КСТАТИ
Знаете, как отличить хрусталь от обычного стекла? По звуку. Если провести по краю бокала мокрым пальцем, хрусталь звонко запоет, в то время как стекло будет звучать глухо. Такой эффект достигается за счет свинца, который и отличает хруcтaль — особый вид стекла с высокой плотноcтью, прочноcтью и оcобым звучaнием.
Гусь-Хрустальный — город-бренд, известный в первую очередь благодаря производству, история которого началась еще в XVIII веке. Первый завод купцы Мальцовы открыли в 1756 году, и каждое следующее поколение стекольной династии наращивало масштаб и качество производства. Вместе с ним росло и развивалось искусство художественного стекла, которое достигло своего расцвета на рубеже ХIХ и ХХ веков при Юрии Нечаеве-Мальцове (1834–1913). Когда ему в наследство от дяди досталось стекольное производство, там трудились 744 человека, а к началу Первой мировой — уже около 13 тысяч. Имя этого человека имеет особый вес для истории искусства, ведь именно Юрий Нечаев-Мальцов полностью профинансировал строительство Музея изящных искусств на Волхонке, известного ныне как Пушкинский музей. Меценат дал почти три миллиона рублей золотом основателю музея профессору МГУ Ивану Цветаеву на создание музея. И помог не только средствами, но и делом: сам нанимал каменотесов и рабочих, заказывал венгерский мрамор для парадной лестницы, особый морозоустойчивый белый мрамор для внешней отделки — на Урале и десятиметровые колонны — в Норвегии. Так что облик одного из главных музеев страны отражает вкус и масштаб личности стекольного магната, коллекционера, мецената, дипломата и переводчика. Неудивительно, что в своей вотчине (а Гусь тогда еще не звался хрустальным и был не городом, а небольшим поселком) Юрий Нечаев-Мальцов тоже решил построить архитектурный шедевр, на который также не пожалел денег и сил. Георгиевский собор стоил ему 550 тысяч рублей золотом и строился 11 лет — с 1892 по 1903 годы. А 40 лет назад он превратился в Музей хрусталя и ныне празднует юбилей выставкой «Гимн стеклу».
Потрясение. Вот первое ощущение, которое испытывает каждый, кто впервые оказывается в этом здании, созданном по проекту знаменитого архитектора Леонтия Бенуа. Снаружи бывший собор напоминает Третьяковку — он тоже выполнен в так называемом «русском стиле», получившем развитие в ХIХ века на волне славянофильства. Сочетание белого и красного камня, многослойные арки, затейливые оклады на окнах, теремочно-барочная декоративность — налицо отсылки к национальному допетровскому зодчеству. Внутри же собор больше похож на католическую базилику. Прямоугольное здание разделено на три галереи (нефа), высота потолка — 16 метров. Своды подпирают прямоугольные колонны из редкого черного лабрадорита, который называют «лунным камнем» и «глазом Бога». Минерал магматического происхождения переливается бликами перламутра и загадочными полутонами. Считается, что камень обладает магическими и целебными свойствами. Колонны венчают капители с мальтийскими крестами, которые использовали и масоны. По бокам стены прорезает множество арочных окон, которые хорошо освещают помещение. Любопытно, что по форме они напоминают окно, что изображено на картине Леонардо да Винчи «Мадонна с цветком», последним частным владельцем которой был Леонтий Бенуа (ныне полотно является одной из жемчужин коллекции Эрмитажа). Специально для собора гусевские мастера создали 12 электрических люстр — каждая из них состоит из 101 части и весит 350 килограммов. Правда, в 1930-х все бесследно исчезли, так что теперь в музее висит лишь одна — 13-я, которая сохранилась в мастерской как образец. Словом, есть чему подивиться. Именно этого эффекта «вау» и добивался Мальцов — он хотел создать точку притяжения, ради которой стоит приехать в глушь.
В советское время собор был разграблен, изуродован и закрыт. И все же кое-что чудом уцелело. Во-первых, «Страшный суд» Виктора Васнецова — монументальное полотно размером 700х680 см. «Вся история человечества есть борьба человека-зверя с человеком духовным», — писал художник о символическом сюжете, где средняя часть картины принимает форму огромных весов, сложенных из многих фигур и знаков. Здесь на чашах — толпы праведников и грешников, свет и тьма… Среди праведников — фигуры византийских императоров Константина и Елены, княгини Ольги и князя Владимира, Александра Невского и Сергия Радонежского. В рядах грешников — император Нерон, завоеватель Батый, восточные деспоты и римские кардиналы. В то же время много персонажей-аллегорий: Вера, Надежда, Любовь, София, Милосердие — с одной стороны, а с другой — Алчность, Пьянство, Разбой, Гнев.
«Страшная оратория вне времени и пространства: одно из тех немногих истинно художественных творений, которые стоит увидеть раз, чтобы запомнить навсегда», — писал один из критиков о картине Васнецова, премьера которой состоялась в Историческом музее (в Третьяковку не прошла по габаритам). После революции эту картину успели снять и спрятать в Успенском соборе во Владимире. Многие годы она хранилась свернутой, а при перевозке холст порвался, и его наскоро сшили бечевкой. На местах сгибов со временем осыпалась краска. В итоге к 1980-м, когда было решено открыть в соборе музей, полотно было в очень тяжелом состоянии. За его восстановление взялся знаменитый петербургский художник-монументалист и реставратор Яков Казаков, который вернул былой вид росписям Исаакиевского собора, Петергофа и Царского Села. После напряженного года работы полотно Васнецова вернулось в Гусь-Хрустальный. Теперь оно занимает прежнее место — напротив алтаря, где сохранилось еще одно масштабное произведение, созданное петербургским мастером Владимиром Фроловым по эскизам Васнецова.
Предполагалось, что идею Васнецова воплотит Александр Фролов — старший сын известного мастера, тоже Александра, чья мастерская создавала мозаики в храме Христа Спасителя, храме Вознесения Христова (Спас на Крови) и Исаакиевском соборе. Но тот внезапно умер. Тогда за работу взялся младший сын Владимир, которому на тот момент было всего 23 года (много позже именно он исполнит мозаичный фриз для Мавзолея В.И.Ленина). Несмотря на юный возраст, с задачей он справился блестяще. Виктор Васнецов назвал его исполнение образа Богоматери с воздетыми к небу руками, стоящей в окружении ангелов, безукоризненным. Для Владимира Фролова эта работа стала этапной, и не только из-за масштаба и сложности, здесь он встретил любовь — Нину Бенуа, дочь архитектора Леонтия Бенуа, на которой потом женился.
Чудо, что мозаика сохранилась до наших дней. Образ Богоматери-защитницы, выложенный Фроловым на стене собора, называют «Нерушимой стеной» — и здесь библейская метафора обрела реальную силу. После революции храм был закрыт шесть лет, потом его решили превратить во Дворец труда, и, чтобы ничто не напоминало о религиозном предназначении, его обезглавили, убрали все картины и закрасили росписи. Но мозаику не сбили, а заштукатурили и закрасили, что ее и спасло. Помещение использовали для разных нужд: Дворец труда превратился в кинотеатр, потом в библиотеку, музыкальную школу, наконец, использовался как склад. Внутри сделали перекрытия и перегородки. В итоге пришедшее в упадок здание в 1970 году взял под свое крыло Владимиро-Суздальский музей-заповедник и начал реставрацию, которая затянулась на десятилетие. В 1983-м тут открылся Музей хрусталя. К тому моменту на хрустальном заводе, национализированном советской властью, работало около семи тысяч человек. Среди них был и художник Владимир Касаткин, который и сегодня продолжает свою деятельность. К открытию музея он вместе с еще одним знаменитым мастером, Владимиром Муратовым, исполнил небывалую по масштабу инсталляцию — «Гимн стеклу», которую поместили под образом васнецовско-фроловской Богоматери.
6-метровая скульптура из синего и бесцветного хрусталя состоит из 361 детали. Год назад вокруг нее возник спор — стоит ли произведение выставлять в алтаре. В итоге оставили, хотя один из авторов, Владимир Касаткин, и сам сомневается в том, что ей там место. Вопрос остается открытым, тем более что несколько лет назад здесь прошла первая церковная служба.
Вопрос о том, место ли музею в храме, тоже поднимался. Девять лет назад Владимирская епархия обратилась в Росимущество с прошением передать здание РПЦ. Это стало бы трагедией для музейного сообщества, ведь здесь хранится масштабная коллекция художественного стекла и хрусталя. В епархии потом, вероятно, поняли, что восстановление куполов и колокольни — слишком затратное дело. Со временем пришли к компромиссу: в музее иногда проходят службы.
Надо сказать, что постоянная экспозиция очень органично вписалась в базилику. Здесь установили огромный низкий стеклянный подиум, который занимает всю центральную часть помещения, на нем выставлены разнообразные шедевры из стекла и хрусталя. Смотрится вполне современно, несмотря на то, что создана она была 40 лет назад. По бокам от нее расположены витрины с экспонатами от XVIII века по сей день. Среди них есть, например, легендарная «муха» — маленькая граненая рюмка, которую бесплатно подавали всем посетителям кабаков согласно указу Петра I. Владельцы питейных заведений специально заказали стекольщикам мини-рюмку, чтоб не разориться. Кстати, она упоминается во второй главе «Евгения Онегина», где описывается быт дяди главного героя: «Лет сорок с ключницей бранился, В окно смотрел и мух давил…» Давил дядя вовсе не насекомых.
Есть в экспозиции и работа, созданная по эскизу архитектора Федора Шехтеля, а вот граненого стакана Веры Мухиной не сохранилось, хотя она сделала одно из самых известных своих творений как раз для гусевского завода. Перед зрителями — всевозможные виды алмазной грани, цветного и бесцветного, глушеного и уранового, расписанного золотом или в технике галле стекла и хрусталя. А на нижнем этаже представлена временная выставка, открывшаяся как раз к 40-летию музея, которое празднуется в этом году. В экспозиции — исторические и современные работы мастеров, а также фотографии ведущих художников по стеклу. На почетном месте — Владимир Филатов за работой, один из лучших мастеров советской эпохи, который совершил настоящую революцию в своем деле.
И все же чувствуется, что здание нуждается в реставрации. На сводах подтеки, трещинки, кое-где вздулась штукатурка. Да и постоянную экспозицию (по крайне мере ту, что в витринах) можно было бы обновить — сделать ее более современной и концептуальной. Этим собираются заняться в следующем году.
«Реставрационные работы здесь проводились 20 лет назад. Плановые работы по сохранению памятника мы проводим, а на следующий год запланированы более серьезные. Для этого нужно будет закрыть музей на некоторое время. Мы решили сначала отметить юбилей, а потом делать реставрацию, тем более что она требует большой подготовки», — рассказала «МК» директор Владимиро-Суздальского музея-заповедника Екатерина Проничева.
После распада СССР мальцовское производство, которое некогда завоевывало одну за другой медали на всероссийских и международных выставках, постепенно пришло в упадок. В 2011-м производство закрылось и два года не работало вовсе. Обанкротилось — здания оказались в залоговой «тюрьме». Оказалось, что столько хрусталя, сколько делал старейший завод, стране не нужно. И сейчас территория напоминает кадры из фильма «Сталкер». И все-таки стекольное производство, словно птица Феникс, восстало из пепла. Сейчас тут работает один корпус, где трудится сто человек. Есть несколько художников, в том числе легендарный Владимир Касаткин, но есть и молодые авторы, которые сегодня задают тон в художественном стекле. Власти обещают за два года привести и это место в порядок, а Музей хрусталя и исторический завод, где тоже есть музей, соединят пешеходной зоной.
