Новая пьеса Гришковца, поставленная в театре Иосифа Райхельгауза, не что иное, как нравственная провокация. Во всяком случае, спектакль “Дом” перевернул вверх дном не только сознание зрителя, но даже зал театра на Трубной площади. Но публику привлекло не только последнее творение знаменитого автора — главную роль в очередь с Александром Гордоном играет гендиректор крупной энергетической компании Борис Вайнзихер.
В Страстную неделю зал — как на Страшном суде: ряды сикось-накось, один над другим. Рядом обнаруживаю смешного артиста Чернова и, не успев подумать: “Вот ведь тоже пришел посмотреть”, у стены вижу Альберта Филозова с Еленой Санаевой, сзади — Владимира Качана. На сцене же ни души, да и сцены как таковой нет — сплошной занавес. На занавесе — плазма, одна из четырех, что висят по периметру. Зато из самой гущи развороченного зала встает мужчина в очочках с видом менеджера среднего звена и сообщает миловидной блондинке жене, что хочет купить дом. Ни квартиру (она у него есть), ни машину (тоже имеется), а просто дом — в два этажа, с крохотным участком земли. Не хватает половины суммы, и мужчина отправляется по друзьям.
Ситуация у Гришковца — из жизни последнего времени, когда россияне, особенно москвичи, почувствовали вкус к таким словам, как “собственность” и “недвижимость”. Кто из сидящих в зале не имел до кризиса мечты улучшить качество жизни и переехать в квартиру с хорошим метражом (и чтобы кухня не 5 метров), а лучше — в собственный дом? И почти каждый будет искать недостающую сумму. Вот герой Гришковца и пошел по друзьям, а друзья стали его “лечить”. Один объяснил, какими канализационными сюрпризами богата загородная собственность. Другой (Владимир Шульга) обещал, но под проценты, зато меньшие, чем в банке. Юрий Чернов, сидевший рядом со мной, надел белый халат, померил зрителю давление и очень убедительно объяснил, что вообще-то лучше жить по средствам. А кто спорит? Но есть мечта… Про невысказанное, неозвученное и написал Гришковец замечательную пьесу, вызывающую временами ассоциации с чеховскими пьесами.
Режиссер Райхельгауз поместил ситуацию с “Домом” в народную массу, чтобы каждый примерил щекотливую ситуацию на себя: а правильно ли это, когда друзья посылают тебя, прикрываясь рациональными доводами? И нравственно ли за чужой счет осуществлять мечту? А может, парень просто отстал от жизни — сегодня иное отношение к деньгам и у богатых, и у бедных.
У Вайнзихера роль явно на сопротивление: он человек не бедный — генеральный энергетической компании Питера, в прошлом работал с Чубайсом в РАО ЕЭС. Правда, роль не покупал (всю жизнь фанатично играет в студенческом театре) и с ролью замечательно справился. Из компании профи не выбивается, и смятение души, спрятанной за словами и действиями, энергетику Вайнзихеру удалось передать вполне достоверно. Жалко его героя, судьба которого в финале имеет четыре версии.
Собственно, финал — это кино. На четырех плазмах — красивый дом, женщины в шляпках позапрошлого века, породистые собаки, музыканты… Смех, ничего не значащие слова, и вдруг в последние минуты четыре разных финала: герой спит, и ему все снится, герой веселится среди друзей, отказавших ему в деньгах, герой вкладывает дуло пистолета в рот и стреляется. Наконец, последний экран — без героя, только спят уставшие музыканты. Проблему выбора режиссер протащил до самого конца.
