Девушка, выросшая в сибирской деревне и закончившая журфак в Иркутске, мечтала снимать кино. За этим и приехала в столицу. Здесь встретила симпатичного москвича — и начался роман! Не только у Наташи и Алексея, но и у них с кинематографом. Сегодня на счету этой семейной пары сценаристов и режиссеров немало успешных проектов. Это они, например, придумали приключения молодого Гоголя в фантасмагорической Диканьке. Недавно вышел на экраны заключительный фильм трилогии — «Гоголь. Страшная месть». То есть наши собеседники — счастливцы, нашедшие друг друга, и очень удачливые в профессии. Как же им удалось первое и удается второе?
— Признаюсь, редко приветствую эксперименты с историческими личностями, вокруг которых кинематографисты наворачивают всякие фантазии. Но вашего «Гоголя» приняла. Кто из вас главный придумщик?
Наташа: Главный писатель у нас — Леша.
Алексей: А главный режиссер — Наташа. Когда мы выходим на съемочную площадку, больше снимает она.
Наташа: Потому что я умею кричать и унижать людей.
Алексей: Наташа умеет быть жесткой. Режиссеру без этого нельзя.
Наташа: У Леши с фантазией все прекрасно, он замечательно придумывает ситуации, выстраивает архитектуру серий или фильма. И мне нравится, как он мыслит. Вообще мы стремимся работать на парадоксах. Как? Все, что вытекает из сцены как бы логически, мы стараемся переиначить, чтобы в истории, которую мы рассказываем, никогда не присутствовала железная логика, чтобы каждый сюжетный поворот был расцвечен для зрителя чем-то неожиданным. Кредо Леши, например, по жизни определяется словом «удивительно». И меня он этим заразил.
Алексей: Кино должно удивлять независимо от того, массовое оно, зрелищное или, скажем, авторское. Соответственно, до того, как кино снято, его сценарий тоже должен удивлять. А кино может удивлять самыми разными вещами, скажем, новым эстетическим опытом, какой-то новой мыслью, новой формой или новыми переживаниями. Если кино ничем не удивляет, то непонятно, зачем его смотреть.
«Могу восстанавливаться, только стоя пятками на земле»
— Как вы нашли друг друга?
Алексей: Нет, все вышло случайно. Это было в ночь с 16 на 17 февраля 2006 года, когда Плющенко выиграл Олимпиаду в Турине. Я был в гостях, пил, болел за Евгения, отмечал победу, пел гимн. А потом мне позвонили и пригласили к другим знакомым в гости. Друзья заехали за мной, а с ними в машине сидела незнакомая мне девушка. Как оказалось, даже им она была не очень знакома, просто коллега по работе, они ее подвозили. Девушку звали Наташа.
— Алексей, вы как-то сказали, что снимать кино учитесь у Наташи, то есть вы не получали специального образования. Предполагаю, что у вас диплом какого-нибудь крутого технического вуза. И вообще вы похожи на ученого-физика.
Алексей: Вы почти угадали. Я окончил международное отделение факультета журналистики МГУ. На самом деле у меня все очень плохо с техническими дисциплинами. До сих пор мой папа-инженер не может мне объяснить, как летают самолеты. Где-то раз в год он пытается растолковать мне законы аэродинамики, в итоге рвет на себе волосы и машет на меня рукой, мол, бесполезно.
— Алексей, не пишете ли вы стихи?
Алексей: В детстве писал, сейчас нет.
Наташа: Нет, когда нам нужны какие-нибудь дикие стишки в сценарии, Леша их пишет, и получается прекрасно, очень смешно. В «Гоголе», кстати, они есть.
— Наташа, а вы коренная сибирячка?
Наташа: Мои папа с мамой родились в Оренбурге, там же окончили учебные заведения, папа у меня ветеринар, мама медицинский работник, и они уехали по распределению в Сибирь, в деревню, и так им там понравилось, что остались. Я родилась в Оренбурге, но выросла в Сибири, там сформировалась, получила профессию. Там я первый раз влюбилась, первый раз поцеловалась, первый раз вышла замуж… Иркутск в этом смысле очень важный город в моей жизни.
Алексей: И первая запись в трудовой книжке у Наташи тоже сделана в Иркутске.
Наташа: Нет! Первая запись — в деревне! Я начала работать в 14 лет — мыла полы у мамы в медпункте. Помню, один раз всю ночь протанцевала на дискотеке и прямо из клуба пошла на работу, медпункт находился напротив, взяла ведро, швабру и занялась полами, а параллельно поставила кипятить… одноразовые шприцы. Тогда их кипятили, потому что не было других. И вот я их поставила кипятить, помыла полы и, блин, уснула! Когда пришла мама, я поняла, что натворила. На плите, в кастрюльке, вместо шприцов было пластмассовое месиво, из которого торчали иголки!
— Первая влюбленность тоже случилась в деревне?
Наташа: О, первая влюбленность у меня была вообще грузинская. Парень приехал из Тбилиси, скрывался от армии. Тогда шла война в Абхазии. И родители отправили его к сибирской бабушке. Он так боялся до меня дотрагиваться! Тем не менее в 14 лет я научилась целоваться.
Алексей: Раньше, чем я!
Наташа: Ой, когда он уехал, я чуть не умерла. Но я была деревенская девушка, считала, что говорить о любви — громкие слова, и я не сказала моему грузину о своей любви. Но осталась без него и поняла, что это такое. К счастью, были книги, которые позволяли мне коротать деревенские дни и вечера. У нас была очень хорошая библиотека, все стены были заставлены книгами. Мы с Лешей недавно перевезли эти книги к себе на дачу, и полки заняли несколько стен.
— Значит, у вас есть дача? И квартира в Москве?
Наташа: Да, дачей обзавелись два года назад. Мы ее построили. По сути, все, что зарабатывали, в нее вкладывали. Леша — городской человек, я же могу восстанавливаться, только стоя пятками на земле. А в Москве — квартира Лешиных родителей, ради которой, собственно, я за него по расчету и вышла замуж, лимита сибирская.
— Вы такого «Гоголя» сочинили — с жутью и параллельными мирами, а сами к мистике склонны?
Наташа: Я склонна. Я все-таки выросла в Сибири, и у меня все это смешано. Конечно, я крещеная, хотя и довольно поздно крестилась, вот Леша меня и покрестил, но язычество все-таки во мне живет. В Сибири и сейчас шаманство в силе, это естественный фон жизни, можно даже сказать — быт. Тем более я работала корреспондентом на местном телевидении, а мы, телевизионщики, постоянно общались с шаманами, делали какие-то репортажи, я ездила на шаманские слеты на Байкале и так далее. Это такая футурологическая этника.
— Шаманите на удачу?
Наташа: Да! Когда мы начали снимать наш последний фильм, я попросила, чтобы мне привезли такую глиняную шаманскую рыбачку прямо из Улан-Удэ, и мне ее привезли. Мы снимали сибирскую историю, и я хотела, чтобы рыбачка нас как бы пустила на свою землю, разрешила нам снимать, помогла бы нам. Мне необходимы были эти корни, а то меня вырвали из родной почвы, как редиску, и отправили в салат, в котором все для меня не родное. В общем, рыбачка мне была нужна.
Алексей: Рыбачка стояла в комнате, где происходило действие, ее практически не было видно, но она там присутствовала, помогала работать.
— Вы приступили к съемкам сериала по своему сценарию, который называется «Колл-центр». Чем будете удивлять?
Алексей: Это нестандартная для нас немного история. Триллер с элементами хоррора, в общем, сложная такая штука.
— Почувствовали славу на вкус?
Наташа: Не было у нас какой-то прямо славы. Возможно, все впереди. За шесть лет, которые мы работаем в кино, все, чего мы достигли, это то, что в индустрии нас знают. Тот, кому удается снять хоть одно более-менее удачное кино, автоматически становится объектом внимания продюсеров.
«Раз уж нам вручали приз за «Интимные места», решил, что будет красиво сделать предложение в этот момент»
— Помню, сколько говорили и писали про ваш первый фильм «Интимные места». Вас даже назвали пионерами сексуальной революции в российском кино.
Наташа: Очень странное звание для нас придумали. Оно классное, но, мне кажется, оно нам не подходит. Потому что в этом фильме нет секса. Мы каждый раз разводим руками, когда нам говорят про наше эротическое кино. Мы считаем, что «Интимные места» — это антиэротическое кино. Это наш режиссерский дебют. Я только окончила высшие курсы и сказала: «Леша, надо что-то срочно придумать, потому что мне надо снять фильм». И вот мы придумали такую эпатажную историю, тема которой нас самих тоже волновала и которая позволяла нам пойти своим путем, а не встраиваться в общий поток.
— То есть установка — быть особенными — появилась сразу?
Наташа: Понимаете, у нас с Лешей все-таки очень герметичный мир. И у нас в этом мире что-то такое в горшочке варится, варится, мы это варево пробуем на вкус, если жестковато, довариваем. И это такой процесс, который совершается исключительно по нашему желанию, никто нам ничего не заказывает. Мы все придумываем сами. И потом предлагаем продюсерам. Так произошло с «Салютом-7». Мы придумали эту историю на основе реальных событий и документального фильма Алексея Самолетова и принесли продюсерам. Сценарий им понравился, и фильм состоялся. Сейчас мы собираемся снимать сериал «Колл-центр». Мы его тоже сами придумали и принесли продюсерам. И с «Интимными местами» было так же. И я вдруг вспомнила, откуда это идет — то, что мы все придумываем сами. Это идет, я так считаю, из моего журналистского прошлого. Когда я работала в Иркутске на ТВ, мне всегда было неловко просить, чтобы меня отправили снимать сюжет о чем-то интересном. А такие темы разбирались моментально теми, у кого были хорошие отношения с координатором, с редактором. И меня это несправедливое распределение не устраивало, поэтому я сама придумывала себе темы. Я шла против общего потока. И теперь тоже получается, что мы с Лешей не в общем потоке. Мы всякий раз придумываем свой путь. Причем он необязательно должен закончиться чем-то хорошим. Возможно, это боязнь обнаружить, что есть коллеги много круче, и поэтому надо придумать что-то свое, чтобы тебя ни с кем не могли сравнивать. Может, это вообще фобия и психологический зажим? А с другой стороны, мы сами устанавливаем правила и заставляем по ним играть других людей. Это мы приглашаем их в свой мир, а не они нас.
Алексей: По крайней мере, когда режиссер снимает фильм по собственному сценарию, он избавляется в своем окружении как минимум от одного человека, который стал бы компостировать ему мозги в процессе работы, — от сценариста.
— Не удивительно ли, что когда вы в своем «герметичном мире» что-то придумываете, каждый раз находятся люди, способные и готовые помочь вам это осуществить?
Наташа: Да, и я это воспринимаю как чудо. Потому что этого никогда не бывает на начальном этапе. Ты просто пишешь историю и не думаешь, на какие деньги ее снять, кто ее полюбит, кто согласится в ней сниматься. Если начнешь об этом думать, то второго шага не сделаешь никогда.
— Когда замысел зреет, кто в вас просыпается раньше — сценарист или режиссер?
Наташа: Когда появляется замысел, сначала начинаешь думать, как это будет в кадре, как это снять. А потом — что для этого надо написать целую длинную историю. Садишься и начинаешь писать.
— Все-таки кто из вас главный?
Алексей: Мы вообще никогда не боремся за первенство. Мы знаем, что каждый из нас получает от всего этого процесса и кто что лучше делает. Пока и я, и Наташа довольны тем, что мы получаем от совместной работы.
— Гармоничная пара!
Наталья: Нет, гармония не в этом. То, что мы не боремся за первенство, не значит, что мы не спорим, не разводимся, когда пишем сценарий. Каждый раз разводимся! У нас в этом смысле взрывоопасно, потому что мы очень разные люди, к одной цели идем совершенно отличными путями. Может, это и хорошо — есть два взгляда на любую ситуацию. Но дело не в наших эмоциональных переживаниях. На мой взгляд, гармония заключается в том, что мы — единомышленники. Ведь прежде чем сесть писать какую-то историю, ты должен решить, о чем, собственно, твой замысел, что он такое. Это для нас главное. И мы с Лешей почти всегда хотим говорить об одном и том же.
Алексей: Можно сказать, мы проводим интересный эксперимент, когда кино это не просто работа, а форма семейной жизни.
— Совместная работа скрепляет семью?
Наташа: Мне кажется, вообще никак не скрепляет. Это все-таки не похоже на семейный бизнес. Скажем, если бы у нас была обувная лавочка и в какой-то момент мы бы почувствовали, что не хотим друг друга видеть, а лавочка бы нас скрепляла. Но и тогда мы бы просто разделили бизнес: я бы взяла женскую обувь, а Леша — мужскую. Или наоборот — не важно. В этом смысле — да, мы не можем разделить нашу общую работу, как бы вытащить из нее каждому свое. Хотя кто знает…
— Нет-нет, пусть ваш дуэт пишет сценарии и снимает кино еще сто лет!
Наташа: Мы каждый раз пытаемся в наш герметичный мир затащить еще кого-то, желательно сценариста, режиссер нам не особенно нужен. Но у нас никак не получается. Не потому, что мы такие монстры и не даем никому развернуться. Понимаете, есть такая вещь, очень важная — попадание в интонацию. Вот что нас по-настоящему скрепляет — это одинаковая интонация. И человеку со стороны, правда, очень трудно влезть в эту интонацию. Но мы точно знаем, что такие люди есть, потому что нам нравятся их фильмы, их произведения, книги. И мы не теряем надежды с кем-то посотрудничать.
— Кто с вами одной крови?
Наташа: Нам, например, очень нравятся фильмы Михаила Сегала. Когда мы смотрели его последний фильм «Слоны могут играть в футбол», у нас было ощущение, что это мы его сняли. Во всяком случае, приди нам такая идея, мы бы сняли это кино очень похожим образом, были бы такие же кадры, ситуации.
— Пять лет назад на «Кинотавре» вы, Алексей, сделали предложение Наталье, коленопреклоненно протянув на сцене будущей жене кольцо. Признайтесь, это была пиар-акция?
Алексей: Ну, учитывая, что до кино я работал в пиаре, можно предположить, что пиар-акция. Но это не так. Я и без «Кинотавра» собирался делать предложение. У меня в кармане лежало кольцо. Думал, потом. Но раз уж нам вручали приз на фестивале за «Интимные места», решил, что будет красиво сделать предложение в момент вручения.
Наташа: Я о Лешиных планах не знала. Не была подготовлена. Вообще это была, по моему ощущению, дикая ситуация. Вот этот подход — заодно вручить и кольцо, раз уж нам вручают приз, — это для меня немыслимо. Это к вопросу о том, как мы по-разному думаем. Мне бы в голову не пришло при трех тысячах людей поставить человека в положение, при котором он не может сказать ничего, кроме «да». Это была такая очень жесткая манипуляция по отношению ко мне.
Алексей: Наташа до сих пор мне простить этого не может. Всем тот момент понравился, кроме Наташи. Ей вообще невозможно угодить.
Наташа: Да ладно, глупости какие-то!
— Опыт предыдущих браков помогает?
Наташа: О да! Я первый раз выходила замуж, чтобы с этим человеком прожить всю жизнь. Я не собиралась разводиться. И Леша тоже. Да, я сделала серьезные выводы. Леша сделал суперсерьезные выводы. Спасибо его предыдущей жене, я получила исключительно замечательного мужа, который буквально провел работу над ошибками первого брака.
Алексей: Я попросил бывшую жену, уже после развода, составить список, по пунктам, почему, по ее мнению, распалась наша семья. И она, подумав, честно все написала. Спасибо ей за это. Я каждый пункт учел.
— То есть со своими бывшими вы сохранили нормальные отношения?
Наташа: Конечно. У Леши есть сын Ваня от первого брака. Он у нас часто бывает. А так как я уехала из Иркутска, то мои отношения с бывшим мужем… Это было, конечно, тяжелое расставание, потому что я уезжала в Москву. В принципе других серьезных причин, чтобы мы расстались, не было. Думаю, если бы он поехал со мной, мы бы и не развелись. А я не могла не поехать, мне хотелось развиваться и заниматься любимой профессией, снимать кино.
— А вам не до пеленок? Потому что один проект за другим?
Наташа: Нет, почему, я не исключаю, что наша семья может увеличиться. Такого, чтобы мы с Лешей решили: нет, не будем об этом думать, потому что мы работаем, — нет. Ну, вот как оно случится, так и случится.
— В одном интервью вы сказали, что когда человек наконец решает проблему материального обеспечения себя и своей семьи, он начинает решать проблему счастья, а она-то самая сложная.
Алексей: Счастье ведь штука… текучая, непостоянная. Как можно решить проблему счастья? Можно создать предпосылки, чтобы ощущение его у тебя иногда возникало. Если у человека бывают моменты счастья во время работы, во время отдыха, во время еды, во время секса, во время хорошего дубля, то, наверное, у него будет повод перед смертью сказать: я знаю, что такое счастье.
Наташа: А я нахожусь все время в состоянии тревоги, неудовлетворенности. И каждый раз меня нужно тыкать носом в счастье и говорить: Наташа, это счастье, познакомься!
Алексей: Чем я периодически и занимаюсь!
