Кадры с Беньямином Мурмельштейном — так зовут этого мудрого старейшину — Клод Ланцман снял в Риме еще в 1975 году, когда работал над главным фильмом в своей карьере - лентой «Шоа». Картина идет 8 часов 20 минут, в ней бывшие нацисты и узники концлагерей от первого лица рассказывают историю одного из самых чудовищных преступлений двадцатого века. Работа над фильмом затянулась на десять лет, и даже в финальный монтаж не могли войти все факты, найденные Ланцманом. Как признается 87-летний классик документального кино, а в прошлом — один из организаторов Сопротивления и приятель Жан-Поля Сартра, то, что он услышал в 1975 году на балконе римской квартиры еврейского старейшины, не отпускало его долгие годы. «Я не мог позволить, чтобы я так и остался единственным носителем этих уникальных фактов», — говорит Ланцман во вступлении. Фильм начинается с железнодорожной платформы Терезина — так теперь называется город, в котором во время Второй мировой войны было разбито «образцовое гетто» Терезиенштадт. Ланцман провожает взглядом уходящий один за другим составы, приговаривая: «Есть такие вещи, движение которых мы не в силах остановить». Именно в это гетто нацисты завлекали своих жертв, обещая устроить им настоящий рай для евреев — социальную и интеллектуальную резервацию самых талантливых, самых достойных из них. Для этих целей каждой из семей было выделено отдельное жилье и рабочее место. Но как только были отсняты все необходимые пропагандистские фильмы, в которых счастливые евреи с улыбкой пинают футбольный мяч во внутреннем дворе, начались все те же отправки в концентрационные лагеря, а счет убитых перевалил за сто тысяч. Расправились нацисты и почти со всеми «еврейскими старейшинами», служившими здесь местным самоуправлением. Каждому из них пустили пулю в затылок. Каждому, кроме Беньямина Мурмельштейна. Его появление на экране предваряет долгий общий план Рима — города, в котором он встретил свою старость. На разминочный вопрос Ланцмана о красоте Вечного города, старейшина отвечает с юмором: «Не думаю, что Рим нуждается в моем признании его красоты». Дальше состоялся долгий, обстоятельный разговор. Воспоминания Беньямина о его борьбе с Адольфом Эйхманом — человеком, выбранным Гитлером для «окончательного решения еврейского вопроса» — перебивается историческими фактами, фотографиями, зарисовками жителей гетто и современными планами Терезина. Тихого, почти безлюдного городка, в чьих солнечных улочках невозможно заподозрить ужасное прошлое.
В это время братья Джоэл и Итан Коэны в соседнем зале дарили публике чистую радость и наслаждение. «Внутри Лльюина Дэвиса» — рассказ о фолк-музыканте, который пытается прославиться в Нью-Йорке 1961 года, выступая в рамках фестиваля Gerde’s Folk City. Того самого, где впервые появился на публике 20-летний Боб Дилан, остроумный привет которому Коэны передадут ближе к финалу.
Главную партию, собственно Лльюина Дэвиса, исполняет Оскар Айзек («Совокупность лжи», «Робин Гуд», «Эволюцию Борна»). На бэк-вокале — Джастин Тимберлейк и Кэри Маллиган.
Как рассказал младший из братьев, Итан, идея фильма выросла из одной сцены:
— В какой-то момент Джоэл воскликнул: «А что если так? Фолк-музыкант только закончил выступление, ему передают, что на улице его ждет какой-то поклонник. Он выходит, а тот ни с того ни с сего набивает ему морду? Давай подумаем об этой сцене. Почему каждый хочет ударить фолк-певца?» Вот так, отталкиваясь от этого эпизода, мы и написали сценарий. Фильм — наша попытка объяснить этот эпизод.
Объяснение в фильме если и дано, то весьма условное. Получив от таинственного доброжелателя крутую взбучку, Лльюин и правда начинает шевелиться, отправляясь за славой из Нью-Йорка в Чикаго и обратно. Не достигнув успеха, оставшись к концу фильма ровно с тем, с чем и начинал, Дэвис тем не менее проходит большое путешествие внутри себя. Там, где-то глубоко, недоступные ни ему, ни его гитаре, покоятся все его переживания и разочарования, больные расставания и опасные встречи.
Заходя на опасную территорию сентиментальной мелодрамы (да еще и под такую специфическую музыку, как фолк), режиссеры ни на секунду не отпускают зрителя до самых титров. По сути, от классических Коэнов здесь только совершенно необязательный с точки зрения сюжета, но важный для атмосферы эпизод путешествия Дэвиса автостопом. Первой на трассе останавливается машина старой джазовой звезды (любимый актер Коэнов Джон Гудман) и его молчаливого помощника. Этот безразмерный старик, опирающийся на два костыля и засыпающий после каждого второго слова, тем не менее подолгу проводит время на заправках в туалетах, чтобы привести себя в порядок — так, как это положено музыкальным звездам. Сюрреалистичная, гротескная пара врывается в повествование так же необычно и неожиданно, как и покидает его, оставляя Дэвиса и зрителей в приятном недоумении — что же это было?
Остальное время Лльюин только и делает, что поет свои никому не нужные песни. Препирается с девушкой (Маллиган) лучшего друга (Тимберлейк). (В минуту ссоры он у нее спрашивает: «Так, на чем мы остановились?» Она отвечает: «Ты говорил, что считаешь меня карьеристкой, а я говорила, что ты лузер»). И пытается угнаться за непослушным рыжим котом — непутевым домашним животным одного из друзей безработного Лльюина, пустившего его на ночлег.
Словно издеваясь над публикой, Джоэл Коэн в своей манере прокомментировал работу хвостатого актера примерно так:
— У фильма и так не было ни особенного сюжета, ни интриги, поэтому пришлось добавить кота. В итоге весь фильм крутится вокруг него!
Впрочем, отбросив все песенки и рыжих котиков (скажем по секрету, в фильме их будет целых два), новые Коэны — лиричная, неожиданно нежная сказка о застывшем времени. Как широкая река в спокойную погоду — кажется, что вода застыла, в то время как она своим течением несет героя все дальше и дальше.
Кольцевая композиция, все такой же точный, но уже не такой безжалостный юмор, бесподобная игра актеров (да и котиков тоже) — этот скромный фильм про запутавшихся в себе нью-йоркцев больше всего напоминает раннего Вуди Аллена. Только сделанный на высочайшем техническом уровне и одними из самых умных и талантливых режиссеров американского авторского кино.
Одно только это, несмотря на видимую простоту и отказ от экспериментов с формой и содержанием, автоматически делает «Внутри Лльюина Дэвиса» пока самым совершенным фильмом в конкурсе.
