Реставрация сознания
В который раз убеждаешься, что жизнь идет волнами. Еще несколько лет назад у меня было неподдельное ощущение, что творческое наследие Курехина растворилось в каком-то непрерывном и бесконечном вакууме. Возможно, только в Питере, где проводились ежегодные фестивали памяти Курехина, Капитан все еще оставался «сакральным символом города». В других же хуторах и селах, включая столицу, о нем позорно забыли. Втайне мечтая об идеальной модели мира, я начал трясти память и архивы соратников Капитана с целью передачи эстафетной палочки новым поколением. Со временем эти археологические раскопки превратились в книгу. В процессе ее написания были проведены десятки лекций, «круглых столов», брифингов и эфиров, посвященных творчеству Капитана. И, о чудо, что-то в воздухе все-таки стало меняться — по крайней мере, мне так казалось…
Грядущее 60-летие Курехина предсказуемым образом взбодрило критиков, музыкантов, режиссеров театра и кино. К примеру, скрипач и кинокомпозитор Алексей Айги вместе со своим ансамблем, музыкантами «Поп-механики» и оркестром Ad Libitum реанимировал музыку Курехина к таким культовым кинофильмам, как «Господин оформитель», «Трагедия в стиле рок», «Два капитана II», «Замок». На презентации «Безумной механики русского рока» Айги признался журналистам: «Конечно, в Питере были недовольны, что люди из Москвы взялись за святое. Надо сказать, что у Курехина не было своего Стива Вая, который ходил бы и записывал все, что наиграл Фрэнк Заппа. В итоге весь Заппа издан на нотах, а нот Курехина практически не существует. Все, что мы в ближайшее время планируем сыграть, надо перевести из аудио, иногда очень плохого качества. Если киномузыка — там постоянно разговаривают герои. Это большая проблема, но мы боремся с ней».
«В студии Капитан не загружал себя такой мелочью, как написание нот, — вспоминает джазовый критик Дмитрий Ухов. — Сережу избаловала вся эта рок-тусовка, где достаточно было просто импровизировать. Он мог писать мелодии и ноты лучше любого культового композитора Каравайчука, но он этого не делал».
Придумав свой яркий стиль в музыке, Капитан не доводил до конечного вида студийные записи. Он не экспериментировал со звуком, контурно обозначал аранжировки и не прописывал «альтернативные варианты» дублей. Порой ему банально не хватало усидчивости. Он явно торопился сделать все как можно больше и быстрее — не только в студии, но и в жизни. «Киномузыка не была для Курехина чем-то очень серьезным, — считает режиссер фильма «Над темной водой» Дмитрий Месхиев. — Мне кажется, он не очень-то в это врубался, и его музыка была порой не бесспорной. Он создавал вокруг себя миф и очень на это распылялся».
Однако спустя два десятилетия Леша Айги все-таки реставрировал кинобоевики Курехина, с блеском возвратив им новую жизнь. В течение нескольких дней он выступил с этой программой дважды: в Питере, где ему, в частности, помогали Бутусов, Каспарян, Гайворонский и Волков, а также в Москве. На фестивале «Усадьба Jazz» в Архангельском на минувшей неделе Айги пригласил на Главную сцену не только ветерана «Поп-механики» Сергея Летова, но и молодую московскую группу Shoo, исполнение которой «Последнего вальса» Курехина и собственной композиции «Капитан» явились одной из кульминаций концерта.
60-летие Курехина не осталось незамеченным и независимой премией Артемия Троицкого «Степной волк», раздавшей награды в прошлую пятницу. Группа «Кира Лао» исполнила композиции с «Детского альбома» Курехина. Участники дуэта Two Siberians Артем Якушенко (электроскрипка) и Юрий Матвеев (электроакустическая гитара) исполнили боевики Курехина в собственных инструментальных версиях. Это выглядело дерзко, неожиданно, но при этом — искрометно и феерично, что бросилось в глаза как критикам, так и поклонникам иркутской группы, курсирующей в последние годы между Нью-Йорком и Москвой. «Вообще-то обычно мы исполняем только свои произведения, — признался Юрий Матвеев. — Но в грядущий юбилей Курехина не смогли не отдать дань большому композитору и яркому провокатору. Удивительно, как легко легла в нашем исполнении «Донна Анна», а потом и «Тибетское танго» из легендарного рок-альбома «Радио Африка» — и даже без фирменных «ом хо-хом» и «кукукун фи-фи!».
Неизвестный Курехин
Вспоминая Капитана, на лекциях, посвященных его юбилею, я иногда вспоминаю про не вошедшие в книгу материалы, связанные с последними годами жизни Сергея. Дело в том, что, будучи всеобщим любимцем, признанный в нескольких питерских СМИ «человеком 1994 года», Капитан незадолго до смерти внезапно попал в черную полосу внутреннего кризиса. В те дни ему искренне казалось, что идеи «Поп-механики» начинают пробуксовывать и из его любимого детища словно выкачали воздух. Глазами Капитана «Поп-механика» перестала быть смешной и дерзкой, перестала ошарашивать и будоражить сердца людей.
«Нет целостности, нет общего ощущения, которое объединяло бы людей и заставляло их делать общую культуру, — признавался маэстро в одном из интервью. — Раньше «Поп-механика» строилась по принципу дружбы, собирала всех друзей и несла в себе определенный духовный заряд. Сейчас она может нести уже только чистый формальный заряд, и только такой заряд она и несет».
Оркестру безумной музыки в тот момент исполнилось десять лет, а выход на новый энергетический уровень никак не происходил. Казалось, Капитан использовал все варианты и способы. Судите сами: в концертной программе «Гляжу в озера синие» маэстро выводил на сцену обнаженную арфистку и заворачивал в фольгу Эдуарда Хиля, который пел «Сказки венского леса», а под ногами у него бегали сотни кроликов. Затем на презентации своего агентства «Депутат Балтики» Курехин грозился атаковать бактериями зал БКЗ «Октябрьский», а буквально через месяц усадил поэта Пригова за руль экскаватора в театральном спектакле «Колобок». Он по-прежнему пытался создать вселенную из хаоса, но как-то без прежней удали. Возможно, ему надоело делать копии и компилировать стилизации. Концерты становились предсказуемыми, а отношения с музыкантами — коммерческими. «Я хочу поиграть, но мне не с кем играть», — исповедовался Курехин друзьям. Пытаясь развеять нахлынувшую тоску, он даже придумал теорию, что «с годами джазовые музыканты усыхают и скукоживаются, а рок-музыканты, наоборот, как-то раздуваются».
К примеру, когда Курехин вернулся в Питер из Германии, где его саксофонист устроил алкогольную феерию и фактически сорвал выступление «Поп-механики», Капитан чуть ли не впервые за несколько лет ушел в многодневный запой. «Сергей мучился чуть ли не физически, — вспоминает его приятель и журналист «Пятого колеса» Виталий Потемкин. — Видно было, как ему тесно и как он начинал томиться. Приехав из Германии раньше времени, он запил… Приходил каждый вечер ко мне домой, напивался и не знал, что будет делать дальше». «Я помню, что в определенный момент у Сергея случилось хроническое переутомление, — рассказывает Дмитрий Месхиев. — Иногда, когда я садился за руль, он падал на переднее сиденье и сразу же засыпал. Возможно, он спал крайне мало».
К усталости Капитана еще добавился и его финансовый кризис. «Сереже часто не платили деньги за фильмы, — рассказывал мне в 2011 году скрипач «Поп-механики» Алексей Заливалов. — Происходило это только потому, что маэстро не сдавал на «Ленфильм» ноты с написанной партитурой». «Я помню, что у Сергея все время не хватало денег, вплоть до того, что он звонил мне и спрашивал: «А тебе не нужны диски King Crimson? Я хочу их продать, потому что у меня деньги кончились», — вспоминает Леша Рыбин, гитарист группы «Кино». — Капитан жил на гонорары, которые тратил на диски и книги, которые продавал через полгода, когда заканчивались деньги».
Выступления «Поп-механики» стали не такими частыми, как раньше, а других источников дохода у Курехина не было. К тому же зимой 95-го года он обличает в финансовой нечистоплотности своего партнера по агентству «Депутат Балтики» Женю Рапопорта. «Обычные человеческие качества у Курехина разрастались за пределы возможного, — вспоминает художник Виктор Тихомиров. — Рапопорт однажды ловко воспользовался этим качеством, переведя заработанные Курехиным 50 000 у.е. на свой счет и сказав лишь перед увольнением: «Ну, ты ведь не убьешь меня из-за денег, Сережа?» Курехин только плюнул ему вслед и забыл навсегда».
«Курехин скромным парнем никогда не был и очень хорошо знал себе цену, — считает Артемий Троицкий. — В новейшей истории 90-х он видел, что деньги означают реальный патент на то, насколько ты велик и крут. Серега прекрасно знал, что он велик и крут, а денег у него не было. И к нему стала полностью применима обиднейшая поговорка: «Если ты такой умный, то почему ты такой бедный?» И я думаю, что это его в немалой степени съедало. Отсюда, возможно, и началось его общее разочарование и в нашей новой системе, и во всем этом начинающемся капитализме».
Трагедия в стиле рок
Весной 1995 года Курехин неожиданно для многих сдружился с лидерами Национал-большевистской партии Лимоновым и Дугиным. Сергей, словно школьник, влюбился в их радикальные идеи «новой России» и тут же провел в Питере провокационную пресс-конференцию с участием лидеров НБП. «Курехин все делал на полном серьезе, — как-то вспоминал идеолог «Гражданской обороны» Егор Летов. — Курехин вообще под конец очень странным стал. От него такая злость шла!»
Но основная масса питерской интеллигенции увлечение Капитана политикой не приняла. Маэстро начинает терять друзей, с которыми прошел огонь, воду и медные трубы. К сожалению, он окончательно и бесповоротно расходится с Гребенщиковым. В основном по идеологическим соображениям. Рвущемуся всегда вперед и вверх Капитану стало казаться, что лидер «Аквариума» со своим новым буддистским вектором слегка подзадержался в развитии. Неудивительно, что подобная переоценка ценностей сопровождалась традиционной для Курехина серией злых интервью, в которых идеолог «Поп-механики» обвинял своих бывших соратников в неактуальности и стагнации. «Мне «Аквариум» совсем не нравится, — декларировал свою «новую злость» маэстро. — После того как я уже перестал с ними работать, стала видна деградация… Они так и не сделали ничего, на мой взгляд, интересного вообще. Я же ценю в первую очередь музыку, а не имидж группы, не историю группы, не мифологию и не легенду».
Вскоре Сергей Анатольевич прекращает многолетнее сотрудничество с концертным директором «Поп-механики» Алексеем Ершовым. Впоследствии Ершов отказался комментировать причины разрыва с Курехиным, поэтому о тяжести этого решения для обоих можно только догадываться. В мае 96-го года у Курехина серьезно заболело сердце, и его прямо из студии забрала «скорая помощь». Сергея положили в реанимационное отделение одной из питерских больниц с диагнозом «саркома сердца». Это была редчайшая и практически неизлечимая болезнь. Казалось, что счет дней в жизни Капитана идет на часы, но он протянул еще два месяца. «Всю жизнь Курехин был шаманом и военачальником, — вспоминает композитор Олег Николаевич Каравайчук. — Но, по-видимому, в какой-то момент его душу изнасиловали».
Умирал Капитан медленно и жутко. В конце вообще перестал приходить в себя. Ему крайне тяжело было дышать, словно он захлебывался под водой. В какой-то момент у него отнялись ноги, потом начало исчезать зрение. На больного перестали действовать обезболивающие. Сергей лежал весь серый, а потом не мог даже лежать, а только сидел, голый по пояс. Дугин привез из Сибири 80-летнего колдуна, который, выйдя из палаты, вытер пот со лба и сказал: «Это не нашего уразумения дело…»
Умер Сергей 9 июля 1996 года. Через год после смерти на Мойке, в доме-музее Пушкина, проводился вечер памяти Курехина. Там собрались друзья Капитана, выступали какие-то барды, литераторы читали стихи про Курехина, звучали какие-то воспоминания… В какой-то момент конферансье сказал: «А еще тут присутствует гениальный кинокомпозитор, старинный друг Курехина Олег Каравайчук. Он нам сейчас что-нибудь вспомнит и наверняка что-то сыграет». Безусловно, Олегу Николаевичу было что вспомнить. Например, про то, как Капитан предлагал ему сыграть на рояле, по которому ползают леопарды. Каравайчук, чуть сгорбившись, вылез откуда-то из тьмы, минуты две напряженно думал, а затем негромко произнес: «Ну, играть сегодня я, конечно, не буду. Это понятно. Но что-то я хотел сказать… Сегодня мы вспоминаем Сережу… И, наверное, хорошо, что он всего этого не видит. Эти песни, эти стихи, эти воспоминания… Думаю, Курехин бы вам сказал, что все это — блевотина».
