«МК» Вебер рассказал о тонкостях работы и дал ответ на главный вопрос – почему все мы так любим Кинга, казалось бы – фантаста, но на поверку – реалиста и продолжателя дела великих классиков.
За годы писательской активности книги Стивена Кинга разошлись по миру в количестве 400 млн экземпляров. И эта цифра – неточная, называлась она несколько лет назад, так что не исключено, что совокупные тиражи давно перевалили за полмиллиарда.
Конечно же, все это не англоязычные издания – культовый американец прозвучал на десятках языков. В нашей стране до середины 90-х кингоиздание было отдано на откуп «пиратам». Это была эпоха торопливых и некачественных переводов. Закончилась она в конце 1994 года, когда Россия не присоединилась к Бернской конвенции об охране литературных и художественных переводов. С этого момента в игру – уже по правилам – вступил Вебер.
— Виктор, когда вы впервые прочитали Кинга?
— Есть такой рассказ «Поле боя». Это было первое знакомство не только у меня – оно состоялось в 1981 году благодаря журналу «Юный техник», опубликовавшему рассказ под названием «Сражение». Чуть позже была «Мертвая зона» в «Иностранной литературе». Они взорвались, как бомба. А потом Кинг долго не ложился мне на душу. Пока я не прочел на английском роман «Воспламеняющая взглядом».
— В перестроечные времена и первые годы постсоветской России, когда во вселенной VHS кассет царили Володарский и Гаврилов, книжки тоже были «пиратскими»?
— Их делали в разных местах – в Москве и под Москвой. Например, издательство «Кэдмэн» из города Жуковского. Переводчиками там была вся тусовка «Молодой гвардии». Советские переводчики, не попавшие в элиту, работали с журналами. И как-то оттуда все они в «Кэдмэне» оказались. Не профессиональные в основном — это была техническая интеллигенция. И уровень перевода зачастую был жуткий.
Существовала же гонка: надо было сделать все сразу. Брался роман и разбивался на три-четыре части. Над «Оно» человек 15 работали. Кто-то это как-то сводил. Получался кошмар. Но, тем не менее, встречались хорошие переводы. Тут нельзя сказать, что все что делалось – полный отстой.
— Самое «топорное» переложение из Кинга какое?
— Это «Оно», конечно. Но роман настолько сильный, что читатели не замечали недочетов. На это вообще не смотрели, то ли за сюжетом следили, то или еще за чем-то, я не знаю – там и сюжет-то перевран был.
— Когда у нас Кинга начали публиковать легально?
— С 1995 года, до этого на нарушение законов об авторском праве смотрели сквозь пальцы – только «Иностранка» покупала права, у них деньги были.
— Как вы пришли к Кингу?
— Мне сын посоветовал. Сказал: ты переводишь что-то не то, надо Стивена Кинга. И так совпало, что как раз тогда мне предложили «Зеленую милю». С тех пор у нас начался «роман с Стивеном». И больше 20 лет продолжался.
— До вас «Зеленой мили» на русском не существовало?
— Нет, потому что я получал «гранки» (страницы набранного, еще не отпечатанного текста, — И.В). Книжка еще только не выходила в свет. Перевод наш опередил даже сетевых пиратов.
— Сколько времени занимает работа над объемным томом?
— Кинг выпускал «Зеленую милю» отдельными книжечками, как Диккенс. Всего их было шесть. Каждую я переводил не больше месяца. Столько же занимала подготовка. И еще через месяц книжечка выходила на русском.
— Поделитесь впечатлениями от знакомства с подлинником.
— Совершенно потрясающий текст. Видно, что пишет мастер. Я после «Зеленой мили» начал относиться к нему как к классику. И остальные книги не разочаровали. Все только лучше и лучше было. Хоть многое было написано раньше.
— Экранизация «Мили» аутентична первоисточнику?
— Том Хэнкс хорошо играет. Джон Коффи отличный. Мышонок просто прелесть. Притом что не все фильмы по Кингу удачные, кино и книга — это же два совершенно разных визуальных ряда.
Стоя на плечах гигантов
— Какая из кинговских книг – лучшая?
— «Оно». Хотя она очень объемная – больше 1000 страниц, ее хочется переводить и переводить. Вообще же это история о дружбе – сначала детей, а затем семи выросших героев. Пусть жизнь их разметала, но они собрались вновь.
— Жанр «Оно» принято определять как «ужасы».
— Это фантастика. Может быть, где-то социальная. Жанр тут не важен. Кинг очень здорово вложился в эту книгу. Это недосягаемая вершина – ни до, ни после. Стивен считается автором ужастиков. Но это не ужастики. Он блестяще владеет языком и поднимает такие темы!
— На чьих плечах он стоит как литератор?
— На плечах хороших реалистов: Драйзер, Фолкнер. Стивен учился на их произведениях, может быть, не в прямом смысле. Диплом-то у него литератора. Он на самом деле реалист. И старался сделать так, чтобы все казалось настоящим. Он не сказки сочинял – все выглядело как в реальной жизни. Поэтому мы и любим его.
— Можно взять десять страниц из любого романа Льва Толстого, и сразу понятно, что это Лев Николаевич, а не Достоевский или Тургенев. У Кинга, бывает, в год по два тома выходит, так что его не могли не обвинить в эксплуатации «литературных негров».
— У него есть своя манера, своя стилистика. Есть романы, где он работал не один. В «Черном доме» это незаметно. Там два больших мастера писали (Кинг и Питер Страуб). А роман "Спящие красавицы", созданный вместе с сыном, там абсолютно видно, где пишет не пойми кто, а где Кингу надоела эта тягомотина и он начал писать сам. У него никаких «негров» не было. Есть байка (анекдот?) про Кинга и Джорджа Мартина, автора «Игры престолов». У них один и тот же издатель. И вот Мартина попрекали, что он мало пишет. Но потом выяснилось, что Кинг пишет книги, а Мартин сообщения – он очень увлекается общением с фэнами. А по объему выходит столько же, но все уходит в песок, а Кинг работает.
— Но не по две книжки же кряду делать!
— Он работает с 1973 года. Что-то выходит, что-то доводится до определенной степени готовности и откладывается. У писателя такое в голове (писатель так устроен) – он может взять заготовку и за 2 недели довести до ума. Характерный пример – «Темная башня», семь томов, а по существу, одна громадная книга. Она выходила с перерывами в три-четыре года. Причем идет книга, допустим, третий том. И там нет никакой концовки. Просто обрывается глава. Я считаю, что это издевательство над читателями. Читаешь, читаешь – страницы дальше нет, а действие идет. Но что-то вынуждало его так делать.
— Вы лично пересекались с Кингом?
— Я в Америке только один раз был: заходил там в его представительство, с его агентом встречался. А сам Кинг живет в Бангоре у побережья Ирландского моря. Надо специально ехать, договариваться.
— Он вообще знает кого-то из тех, кто его переводит?
— Ему это не шибко интересно. Вот Умберто Эко всех своих переводчиков знал, встречался с ними, консультировал. Конечно, работать с автором интересно. Но не все считают, что на это время нужно тратить. Это все очень индивидуально.
— Американские киношники работают с оглядкой на аудиторию – Латинскую Америку показывают или берут звезд из Азии, понимая, в каких регионах предстоит прокат. А много ли у Кинга русских элементов? Мы же такой огромный рынок для него и источник прибыли.
– Если взять «11/22/63» про убийство Кеннеди – то Освальд же был в России, два года жил в Минске. А так даже русские слова встречаются.
— Из трех букв?
— У Кинга такого нет. Так все корректно, но «паскуда» может попасться. Или «сука». Есть и обычные слова, тем более что некоторые давно вошли в американский лексикон. Но он чисто американский писатель, то, что происходит вокруг, не попадает в поле зрения. Поэтому-то у него и нет никакой «клюквы». Он изображает то, что знает – Америку и особенно уклад маленьких городков. Ему можно доверять на 100%, что так все и есть.
— Кинг в книгах последних лет «уже не тот»? В Сети пишут, что он выдохся – то ли от потоковости, то ли от коммерциализации.
— Здесь важнее возраст. Еще надо учитывать тяжелую аварию лета 1999 года, когда на него наехал микроавтобус. На нем это сказалось. А если взять период до этого происшествия, то он писал много и на качестве это не отражалось. Хорошими были даже первые пять романов, под фамилией Бахман отданные в издательства и возвращенные чуть ли не с формулировкой «что ты нам прислал?». В какую-то нишу, в которой никого до этого не было, Кинг попал только с «Кэрри». Но мастером был с самого начала. «Спящие красавицы» 2017 года — очень слабое произведение, но ему позволительно «притормозить». Может быть, шедевров у него уже не будет, но кто знает.
