- Вы недавно вернулись из Воронежа, где только завершился детский театральный фестиваль «Маршак». Какие Ваши впечатления?
- Это был очередной наш приезд в Воронеж на открытие фестиваля. В Воронеже уже три года стоит памятник Самуилу Яковлевичу, как раз напротив дома, где он жил со своей женой и маленькой дочкой в 1914-1916 годах. Кстати, в Москве тоже в этом году заложили камень на месте будущего памятника деду. Его планируют открыть в следующем году. Воронеж – это, конечно, в первую очередь, наша встреча с дедом. Я иду к нему, мы с женой кладём цветы, и я что-то вспоминаю. Для меня Воронеж стал городом родным, потому что это возвращение к чему-то очень близкому и важному в жизни. На город было радостно смотреть, потому что весь центр обклеен плакатами и афишами, на которых такие веселые разноцветные буквы «МАРШАК». На этот фестиваль приходят тысячи зрителей и приезжают театры со всего мира.
Увы, в этот приезд мы посмотрели всего один спектакль «Сказка о глупом и умном мышонке» в постановке воронежского театра кукол «Шут». Спектакль объединил два стихотворения Маршака «Сказка о глупом мышонке» и «Сказка об умном мышонке». Сделали это с необыкновенным тактом. Я был в совершеннейшем восторге и искренне потом благодарил всех артистов и арт-директора театра Светлану Дремачеву. Я даже фотографировался с мышиными ушами на голове, потому что сам вошёл в эту игру. Поэт Наум Коржавин как-то рассказывал мне, что они беседовали с Самуилом Яковлевичем об искусстве, и тот сказал: «Знаете, голубчик, всякое искусство хорошо настолько, насколько в нём присутствует поэзия», потом тяжело вздохнул и прибавил: «Кстати, к стихам это тоже относится». Так вот, и к театру это тоже относится. Если в спектакле нет поэзии, это бессмысленный спектакль, а если поэзия присутствует, тогда вы видите полные восторга и слёз глаза детей, которые погружаются в сказку и совершают свой первый поход в волшебную страну театра.
- В чём, на ваш взгляд, особенность детского театра?
- Как говорил дед: «Для детей надо писать так же, как для взрослых, только лучше». Я помню, как в 1950-х годах поставили сказку Маршака «Горя бояться – счастья не видать» в театре Вахтангова. Роль царя сыграл руководитель театра Рубен Симонов, солдата играл Михаил Ульянов, а цесаревича – молодой Юрий Яковлев. Дед смотрел спектакль счастливыми глазами, заливаясь от смеха.
- Именно Маршак организовал один из первых в России детских театров? Как это получилось?
- Дело в том, что дед очень рано в 1915 году потерял свою маленькую дочь Натанэль. Она случайно опрокинула на себя горячий самовар и умерла от ожогов. У деда умер ещё младший сын Яков. В 1946 году он скончался от самой страшной формы туберкулёза – скоротечной чахотки. Это было потрясением, и бабушка слегла и полгода не вставала, и это тоже сыграло большую роль в судьбе Маршака. Я сейчас вам приведу пример, от которого я заплакал. Представьте себе: Центральный дом литераторов, вечер памяти, посвящённый девяностолетию Маршака. Закончился вечер, начинают люди расходиться. Ко мне подходит человек старше меня и говорит: «Скажите, вы знали, что у вас был дядя?». Я так растерялся и говорю: «Вы имеете ввиду Якова?» (папиного младшего покойного брата). «Вы знаете, от чего он умер?» – спросил незнакомец. «От туберкулёза» – удивлённо ответил я. «Да – сказал он, – только ему привезли лекарства из другой страны, но не успели. Я в то время тоже был болен, и мне передали эти лекарства, которые меня и спасли. Я жив и хочу ещё раз сказать спасибо семье Самуила Яковлевича». Вот это благородство Маршака. Не удалось спасти лекарствами своего сына, но можно спасти ещё кого-то. Вот это дед, понимаете?
Так вот, после гибели дочери Маршак написал своему очень близкому другу Екатерине Павловне Пешковой, жене Горького, и просил её помочь им с женой устроиться работать в какую-нибудь детскую колонию, тогда это был распространённый вид объединения обездоленных детей. Понимаете, у них с Софьей Михайловной любовь осталась в сердцах, и она не востребована, и они хотели бы отдать её детям.
А театр у него появился во время Гражданской войны, в Екатеринодаре, который вскоре переименовали в Краснодар. Там собиралось много беспризорных детей, потому что на Юге можно было легче прожить. Маршак с друзьями организовал там детский городок, где было и питание, и жилье, и школа с мастерскими. Но он понимал, что детям нужна радость, творчество и, простите, детство - тогда он создал детский театр, причём высокого уровня. Два артиста из него, Дмитрий Орлов и его супруга, потом будут играть в МХАТе. Более того, Орлов станет первым актёром, который прочтёт «Василия Тёркина» Твардовского. Потом театр Маршака в Краснодаре из любительского стал профессиональным. Он существует до сих пор.
После успеха Краснодарского детского театра 1920-х годов Самуила Яковлевича командировали в Петроград, где он оказался в ТЮЗе, у истоков которого тоже он стоял. И в Центральном московском детском театре потом всегда шли его пьесы. За день до смерти он правил для журнала «Юность» свою последнюю пьесу «Умные вещи», она потом шла в Малом театре. Так что последняя работа его была тоже связана с детским театром.
- Почему Маршак, имея блистательное образование, увлекаясь искусством и философией, решил посвятить себя именно детской литературе?
- Когда Самуил Яковлевич с Софьей Михайловной приехали в Англию, то оказались в «Школе простой жизни» Филиппа Ойлера, где они жили и работали. Эта такая лесная школа, где дети сами работали в мастерских, заготавливали дрова, что-то строили. Это была философская идея воспитания детей таким необычным, но естественным образом. Дед был этим очень увлечен. Плюс к этому, как я уже говорил, трагедия с дочкой и трагедия страны – в какой-то момент дети оказались без книг, без учебников, и что-то надо было делать.
- И Маршак создал первое в Советском Союзе детское издательство?
- Именно. На девяностолетии Маршака вышел Сергей Михалков и сказал: «Если бы не Маршак, такого писателя как Михалков не было бы". Это правда. Маршак воспитал самых лучших авторов – это Житков, Бианки, Белых, Пантелеев, Ильины, Шварц, Михалков. Дед привлёк в своё издательство ОБЭРИУТов. Думаю, сейчас мало бы кто знал писателя Хармса, если бы его детские произведения не принесли ему известность! Маршак собрал в издательстве самых талантливых, как он их называл, «бывалых людей». Конечно, часто они писали пером Маршака, но дед, за редким исключением, не ставил даже «под редакцией». Когда его спросил Твардовский (а это единственный человек в писательском цехе, с которым они были на ты): «Всё, что ты написал, после пятидесяти лет, а чем ты занимался до этого?» И дед сказал: «Я редактировал, и это было очень увлекательно, и я очень счастлив, что так сложилась моя судьба».
- В 1937-ом году издательство Маршака разгромили. Как он избежал ареста?
- Тому есть два объяснения. Одно из них такое, я сам говорил об этом с дедом, и он мне сказал: «Меня спасли дети». Действительно, к тому моменту тиражи Маршака были миллионными, в каждой семье знали его имя. Он уже успел выступить на первом съезде Союза писателей с содокладом о детской литературе вместе с Горьким. Поэтому для того, чтобы его репрессировать, надо это объяснить всей стране, что было не так просто. Знаете, он всё-таки был «дедушка Маршак» и был близок людям. Второе объяснение, что самому Сталину нравился Маршак. Там произошла любопытная вещь. Как мне рассказали ленинградские литературоведы, Сталин получил так называемый расстрельный список и удивился, почему там Маршак. Технология была известна. Сначала имя человека замалчивалось, переставали издавать его книги, а потом вдруг оказывалось, что он враг народа. Вот замалчивание произошло, а вместо того, чтобы он оказался врагом народа, он получил Сталинскую премию. Видимо, когда Сталин сказал: «Почему, Маршак – хороший детский писатель!», его и перенесли из расстрельного списка в наградной.
При этом в том же 1937 году Маршак спас своих сотрудниц Габбе и Любарскую. Известна история, как он ходил к Вышинскому ночью на приём и убеждал его, что они не могут быть врагами народа. Маршак настолько эмоционально говорил, что генеральный прокурор Советского Союза в какой-то момент тихим голосом сказал: «А что вы на меня кричите?»
- Откуда такая смелость?
- Знаете, Маршак был отчаянно храбрым человеком. Например, в Екатеринодаре во время Гражданской войны в деда стреляли. Маршак участвовал в журнальной полемике между сатирическими изданиями, и поскольку он был очень талантлив и весел, то человек из другого журнала обиделся, не выдержал, вошёл в редакцию, спросил: «Где здесь Маршак?» И дед, видя пистолет в его руке, сказал: «Я». Тот поднял руку и выстрелил в него с короткого расстояния, но кто-то успел под локоть ударить, и дед остался жив. Но, в общем, умение сказать: «Я Маршак» у него осталось навсегда.
- Поэтому решил защищать Иосифа Бродского? Он сам говорил об этом на суде.
- Ну, в общем да. Дед никогда не шел на компромисс с совестью. Я абсолютно убеждён (наверное, это только моё убеждение), что Бродского бы не посадили, если бы дед остался жив. Он многих спасал! Никогда нигде не пишется и нигде не упоминается, но Маршак не был членом партии. Представьте себе, человека, который устраивает первый советский детский театр, делает первое советское детское издательство, редакцию, который влияет полностью на весь процесс! Вы мне не назовёте практически ни одного замечательного имени в детской литературе того времени, кроме Корнея Ивановича Чуковского, кто не был бы под крылом таланта Самуила Яковлевича.
- Чуковский и Маршак. Их сравнивали и сравнивают. В каких они были отношениях?
- Пишут, что Маршак и Чуковский не любили друг друга, – это полный бред! С Корнеем Ивановичем они были очень близки. Это были два человека, которые никогда друг друга не предавали. Они всегда шли единым фронтом. Фактически, когда были гонения на Чуковского, то его спасал Маршак. Они были вполне равновелики. Ревновали ли они аудиторию и славу друг друга? Наверное, да. Было бы странно, если бы они этого не делали. Даже после смерти деда Корней Иванович приглашал меня к себе в Переделкино. Мы много с ним разговаривали.
- Существует распространённый миф, что детские писатели не очень любят детей, а как Маршак относился к детям?
- К деду этот миф точно не относится. Дети вокруг него расцветали. Он умел с ними говорить по-взрослому и без "замечательных" вопросов: «Кого ты больше любишь – папу или маму?». У нас сохранились любительские съёмки из Англии: мимо Маршака проезжает мальчик на велосипеде, и дед к нему обращается и делает подзывающий жест пальцем, как будто на верёвке этого мальчика тянет, а дальше они стоят и ведут оживлённую беседу. Я помню, как дед читал детям стихи, и все с интересом слушали, и ему это очень нравилось. Например, в 1958 году он пришёл ко мне в школу. Мои одноклассники по сей день вспоминают об этом как о празднике.
- Поразительно. Маршак пережил две мировые войны, революцию, времена массовых репрессий. Как остаться человеком в такую эпоху?
- Надо не изменять себе, нельзя прогибаться. Конечно, у деда есть упоминания Сталина, но вы не найдёте подобострастных стихотворений, прославляющих вождя. Дед вёл себя независимо. Он знал себе цену и знал цену тому, что происходит. Конечно, это был мудрый взгляд человека, который понимает всю опасность происходящего и всё-таки живёт с надеждой, что впереди туннеля будет свет. Во время Великой Отечественной войны дед работал в Москве, в холодной квартире. У меня сохранилось его письмо к жене: «Ты не волнуйся, у меня всё хорошо, в квартире тепло, 12 градусов». Тогда он написал пьесу «Двенадцать месяцев», потому что понимал, что это всё страшно, ужасно, но детям нужна радость, а он пишет для них. Он написал полторы тысячи стихотворений за время войны, переводил сонеты.
- Каким вы запомнили Вашего дедушку?
- Деда я запомнил добрым, тёплым, любящим, и для меня потеря этого человека была большой, настоящей трагедией. Мне было почти пятнадцать лет, и я привык к тому, что каждую неделю, если он в Москве, мы с ним видимся. Я был очень связан с ним, и эта связь сохранилась в моей душе по сей день, хотя мне теперь самому уже скоро семьдесят, и у меня самого пять внуков! Недавно очень расстроился, прочтя где-то в сети, что «Маршак был в быту трусоват, скуповат». И то, и то – фантастическая ложь! Да, внешне дед мог казаться таким, поскольку был человеком непритязательным ни в быту, ни за столом. Я не помню никаких излишеств, еда была самой простой. Когда приходили гости, Розалия Ивановна, его секретарь, привозила такой маленький столик на колёсах. На нём баночка варенья, кекс, чай, конфеты, но не коньяк, не водка, не виски. Одевался дед либо в пижаму, либо в костюм, а ботинки у него были из Военторга, с резинками вместо шнурков, потому что деду трудно было наклоняться и завязывать шнурки, да и видел он очень плохо. Единственное, что он себе позволял, к великому сожалению, – он очень много курил. Когда открывали дверь его кабинета, сизые облака дыма висели там. Он даже про себя написал: «...всё курил и курил он табак. Так и умер писатель Маршак».
- Всё ли опубликовано из наследия Маршака?
- Опубликовано многое, но не все. Мы сейчас занимаемся оцифровкой его архива и надеемся, что в обозримое время закончим эту работу! Тогда и будет понятно, что ещё важно опубликовать. Во время нашей поездки в Воронеж мы посетили Острогожск – город, где прошло детство Маршака, куда переехал из Воронежа его отец. Там он работал инженером на мыловаренном заводе, а Самуил Яковлевич учился в Острогожской гимназии. Я задумал проект: устроить там музей трёх Маршаков. Пока он существует только в моём воображении, но мне, кажется, удалось заинтересовать им руководство Острогожска. Там в полуразрушенном состоянии сохранился дом, где Маршаки жили в конце XIX века. «Три Маршака» – это младшая сестра деда, знаменитая писательница Елена Ильина, и младший брат – замечательный писатель М. Ильин, основатель научно-популярной литературы для детей в нашей стране. Ильины – это их литературные псевдонимы, а на самом деле, это Илья Яковлевич и Лия Яковлевна Маршаки. Я говорил с правнуком Ильи Яковлевича Дмитрием Аблиным (у Лии Яковлевны, к сожалению, детей не было), и мы договорились, что оба хотим это сделать и готовы организовать музейную экспозицию. Если такой дом будет, то у нас есть и аудиоматериалы, и киноматериалы, и книги, и фотографии, и рукописи. Мы могли бы сделать выставку, которая была бы интересна людям, приезжающим в Острогожск.
- Вот и аэропорт в Воронеже хотят назвать именем Маршака. Как вы к этому относитесь?
- Точно такой же вопрос мне задали на пресс-конференции на открытии фестиваля. Конечно, я сказал, что буду рад, но одновременно подумал вот о чём. Если бы это было имя Маршака, то тогда это был бы, наверное, единственный аэропорт в стране, где все прилетающие знали бы, в честь кого он назван, потому что имя Самуила Яковлевича, несмотря на то, что он ушёл в 1964 году прошлого века, до сих пор знают в каждой семье.
