— Вы окончили Школу-студию МХАТ, но ведь этому предшествовали драматические события?
— Я поступала в театральный институт четыре года, если не учитывать тот год, когда я закончила 10-й класс и по факту не могла быть принята. Четыре года скитаний привели меня в Школу-студию МХАТ на курс Виктора Анатольевича Рыжакова. Уверена, что это не просто так. Видимо, все это время я готовилась к тому, чтобы именно у него учиться. Счастье, когда твой мастер — еще и действующий режиссер, значимая фигура в театральном мире. До поступления к нему на курс я год проучилась в ГИТИСе на эстрадном факультете у Валерия Гаркалина и Михаила Борисова, но это оказалось не совсем то, о чем я мечтала.
— Пошли на факультет эстрады, потому что не удалось поступить на актерский?
— Да, но я еще и пою. Сейчас играю в театре «Июльансамбль», где идет спектакль «Современный концерт» — полуторачасовая ретроспектива песен от 1930-х до нашего времени. Их мы и исполняем. Я пою с детства. Начинала в хоре, потом в Детском музыкальном театре юного актера играла в мюзиклах, пела в церковном хоре, когда ходила в воскресную школу. Я это очень люблю, но делаю непрофессионально, потому что у меня нет музыкального образования. Просто мне это очень нравится, а не потому, что все получается. Многие ребята из моего театра гораздо лучше поют, но я не унываю, делаю то, что могу, по-актерски.
— Когда вы были студенткой, получали примерно такие же роли, как теперь?
— В театральном институте я пыталась бороться с амплуа. Меня видели как характерную актрису, харизматичную девушку или бабку. Да, я играла старух, но самостоятельно готовила этюды, пыталась сделать то, что самой нравилось. В одном отрывке я была героиней, играла Фро в одноименном рассказе Андрея Платонова и была безумно счастлива. В итоге спектакль поставили на другую актрису. Он был чудесный, стал одной из лучших наших студенческих работ. Пока я пыталась быть героиней, мне давали роли старой афроамериканки Дилси, каких-то кричащих девчонок.
— Фильмография у вас солидная, несмотря на молодость. Студенткой впервые попали в кино?
— Согласна, фильмография неплохая. Мне везет на Андреев. Я снималась во «Французе» Андрея Смирнова и «Нелюбви» Андрея Звягинцева. Был «Раскол» Николая Досталя. Забавно, что мама моего хорошего друга Дани Стеклова — Агриппина Стеклова — в какой-то момент вместе со своим мужем Владимиром Большовым стали для меня группой поддержки. Пока я четыре года пыталась поступить на актерский факультет, они меня готовили, слушали. Агриппина рассказывала, что одна из ее ранних работ была у Николая Досталя. А мой секундный эпизод в «Расколе» — тоже дебют. Мне понравилось, что мы в этом совпали. Хотя у Агриппины была роль, не мгновение на экране, как у меня. Но я не меряю роль размером. Еще до студенчества были у меня какие-то съемки. С Катей Шпицей мы снимались в «Голубке». Помню, как все это происходило на Котельнической набережной в подъезде высотки. Катя была уже заметная актриса, а я — никто, без образования, просто фактурная девчонка. Запомнила свои ощущения: гримвагены, курящие рабочие, и я хожу в этом мире. Безумно люблю свою профессию.
— У вас роскошная внешность, ее можно варьировать.
— Согласна. Можно что угодно лепить.
— Но вам приходилось кому-то что-то доказывать, безуспешно ходить по кастингам?
— Я хожу на кастинги с 2006 года, и только в 2020-м все увидели сериал «Чики» и стали меня замечать. Но я по этому поводу не особо рефлексирую. Конечно, мне как актрисе хочется заниматься своей профессией, и неважно, главная это роль или второго плана. Я слышала от тех, кто проводит кастинги, комментарии в свой адрес: «Вы слишком яркая, поэтому на роль подружки главной героини мы вас взять не можем», «Для главной героини вы чисто внешне непонятная. Кто вас будет с собой ассоциировать?» Уверена, что у меня есть свой путь в киноиндустрии. Я занимаю свою нишу, и она меня абсолютно устраивает. Я готова в ней развиваться. Могу быть разной. Многое зависит от режиссера, грима, костюма, настроения. В итоге все у меня складывается как надо. От негативных мыслей — почему ее взяли, а не меня — я свободна. Мы — первый набор Рыжакова, и наш курс стал театром «Июльансамбль», где я и работаю. Безумно счастлива, что в киноиндустрии считаюсь театральной артисткой. Для меня это очень важно, все равно что синяя галочка в Инстаграме.
— Много времени проводите в театре?
— Сейчас поменьше, потому что несколько спектаклей мы заканчиваем играть. Да и в целом после пандемии изменились наши планы и жизнь. В театре «Практика», где мы — резиденты, сможем играть только в октябре. А завтра полечу в Москву играть «Трех сестер» в Центре им. Мейерхольда.
— Удивительно, что сериал «Чики» стал таким хитом. Была же «Точка» Юрия Мороза на ту же тему, но прошла не так заметно. А тут такой взрыв. Может, карантин ему поспособствовал?
— В том числе и он. Наш режиссер Эдуард Оганесян говорил, что фильм должен был выйти летом. Но летом никто не смотрит сериалы, и в этом смысле это опасное время. А тут грянул карантин, и у всех появилось свободное время. Люди смогли себе позволить посмотреть серию длиной в час. Я считаю, что в успехе «Чики» огромная заслуга актерского состава. Для большей части зрителей Ира Носова, я, отчасти Алена Михайлова, другие наши ребята — незнакомые люди. Мы — не звезды, не тиражируемся изо дня в день, зрителю незнакомы, поэтому он быстро нас принимает и начинает нашим персонажам доверять. Он же ничего не знает про нашу личную жизнь. У него нет никакого представления о том, кто мы, что делали раньше. Зрители верят, что перед ним четыре простые девчонки. Нам приходили от них сообщения, из которых выяснялось, что некоторые люди думали, что Ира Носова — девочка из Прохладного. Это самый крутой комплимент, какой только может быть.
— Какой интерес вам сниматься в короткометражках?
— Это же моя профессия. Если режиссер присылает историю, которая мне нравится, я соглашаюсь. Слава богу, есть возможность поучаствовать в чем-то творческом и некоммерческом. Мой угол зрения на это и направлен. У меня сложное отношение с деньгами. Не знаю, как с ними обращаться. Внутри существует установка: там, где большая зарплата и хорошие условия, туда не надо идти. А там, где ребята не спят сутками, работают бесплатно, все по-настоящему. Наверное, дело обстоит не так категорично, но хотелось бы прийти к какому-то балансу. Деньги же надо зарабатывать. В театре их не заработаешь, а муж, как мне кажется, устал снимать рекламу и клипы. Ему тоже нужно творчество.
— Ваш муж Евгений Козлов мечтает работать в полнометражном кино?
— У Женьки операторский дебют в полном метре. Он снял «Побочный эффект». Осенью будет премьера. Для Алексея Казакова это режиссерский дебют, потому что он — сценарист.
— Когда у вас ближайшая премьера? Вы же снимались у Кирилла Серебренникова в картине «Петровы в гриппе»?
— Премьера, скорее всего, состоится в 2021 году. Вы читали книгу Алексея Сальникова? Там есть флешбек главного героя. Он вспоминает детство, как родители собирали его на елку. Я играю маму Петрова в его детские годы. Не могу сказать, что это центровая фигура, но все-таки мама главного героя — это важно.
— Кто-то слил черновой вариант фильма в Интернет.
— Я так и не поняла, что произошло. Слава богу, это не испортило настроения нашему режиссеру Кириллу Семеновичу.
— Вы начали работу, когда Кирилл находился под домашним арестом?
— Мне прислали предложение сниматься, когда он был под домашним арестом, и предупредили: «Мы не знаем, как все сложится, возможно, Кирилл Семенович будет режиссировать дистанционно». Потом я пришла на прогон «Иранской конференции» в Театр Наций. Обычно стесняюсь фотографировать на телефон кого-то из крупных фигур, а тут начала снимать речь Виктора Рыжакова, когда он сообщил, что Кирилла Серебренникова отпустили. И весь спектакль прошел под этим впечатлением. Просто удивительно, насколько точно текст Ивана Вырыпаева лег на всю эту историю с властью и цензурой. Когда пришла уже на премьеру — а мне хотелось посмотреть все составы, — то увидела в зале Кирилла Серебренникова. От этого спектакль прошел для меня еще мощнее. Когда мы встретились с Кириллом Семеновичем, я начала рыдать. Все время, пока шел процесс по делу «Седьмой студии», я сильно переживала. Серебренников мне сказал: «Не плачь! Скоро будешь сниматься у меня в фильме». Он ушел, а я продолжала сидеть на банкетке и плакать минут пять.
— Вы ранимая, вас легко обидеть?
— А вот и нет! Я впечатлительная, но у меня есть какая-то стена, которая в нужный момент защищает.
— Были ли у вас другие перспективы, когда вы заканчивали курс? Приглашали в большие театры?
— То, что наш курс стал театром, — для меня лучшее, что могло произойти. Наверное, мы существуем в тепличных условиях. Четыре года вместе учились, теперь работаем. Мы уже восемь лет вместе. Это постоянная лаборатория, где я, например, настойчиво пытаюсь перепрыгнуть через себя, поскольку мои однокурсники рядом и сразу определят, что ничего нового в моем проявлении нет, все уже было раньше. И начинаешь думать, что надо сделать что-то еще. Это отличный тренажер, поле для проб и ошибок. Все время вспоминаю фразу Кирилла Серебренникова: «В театре артист нарабатывает, а в кино отдает». Так и есть. В театре намного больше времени уходит на репетиции, самопознание, а на съемочной площадке времени на это нет, ты должен все сделать четко и быстро.
— Актеры вашего поколения стараются не привязывать себя к театру. Главное — интересные проекты и режиссеры, и все это должно хорошо оплачиваться.
— В моем случае одно другому не мешает. Я хочу зарабатывать деньги, чтобы позволить себе ипотеку на квартиру, хороший детский сад и школу для сына, но вопросы к миру и себе никогда не закончатся. А если закончатся, то артистка Шмыкова просто умрет. Останется какая-то Варя, которая тушит пожар.
