поистине цыганского веселья.
- Опера это нечто особенное, - рассказывает о своем творении сам режиссер. - Это история о цыганах, то есть об очень свободолюбивом народе. А раз так, то перемешение места действия на открытое пространство должно только сыграть на руку опере. Конечно, если мы еще раз отрепетируем все трюки и очень слаженно сработает технический персонал. Главное условие — сохранить оригинальное, очень мощное звучание. Эта мощь, эти полтора часа пения и музыки — должны завоевать пространство.
- Вы настаиваете, что поставили не просто рок-оперу, а именно панк-рок оперу.
- На самом деле, не существует никаких жанров. И мы своей оперой хотели лишний раз это доказать. Все эти разграничения жанров в кино, в опере и прочем… Вот я смотрю на то, что получается – и понимаю, что лучше назвать это просто театром. Опера имеет очень четкие правила. Если называть это панк-рок оперой, нужно понимать, чем она отличается от других пятнадцати классических вариантов. Для меня было волнительно поработать в театре. Здесь можно делать все, чего нельзя в кино. А работать, наоброт, гораздо проще. Театр — пространство абстрактное, и это пространство дает вам возможность творить чудеса. Вроде театральных трюков, которые проделывал ваш Мейерхольд: что-то между цирком и серьезным театром. И мы говорим о чем-то, составленном по классическим канонам, но показанном с другой стороны.
Несмотря на то, что Кустурица отказался снимать фильм об Иосифе Сталине, мотивируя это тем, что не хотел бы, чтобы политика вмешивалась в искусство и наоборот, режиссер часто высказывается на больные актуальные темы. Например, о тенденции современного общества к беспорядкам, волнениям и даже государственным переворотам.
- Я верю, что мир движется по тропе отчуждения и язычества, - говорит Эмир. — Между двумя антропологиями – христианской и не христианской. Не христинская сейчас отлично работает. Это новая языческая цивилизация. Я называю ее «язычество hi tech». Все используют электронную технику, чтобы наслаждаться жизнью, ни у кого нет иллюзий, нет главной идеи. Они сами себя посвящают миру, где правит наука, им не нужна и не нравится никая культура.
