С дипломом и без
Оксана: Я родилась в Усть-Илимске. Мой папа был шофером, мама работала на заводе. Она говорила, что мне обязательно нужно получить высшее образование, потому что ни у кого в нашей семье его не было. Мы жили бедно, и я все время пыталась найти способ куда-то попасть. В 17 лет переехала в Новосибирск, работала в кофейне и в магазинах молодежной одежды. Периодически мама звонила и просила вернуться домой, но я понимала, что для меня возвращение в Усть-Илимск — это значит выйти замуж, стряпать пироги и ждать своего мужа из тюрьмы. Естественно, времени, чтобы учиться и читать книжки, не было. Я просто приходила после 17-часовой смены, ложилась на диван и думала о том, когда же наконец наступит прекрасное будущее, и я не буду в 7 утра улыбаться и наливать американо.
Вера: Мне всегда казалось, что лучшая на свете профессия — это журналистика. В 13 лет меня поразил журфак на Моховой. И уже через два года я поступила туда, окончив экстерном два последних класса. Представьте, что происходит с 15-летним ребенком, с косой до попы, в мамином свитере, на факультете журналистики, где всем уже давно 18. А он просто самый тихий, влюбленный в слово зайчик, который пришел научиться письму. Это были лучшие пять лет в моей жизни, вспоминать о них я люблю, а рассказывать нечего. Диплома у меня так и нет, я бросила университет на пятом курсе.
«Не садитесь с ней, она пишет стихи»
Вера: В литинституте людям объясняют, что они писатели и поэты. А если в 15 лет ты скажешь своему сокурснику, что пишешь стихи, то получишь порцию ужасных шуток на год вперед. «Не садитесь с ней, она пишет стихи. Да не наливать ей, она же пишет стихи». На журфаке это не считалось профессией, поэтому я вместе со всеми проходила практику в СМИ. Для одного журнала я брала интервью у женщин со сложными судьбами, и еще по три дня отходила после таких бесед. Эти героини давали понять, что проблем в моей в жизни не существовало вообще.
Преодоление
Оксана: Провинциальная девочка в ботинках из секонд-хенда, я поступила в литературный институт, и сразу попала в тусовку. Но когда ты молодая, все рассматривают тебя только как тело, которое может быть атрибутом вечеринки. На одной из таких тусовок я перепутала Линча с Кубриком, и очень именитый литературный критик сказал мне: «Оксана, вот ты сейчас юная и красивая, и ты нам нужна, а когда ты будешь старая, страшная и такая же глупая, мы найдем других миленьких девочек». Подобная ситуация продолжалась около четырех лет, пока в наш мир, в том числе и литературный, не пришел феминизм. Больше мне никто ничего такого сказать не смог. К слову, тот критик через два года позвонил мне и сказал, что номинирует меня на премию.
Вера: Думаю, что в русской литературе счастливым быть невозможно в принципе, особенно вступая в нее. Это как сонная лощина. Существует общецеховая установка, что новичка, громко заявившего о себе каким-либо образом, будут топтать от 6 до 10 лет. Об этом не предупреждают. Так складывалась и моя литературная биография. Это ужасно, когда в 20–25 лет тебя распинают на ТВ, а первый издатель отказывается с тобой работать. К тому же меня не взяли ни в какое сообщество или цех поэтов. Но сейчас в 33 года я понимаю, что мне невероятно повезло. Огромное счастье, когда не нужно лицемерно улыбаться людям, которых ты не выносишь. Это победа, которая дается ценой больших унижений. И даже когда ты выходишь к двухтысячному залу, это не излечивает тебя полностью.
«Когда в нашей стране с молодыми авторами перестанут разговаривать, как с грязью из-под ногтей?»
Вера: Меня убивает несгибаемость системы. Любое литературное сообщество выгораживает «своих» даже в самых некрасивых ситуациях, а других просто ломает. Когда в нашей стране с молодыми авторами перестанут разговаривать, как с грязью из-под ногтей? Неужели нельзя отнестись по-человечески, если перед вами сидит юный поэт и трясущимися руками держит листы со своим текстом? Мне кажется, что это история про какую-то загнивающую душу.
Стереотипы о женщине в литературе
Оксана: До сих пор сталкиваюсь с мнениями о том, что женщина — просто тело. В какой-то момент я поняла, что являюсь совершенно уникальной носительницей своего опыта, которого ни у кого нет и никогда не будет. Описание этого мира — моя поэтическая миссия.
Вера: Есть такой сорт комплиментов, которые хуже, чем оскорбления. Некоторые люди говорили, что не стали бы смотреть выступления, если бы не было всех этих платьев и кудрей. Вообще существует круг стереотипов о том, что женщина приходит в литературу от недостатка любви. Если вы занимаетесь творчеством, до 25 лет будут говорить, что вы выйдете замуж, перебеситесь и родите детей. Потом вашу увлеченность искусством свяжут с неудачами в личной жизни. А после 40 лет на вас просто поставят крест. Хотя сейчас наступает время, когда женщине можно перестать оправдываться за то, что она может реализоваться не только как мать.
«Я не стала героиней Усть-Илимска»
Оксана: Шестого июня я получила миллион за свою поэму «Когда мы жили в Сибири». Три года назад учредили литературную премию «Лицей», и первые два года показали ее консервативный настрой. Я понимала, что со своим верлибром мне будет сложновато, но в этом году все же подала заявку. В тот момент я жила в полуразрушенной съемной квартире и работала в книжном магазине. Так как премия консервативная, я поставила везде заглавные буквы и знаки препинания. Потом через какое-то время случайно узнала, что попала в шорт-лист. Конечно, второе и третье место меня не устраивало. Я подумала: это политическая ситуация. Если мне ничего не дают, то я буду несчастной феминисткой из Сибири. Но если выиграю — в моем лице победят все женщины. Дмитрий Воденников сказал, что заметил на конкурсе девушку с очень хорошими стихами. Ей оказалась я. Это было так неожиданно, но даже после этого я не стала главной героиней Усть-Илимска.
Чудовищная машина инерции
Вера: Мы не очень любим перевешивать ярлыки, но дело в том, что поэты существуют в динамике. Пожалуйста, перечитывайте всех, кто вам нравился и не нравился спустя какое-то время. Удивительно, что пишущий человек успевает побыть десятком других людей. Это даже интереснее, чем наблюдать за старением молодого лица.
Конфликт с действительностью
Оксана: Очень люблю метафору Мандельштама: «Одиссей возвратился, пространством и временем полный». Наполненность — очень тяжелое состояние. Для меня единственный способ ее избыть — сесть и что-то написать. Все ситуации в моей жизни запускают механизм создания текста. Это ответная реакция на реальность. Когда меня обвиняют в том, что я пишу про кириешки, я говорю: «Вы что, Гомера не читали? Там все нормально, греческий быт».
Общественное мнение
Вера: Произошла глобальная метаморфоза. Я перестала вести страничку в Фейсбуке и читать, что обо мне пишут в соцсетях. У меня появилось ощущение, что я уехала из Москвы в деревню, куда новости доходят с большим опозданием. Мне стало намного легче жить. Я веду свой стариковский Инстаграмчик про детей и путешествия. Меня покинул подростковый максимализм и желание кому-то что-то доказать. Чем вы счастливее, тем хуже людям, которые поливали вас грязью.
