Первый сезон «Оптимистов» прошел в эфире канал «Россия» четыре года назад. Для современного сериального потока перерыв не такой уж маленький, но за это время создатели картины во главе с режиссером Алексеем Попогребским проделали большую работу: они снова собрали свой мир шестидесятых, оставили в нем уже известных героев и поместили двух суперзвезд, персонажи которых должны спаси мир, начав с супружеских измен.
Для Алексея Попогребского исторический сериальный проект совершенно новая территория, однако после съемок первого сезона режиссер, известный по будоражащим драмам, вновь погружается в метания молодых шестидесятников и явно получает удовольствие. «МК» обсудил с Алексеем прото-хипстеров, дух МИДа, и польские журналы мод.
— Вы снимали первых «Оптимистов» и можно сказать снова вошли в эту воду. Означает ли это, что со вторым сезоном вам было работать гораздо легче?
— Здесь есть свои особенности. Еще во время работы над первым сезоном я своей группе, с которой у нас сложилась и дружба и продуктивные рабочие отношения, сказал, что в эту игру я еще не наигрался. Хотя четкой идеи относительно того, что мы будем во втором сезоне тогда еще не было. Нам потребовалось некоторое время для понимания нашего намерения поставить во главу угла новых героев. И это своего рода эксперимент, потому как в мировом сериальном деле либо происходит полная замена главных героев, как это было от сезона к сезону в «Настоящем детективе», например. Либо вводятся новые герои, которые сначала существуют на втором плане, а потом становятся главными. Мы же решили сохранить и продолжить линии практически всех центральных персонажей первого сезона, но поставить во главу угла совершенно новых персонажей. Плюс хотели сделать так, чтобы второй сезон можно было смотреть ничего не зная о первом.
— В последнее время ретро стало чуть ли не магистральным направлением для сериалов больших каналов. Как вы думаете почему?
— «Оптимисты» здесь своего рода исключение. Проект впервые попал мне в руки чуть ли не в 2012 году. Эти были три пилотные серии авторства Михаила Идова и Михаила Шприца. И они подавали своей проект как первый российский ретро-сериал. Это, кстати, случилось еще до того, как на экраны вышла «Оттепель» Валерия Тодоровского, которая на мой взгляд именно и породила эту моду на ретро. Мне сложно говорить за всех, кто создает и смотрит исторические сериалы. У меня был если не принцип, то предубеждение — не хочу снимать ничего костюмного и ничего имеющего отношения к политике. Так я когда-то говорил. Но потом мне в руке попал этот материал и я понял, что если захочу снимать сериал, то именно такой. Потому что в нем на примере событий шестидесятилетней давности говорится о проблемах, которые очень остро стоят в стране и в мире сейчас. Не случайно у нас дипломаты, не случайно мы их называем оптимистами. Мы видим как эти модные шестидесятники, эти прото-хипстеры, приходят к страшным осознаниям в процессе того, как сталкиваются с хитросплетениями мировой политики шестидесятых.
— Фон для всего этого действительно подходящий. Из современного МИДа иногда звучат довольно резкие заявления…
— По мере того как мы работали над сценарием и первого и второго сезона, международная обстановка накалялась на наших глазах. А сейчас второй сезон выходит в эфир, и наш министр иностранных дел говорит, что они готовы к разрыву с Евросоюзом. И в сериале речь идет о наверное самом остром момента глобальной политики. Шестьдесят второй год, Карибский кризис, мир от ядерной катастрофы отделяют часы, если не минуты. И говоря через призму прошлого о том, что волнует людей сейчас, создается необходимая дистанция для того, чтобы если и не взглянуть на такие вещи объективно — это невозможно, ведь нет кого-то виноватого, всегда есть сплетение взаимных подозрений и паранойи — то по крайней мере их осмыслить.
— Очень часто сериалы такого жанра строятся по схеме пристрастный урок истории плюс мелодрама или детектив. Складывается ощущение, что вы хотели все сделать по-другому. Наверное в реалиях современного сериального продюсирования это не так просто?
— Я очень рад, что с продюсерами Антоном Златопольским и Валерием Тодоровским у меня в этом смысле были взаимные интересы. Мы хотели, чтобы в нашем сериале не было отдельной исторической линии и прикрученной к ней мелодраматичекой линии. Здесь мы продолжили и развили принцип, заложенный в основу еще первого сезона. Все, что происходит на глобальной сцене должно мощными силовыми полями проходить и через героев. И наши выдуманные герои, то, как они влюбляются, дружат, предают, изменяют, пытаются исправить свои ошибки, спасти своих коллег, все это толкает известные всем исторические события.
— Ваши работы в большом кино, такие как «Простые вещи» или «Как я провел этим летом» совсем не похожи на «Оптимистов» хотя бы потому, что в сериале вам пришлось строить целый мир эпохи шестидесятых. Наверное было нелегко?
— Это бы не простой, но дико интересный процесс. Мы решили, что должны хорошо знать исторические факты и это даст нам право на художественный вымысел. Мы создавали не документальный, а скорее собирательный и немного фантазийный образ шестидесятых. Где все приподнято по стилистике. Я студентам своим все время говорю: «Достоверность — не равно реализму». Иногда для создания на экране достоверного и убедительного мира, мы должны над реализмом подниматься. Вот мой следующий фильм «Самая большая Луна» будет сплавом реализма и фэнтези. Так что для меня получается органичный переход от гиперреализма «Как я провел этим летом» к переосмыслению реальности в «Оптимистах» и потом созданию собственной реальности.
— Если я правильно понимаю, то настоящее здание МИДа у вас в кадре только в виде знаменитого фасада…
— Это правда. Замечательный художник Павел Пархоменко, который работал на многих фильмах Алексея Балабанова создал для нас декорацию целого этажа МИДа. Нам очень помогли в министерстве. Провели исчерпывающую экскурсию по зданию, мы встречались с историками МИДа, молодыми дипломатами, читали много литературы. В итоге эти знания позволили нам построить этаж в совершенно другой геометрии и другой цветовой схеме, чем на самом деле, но пропитать его духом настоящего МИДа. И для меня было огромным счастьем, когда ветеран министерства пришел в павильон на Мосфильме и сказал: «Чувствую настоящий дух МИДа». Хотя восьмиугольной планировки помещения, как у нас в декорации, в настоящей высотке нет.
— А площадка для перекуров на крыше?
— Это подсмотрено в ходе экскурсии. Мы увидели такой советский прото-опенспейс, этаж с окнами и выход на балкончик. И министерские ветераны сказали нам, что в молодости они любили выскакивать туда курить.
— Нью-Йорк шестидесятых — тоже павильон?
— Снимать в современном Нью-Йорке город из шестидесятых было бы невозможно. Насытить кадр машинами и массовкой, убрать кучу современных вывесок и фасадов, все это повлекло бы невероятные финансовые затраты. Поэтому снимали мы на очень мощной натурной площадке в Софии. Там эти декорации выстроены и там снимают исторический Нью-Йорк сами американцы.
— Выбор Елизаветы Боярской и Сергея Безрукова на главные роли — это ваше желание или следование какой-то генеральной линии?
— Для меня «Оптимисты» и продюсерский и авторский проект. Поэтому здесь нет ничего к близкого к ситуации, когда кастинг спускается сверху. С самого начала на роль Алекс Брэдли я видел именно Лизу. Мы не были знакомы, но я знал, что она во-первых замечательная актриса, во-вторых у нее очень хороший английский, а это критически важно для этой роли. Все-таки в кадре ей приходилось взаимодействовать с американским актером Одином Байроном, который играл ее мужа. На роль Дмитрия Нестерова было несколько кандидатов, и здесь нам помогло счастливое обстоятельство. И Лиза Боярская и Сергей Безруков, с которым я тоже не был знаком до съемок, работали в проектах студии Валерия Тодоровского. Сергей только что снялся в сериале «Обитель» и я смог посмотреть его сцены, которые меня полностью убедили. Потом мы конечно встречались и с Лизой и Сережей. Для меня было очень важно, что мы оказались на одной волне и совершенно совместимы в работе.
— Елизавета Боярская уже играла в проектах, посвященных разным эпохам, но образы шестидесятых как будто для нее придуманы…
— С нами работал известный в том числе и по «Оттепели» и «Стилягам» художник по костюмам Александр Осипов. Некоторые вещи удавалось получить из реальных старых коллекций. Мы все обложились журналами шестидесятых. Костюмы для советских героев мы искали в польских журналах мод того времени, а для иностранцев — в старых номерах Vogue.
— Наверное этот тот случаей, когда готовиться к съемкам приходиться дольше, чем снимать?
— Не случайно у нас получился такой большой перерыв между сезонами. Потребовалось время для того, чтобы проработать эту историю во всех ее деталях.
— По окончании съемок не возникло мыслей в духе “больше никогда”?
— Во время съемок очень часто срабатывает принцип кино “все, что может пойти не так, пойдет не так”. Но для всей группы и первый и второй сезон были моментами счастья.
