В тактике полного абстрагирования от ожиданий есть немало плюсов. Собираешься на спектакль не известного тебе театра, где нет громких фамилий артистов, и не надеешься на гарантированно отличный исход. В противном случае – просто потратишь полтора часа. Именно с такими чувствами я отправилась в театральный центр «На Страстном» на спектакль Канского драматического театра «Фотография, на которой меня нет». И уже в первые 10 минут внутренняя шкала удовольствия уверенно переместилась с отметки «нормально» на «очень хорошо».
Автобиографичную повесть Виктора Астафьева для канских артистов выбрал молодой режиссер Иван Пачин, который сам ранее окончил вахтанговскую актерскую школу в 2008 году (мастерская В. Иванова), а также Высшие курсы сценаристов и режиссером (мастерская В. Хотиненко в 2010-м) и режиссерский факультет Театрального института им. Бориса Щукина (мастерская Р. Туминаса в 2013-м).
За длинным названием спектакля кроется не только тайна упущенного момента, но и фрагментарность повествования. В течение полутора часов актеры показывают рутинные и в то же время самобытные этюды из жизни советской дореволюционной деревни Овсянки. Каждый эпизод - как драгоценный оживший негатив из старого бабушкиного сундука. Вот розовощекая детвора лепит снежки в огромных вязаных рукавицах и ушанках набекрень. А через пару минут ворчливые деды топят баню хулиганистому внуку, попутно браня своих деревенских соседей.
Дни в Овсянке проходят быстро – работы в деревне много. А когда ее нет, бабы всегда найдут, о чем или о ком почесать языком. Например, о местном учителе – гордости среди местных. Ему, жене и сыночку маленькому и сапоги подлатают бесплатно и в любом доме самовар поставят. Лишь бы деревенская детвора по окрестностям не слонялась, а грамоте училась. Но выработанный годами порядок замирает с приездом фотографа – целое событие для Овсянки!
Он же не местный, а городской! Старшие тут же суетятся, чтобы поселить гостя в лучшие условия, а младшие – деревенские школьники – с утра до ночи готовы распределять места на будущей фотографии. Лучшие ученики сядут впереди, хорошисты – во втором ряду, а отстающие – «на Камчатку», то есть в самый дальний ряд. Вот только отъявленные двоечники Витя и Санька на карточку так и не попадут, как бы кулаками не старались выбить себе место.
Почти все время на сцене – дети. Но эти мальчики и девочки на самом деле взрослые профессиональные артисты (Галина Латышева, Андрей Молоков, Олег Корныльев, Лидия Иванова, Ирина Губарева, Александр Киреев, Дарья Акимова, Руслан Губарев, Полина Белянина, Евгения Коземирская), о возрасте которых вспоминаешь только на поклонах. Многие актёры меняют в спектакле не один образ. И каждый раз одна легкая деталь (например, сдвинутая с головы на подбородок шапка-ушанка) превращает ребенка во взрослого и наоборот.
Особое удовольствие наблюдать за работой художника-постановщика. Павел Тарасенок выстроил неброский, как черно-белый снимок, деревенский мир на сцене. В нем много дерева и бумаги. Оттого он кажется теплым и хрупким. Эта история – живое и точное воспоминание писателя. Оно теплое и доброе, словно лица детей на том самом снимке. Но прочувствовать любовь Астафьева к малой родине помог именно режиссер, ставший соавтором произведения. С первого детского возгласа и до финальной «Сансары» рэпера Басты зритель живет в той самой фотографии, на которой, может, и нет главного героя, но есть любовь.
