— В наших отношениях нет романтики! — услышал Партамонов, натренированными движениями оперативно надевая брюки. — Возвышенности не хватает!
— Какая еще возвышенность? — прищемил молнией палец сбившийся с алгоритма Партамонов. — У тебя пятнадцатый этаж! И, бывает, лифт не работает! А я поднимаюсь!
— Тобою движет низменный инстинкт! — огласила приговор Фукина. — Но не полет чувств!
— А бананы, шампанское?! — возмутился Партамонов. — Не тянут на полет?
— Пузырьки в голову — не романтика! — вздохнула Фукина. — А хочется такого, как у Шагала!..
— Ушагала? — поймал мысль Партамонов, тихо радуясь:
— Ушагать — не улететь, например, в Турцию! Ушагаем до ближайшего ресторана!
— На картинах Шагала влюбленные летают! — мечтательно потянулась Фукина.
— Летают! Значит, все-таки, Турция! — вспотел Партамонов. — Надо будет интернетовский кабель отрезать, чтобы не смотрела всякую романтическую белиберду!
Но осознав, что в этом случае не сможет смотреть испанский футбол, передумал. Поскольку Партамонов оценивал Фукину в сложной системе мужских координат, где пересекались практически параллельные оси «страсть» — «покладистость», на твердую восьмерку. При этом он понимал, что девятку и десятку не потянет материально, а обладательницы белее низких баллов будут угнетать его морально и эстетически.
Поэтому уже на следующий день Партамонов отыскал во Всемирной паутине работы художника Шагала и убедился, что на них действительно летают без дельтапланов и парашютов. Причем территории облета были отнюдь не турецкими.
— Катерина-то не врет! — добавил он несколько десятых к фукинскому баллу.
Однако, вспоминая школьные задачи про силу тяжести, Партамонов осознал, что совместный полет без специальных гаджетов невозможен. Он уже представлял, как станет гордо возвышаться памятником романтическому чувству, а Катерина будет обцеловывать его, трепыхаясь на квадрокоптере. Он даже узнал насчет грузоподъемности летательного аппарата. Но попытка использовать дрон обнулилась при звонке Фукиной, когда на вопрос:
— Сколько весишь?
Катерина бросила трубку.
Второй вариант полета возник на стадии чесания репы, когда Партамонов, устремив интеллектуальный овощ в окно, увидел подъемный кран…
Труднее всего было выйти на связь с крановщиком.
Полчаса Партамонов орал «Эй, вы там, наверху!» так, что авиалайнеры меняли курс, но крановщик не коннектился.
И только когда осипшее горло выдохнуло:
— Привет королям высоты!
Послышалось:
— Набирай! Плюс семь… Девять… один… два…
По мобильному Партамонов доходчиво обозначил задачу:
— Поднять меня и бабу!
— Баба деревянная? — деловито поинтересовался крановщик.
— Наоборот! — обиделся Партамонов. — В постели так зажигает, хоть пожарных вызывай!
— Без огнеборцев-то не справляешься?
— Давай без интимных подробностей! — перешел Партамонов к конкретике. — Завтра ночью поднял, покружил, опустил.
— В ночную двойной тариф! — попробовал взять потенциального заказчика на испуг крановщик. — У меня кран класса «люкс»!
— Две бутылки! — пообещал Партамонов. — Но до полета — ни-ни!
— На работе не употребляю! — гордо заявил крановщик. — Техника безопасности!
Заинтригованная приступом романтизма, Фукина согласилась, покочевряжившись в традиционных временных рамках.
— Стропальщика на вас нет! — объявил крановщик в назначенный момент. — Цепляйтесь своими силами!
Партамонов, вспомнив кое-что из занятий в судомодельном кружке, привязал морским узлом к одной стропе Фукину, к другой прицепился сам и крикнул в ночь:
— Вира!
— Какая еще Ира? — успела взбрыкнуть Фукина, отрываясь от земли.
Но в дальнейшем она могла только визжать. Партамонов вел себя сдержанней и в полете чмокнул ограждение, пару плакатов по технике безопасности и какие-то канаты… Наиболее удачной попыткой оказалась та, в которой получилось носом отполировать туфли Фукиной…
— У товарища Шагала лучше выходило! — подумал Партамонов, и тут кран сменил направление вращения. На Партамонове реверс отразился слабо: вместо зачеса назад образовался чубчик. А то, что стало с Фукиной, Партамонов видел только в кино, где Мэрилин Монро становилась над вентиляционным люком.
— То, что юбка закрыла глаза — хорошо: меньше бояться будет! — прикинул Партамонов. — Но вот то, что засветились трусики…
Он хотел исхитриться и позвонить крановщику, чтобы тот кончал романтический аттракцион, но оказалось, что сотовый выпал в ходе вращения.
— Майна, майна! — заорал Партамонов, совершенно не думая о том, что Катерина будет инкриминировать ему некую Майю…
Монро продолжалось. Катерина, теряя остатки благовоспитанности, крыла Партамонова так, словно летела над зоопарком, в вольерах которого содержался исключительно крупнорогатый скот...
Кран замер лишь на рассвете, когда проснувшиеся пернатые разбудили крановщика. Партамонов попытался развязать стропы, но, оказалось, кое-что из тематики судомодельного кружка подзабылось. Подошедший прораб перерезал стропы визжащим в унисон Катерине электроинструментом.
— Ты говорил, что на работе не пьешь! — яростно припоминал крановщику Партамонов.
— На работе! А с вами у меня была халтура!
Вырвавшаяся на свободу Катерина транжирила бранный арсенал так, что краснел не только прораб, но и череп на плакате по технике безопасности… Партамонов молчал. А придя домой, начал в Интернете изучать туры в Турцию.
Анатолий Коломейский
Осенило
Позволяя подчиненным выпускать пар, следи, чтобы тебя не ошпарили.
Стоять на своем не всегда лучшая опора.
Сергей Пугачев
В море удовольствий забываешь о рифах.
Евгений Иваницкий
Не крутите пальцем у виска — врач сам определит: где и что у вас болит.
Мечтаешь сидя — маниловщина, мечтаешь лежа — обломовщина.
Николай Шилохвостов
Ведущий рубрики Джангули Гвилава, e-mail: satira@mk.ru
