Дачный поселочек Театра им. Моссовета затерялся в лесу между ж/д станцией Жаворонки и Минским шоссе. Лесную тишь-благодать время от времени нарушает попсовый репертуар соседнего пионерского лагеря: “Я любовь пыталась разрезать, ничего-ничего не смогла…”
Меня у ворот встречает Маша Рыбасова.
— Самое развлечение для младшего пионерского отряда, — говорит про музыку Маша. Сама она хоть и знаменитый художник, лауреат Государственной премии, но имеет вид воспитанника подросткового отряда: худенькая, в джинсах, обтрепанных на коленках. Терпеть не может пафоса и художественной многозначительности.
— Проходи, — говорит Маша. — А ты — отвали!
Это она уже псу по имени Бартик. Бартик, ростом с теленка, обиженно клонит набок лохматую голову и не думает никуда отваливать, а плетется за нами.
Маша рассказывает, что вообще-то во времена советского застоя (70—80-е годы) здесь планировался многоэтажный дом специально для артистов и сотрудников Театра им. Моссовета. По замыслу московских властей, театралы должны приезжать из Москвы на пленэр не за пупырчатыми огурцами на грядках, а исключительно за высоким. Такая перспектива не устроила духовных людей, и в ход были пущены связи всех народных артистов Москвы, в результате чего и родился поселок Моссовета с красными кирпичными домиками на две семьи. Рыбасовой с Левенталем не повезло больше всех: их участок оказался самым крайним, и сюда, не спросясь хозяев, сваливали блоки, мусор.
Рыбные страсти товарища Батыра
— Мы думали, что так и будем жить на трубах, — смеется Маша. — Ни одного деревца.
Но… Не имей сто рублей и даже не сто друзей. А всего двух, и желательно из пионерского детства. У Маши есть две подруги: одна — Маша Иванова по прозвищу Зеленая Ручка, что означает: до чего не дотронется — все растет. Вторая — Лена, большой спец по ландшафтному дизайну. Вот они и превратили заброшенный и загаженный участок в дикий английский сад.
Но дикий не значит запущенный. Только эстеты знают, что в диком английском саду самая фишка — подобрать фактуру листьев разных растений. Пока мне Маша показывает сочетание гортензий с чем-то там и еще хвойными, Бартик продолжает тереться возле нас. Другая фишка сада — огромная куча мусора, превращенная в альпийскую горку.
Горка тянет на одноэтажный домик, увитый плющом. Хотя если в альпийской “помойке” покопаться, то можно найти, например, гортензию от артистки Жени Крюковой, и на “помойке” белая гортензия чувствует себя намного лучше, чем в садовой низинке.
Вывод №1: куча мусора — повод не для расстройства, а для креативного созидания.
На участке имеется весьма непростой колодец: на крыше — маленькая мельница, а дверь держит не скучная щеколда, а расписная деревянная рыба. Как выясняется, это только начало рыбного царства. Тут же — фигуры из корзин и плетеных абажуров. Несколько кормушек — одна под зонтиком, другая в виде красного домика на высоком шесте и с надписью: “Столовая №45 товарища Батыра”.
— А Батыр у нас кто?
— Батыр — это кот. “Столовую” мы специально загнали повыше, чтобы Батыр не залезал и не таскал корм у соек. Я зимой им семечки покупаю. Идем в дом, — говорит Маша.
Я даже сначала опешила: сад зеленым змеем переполз в дом. Здесь все оказалось зеленое — полы, рамы окон, мебель. Шкапчик зеленый и часы с надписью “Время есть” — тоже зеленые. А вокруг, по стенам, плавают рыбки. Слава богу, цветные.
— Маша, что у вас за рыбная страсть такая?
— Но я же Рыбасова. То есть рыба и сова. А рыбки — прекрасный декоративный объект.
В таком случае в этом зеленом царстве с рыбным правлением возникает законный вопрос: кто в доме хозяин? И тут я получаю совершенно неожиданный ответ.
Пиротехнические страсти Барта Симпсона
— Да у нас один хозяин — Бартик, — смеется Маша.
И Бартик, как бы в доказательство своего величия и единоначалия, стоит рядом, невинно опустив голову. Типа “а я и не при делах”.
Здесь следует подробнее остановиться на личности этого удивительного создания. Назван он в честь известного мультипликационного персонажа ХХ века Бартоломью Джо-Джо Барта Симпсона. Но все зовут его просто Бартик. Его мать была особой фривольного поведения и рожала по два раза в год. Бартик при рождении оказался огромным меховым щенком, похожим на медвежонка. Его хотел взять в дом бывший директор театра — легендарный Лев Лосев. Славился в директорском корпусе Москвы тем, что практически не выходил из своего кабинета, но все видел, знал и, главное, — разруливал проблемы.
— Вот смотришь перед премьерой на сцену — и ужас: мебель плохо перетянута, — говорит Маша. Бегу к Лосеву: “Лев Иванович, ну это же позор на сцене! Из зала же видна несерьезность предприятия”. А он мне: “Ты иди, работай”. И не успеешь дойти до сцены, а уже рабочие с молоточками начинают мебель перетягивать.
Но вернемся к Бартику. Бартика, несмотря на всю его неземную красоту, директорская жена в дом не пустила. И тогда он появился на терраске дома Рыбасовой и Левенталя. Сидел, опустив тяжелую голову, да вдруг упал в обморок.
— Мы решили — солнечный удар. С тех пор он у нас и поселился.
Бартик — всеобщий любимец в поселке. Но сам он лично неравнодушен к женщинам, а мужчин кусает. Причем прихватывает почему-то за ягодицы.
— Что ж получается — приличный человек к вам и в дом не придет? — спрашиваю я.
— Бартик Сашу Ленькова любит. Саша на нем лежал, когда Бартику операцию делали. А операцию — потому что он с соседним Барбосом подрался, и тот ему всю морду разорвал. Врачиха, которая приехала лечить Бартика, прописала ему лекарства в дозах, которые нужно было строго рассчитывать по его весу. Я спрашиваю: “Как же взвесить Бартика? Ему же только станционные весы для взвешивания картошки подойдут”. С тех пор никто и не знает, сколько Бартик весит, но на вид килограммов на 60 тянет.
А еще Бартик оказался невероятно артистичной натурой. Когда артист Леньков с художницей Рыбасовой устраивали детям новогодние елки в поселке, Бартик играл оленя, для чего ему на голову привязывали рога. Он приносил из леса записки от Деда Мороза, но его артистическая карьера закончилась после того, как проявилась одна, но нечеловеческая страсть к раскаленным петардам, которые он полюбил больше, чем женщин. Ветеринарша, приглашенная на Новый год в Жаворонки, увидев это, категорически запретила пускать безумного Бартика на человеческие праздники. А еще Бартик очень любит товарища Батыра.
Вывод №2: если в доме хозяин — собака, готовьте для себя поводок.
Все стало вокруг голубым и зеленым
— Может, все-таки про людей? У вас-то для них место в доме есть?
Маша отвечает, что людям тоже места хватает, и демонстрирует, как люди дачное пространство освоили. А сделали они это как художники. Вот спросите: какая люстра может украшать дачную гостиную? А я отвечу: для этого нужно пойти в лес, найти сухое дерево с ветвистой кроной, очистить его от листьев, зашкурить и подвесить под потолок так, чтобы ветки смотрели вверх. Но не останавливайтесь на достигнутом. Найдите старые хрустальные подвески. К ним можно добавить зеркальных шариков и все это на веревочках подвесить к веткам. Как только первые лучи солнца упадут на такую люстру, все ваши стены (желательно белые) окрасятся всеми цветами радуги. Можно проводить урок физики и наглядно изучать закон дисперсии света.
— Я поняла, что дом когда строишь — не надо торопиться, надо делать все постепенно, а он сам обрастет чем надо, — говорит Маша.
Дом оброс, но не густо: в большой гостиной — четыре резных стула ручной работы у стола, топчанчик, телек и три картины Валерия Левенталя разных периодов.
— Вот скажи, почему у тебя такое пристрастие к зеленому цвету?
— У него разные оттенки, и он меняет предметы. Вот покупные ящики загораживают радиаторы, вот детский столик моей дочери под телевизором — я все это крашу разными оттенками зеленого, и предметы объединяются.
Это объединение я наблюдаю в двух других комнатах: в детской, которая сходу сшибает сочетанием розового с зеленым. А как же Антон Павлович Чехов, уверявший в “Трех сестрах”, что сочетание зеленой юбки с розовым поясом у Наташи — это пошлость, а?
— Я думаю, что Чехов имел в виду оттенки, — объясняет художница. — Вот сейчас девочек одевают в розовые тона — это утомительно. А раньше, ты знаешь, ведь розовый был цветом мужчин.
— То есть???
— В XIX веке в розовое одевали мальчиков. Потому что мальчики — это мускулы, сила, а девочки — прозрачность, трепетность, значит, голубой. Это потом все изменилось…
Напротив детской — светелка Маши. Это просто ирландский паб какой-то: приглушенный красно-терракотовый с зеленым. В мебели — такой же аскетизм: кровать, представляющая собой матрас, под которым — выдвижные ящики для белья, опять же зеленые. Маленький столик с креслом и два зеркала. Не зеркала, а чудо антикварное.
— Откуда такие необычные рамы?
— У меня был период, когда я делала зеркала. Рамы — это спинки стульев и кресел. Находила дома или на улице и в них вставляла зеркала. Правда, здорово получается?..
Лучше мама водолаза, чем жадная невеста
Правда. И на этих словах входит он, похожий… Надо сказать, что в этом доме все на кого-то похожи: Маша Рыбасова — на ироничного подростка с душой животновода, Бартик — на Волчка из великого мультфильма “Сказка сказок” Норштейна. Ну а кот Батыр — вылитый герой из бродвейского мюзикла “Фантом в опере”: левая часть черной морды — как будто в рваной белой маске. Вот-вот запоет выходную арию, но Батыр фыркает и уходит. Вот этого самого наглого Батыра и спас Бартик когда-то от верной гибели.
— Когда Батыр был совсем крошкой, — рассказывает Маша, — он свалился с лестницы. И получил такое серьезное сотрясение мозга, что разучился пить, есть и даже писать. В общем, загибался совсем, и тогда Бартик повел себя как кошка: вылизывал ему живот — и таким образом делал массаж и обучил его писать. Поэтому Батыр признает только Бартика.
На самом верху у Рыбасовой мастерская, где, как водится у художников, — кисточки, бумажки всякие и компьютер, на котором она работает с мультфильмами. Первый в ее жизни мульт называется “Мама водолаза” — нарисован так тонко, можно сказать, акварельно-прозрачно и рассказывает про бескорыстную любовь мамы к сыну-водолазу и алчность толстой невесты этого самого глупого водолаза.
Поели вареников с вишней, которые приготовила Иванова по прозвищу Зеленая Ручка. Она же помогает Рыбасовой чистить мультипликационную картинку — она вообще на все руки…
— А это кроватка Бартика, — объясняют Маши. — Здесь, когда был ремонт, жил рабочий. Так он говорил: “Пока Бартику постельку не постелешь, он не ляжет”. И это не шутка.
А Бартик ничего не сказал, просто грустно отвернул свою мохнатую морду.
Вывод №3: Летчик и писатель Экзюпери прав — мы в ответе за тех, кого приручили.
