Маму школьника и самого обвиняемого привезли на заседание незаметно для дежуривших у зала суда журналистов. Репортеры, войдя в зал, увидели в клетке мелкого, щуплого парнишку в очках, с виду типичного «ботаника», да еще и с улыбкой на лице. Оказалось, что улыбка предназначалась маме. Но как только Сергей увидел незнакомые лица, тут же отвернулся и помрачнел.
Молодой человек, видимо, комплексуя, поспешил снять свои очки, которые быстро сунул в карман. Создалось ощущение, что подростку происходящее неинтересно: он то с удивлением рассматривал камеру, то пытался что-то отскоблить от стекла «аквариума», то разминал затекшие ноги. И даже когда судья зачитала свое решение, школьник остался внешне невозмутимым. Возможно, потому что адвокат Левин заранее предупредил его: жалобу, вероятнее всего, отклонят.
— Он спрашивал меня, какие перспективы у его жалобы. Я ему ответил, что нет оснований для изменения меры пресечения, так как пока не закончились исследования, — сказал адвокат «МК» перед началом заседания.
По сути заявленной жалобы адвокат пояснил, что она исходила от подозреваемого, и он приехал в суд, чтобы ее поддержать. Молодой человек в своей жалобе пояснил, что не собирается покидать пределы Москвы и скрываться от следствия. Более того, он плохо знает мегаполис и не знает мест, где можно было бы скрыться. Также, по словам школьника, у него нет намерений оказывать давление на свидетелей и скрывать улики. Тем более что он вообще не знает, как это делается.
На вопрос журналистов, посещают ли его подзащитного суицидальные мысли, адвокат ответил «да». При этом Левин подчеркнул, что подростка с первого дня после случившегося поддерживают его родители.
— Родители последний раз виделись с ним в воскресенье, когда в больнице было время посещений. Они его всячески поддерживают. Вообще, у них очень теплые отношения в семье, — подчеркнул адвокат.
«Если бы сейчас здесь меня оставили наедине с пистолетом, заряженным одной пулей, я бы знал, что делать», — эту фразу школьник Сергей повторял несколько раз. Сначала — в ИВС, потом — в СИЗО. И уже одного этого было достаточно, чтобы поместить его в камеру с надписью «особый контроль». Но Сергей в итоге вообще оказался в единственной на весь блок для несовершеннолетних камере, которая круглосуточно находится под видеонаблюдением. Причем просматривается каждый ее уголок, а картинка поступает не только на экран дежурному, но и начальнику учреждения.
— С учетом резонанса преступления, с учетом того, что это вообще первый случай в современной России, контроль за обвиняемым ведется постоянно, — говорят во ФСИН. — Исключены любые попытки суицида или давления на него со стороны сокамерников. С самим подростком постоянно общаются психологи и социальные работники.
Впрочем, Сергей еще ни разу не пытался покончить с собой. Ни в какие конфликты с сокамерниками (их двое, оба задержаны за убийства) не вступал. Целыми днями они тихо-мирно общаются. Говорят в основном о кино, играх, о возможном будущем... Подростки в СИЗО отлично знают и кодекс Уголовный, и кодекс «воровской». А по криминальным понятиям к Сергею у заключенных отношение должно быть особым, потому как он убил полицейского (напомним, что погибли двое — учитель и сотрудник группы задержания). Если подросток попадет в колонию, то займет там авторитетные позиции...
Задавать школьнику вопросы типа «зачем ты стрелял и почему?» изначально было категорически запрещено и сотрудникам СИЗО, и тюремным психологам, и правозащитникам. Но сам он объяснял, что вроде как не хотел ни в кого стрелять, что изначально шел в школу, чтобы там покончить жизнь самоубийством. Однако с мальчиком ведь уже общался хороший адвокат, который мог научить «правильным речам». Так что здесь стоит скорее даже прислушаться к оговоркам Сергея. А у него с языка подчас слетает что-то вроде: «Я хотел доказать одноклассникам».
— Он был залюбленным мальчиком дома, — рассказывают те, кто знает его. — Родители носились с ним как с писаной торбой. Отец водил и на занятия по восточным единоборствам, и с устройством ружья познакомил. Сам Сергей любил подчеркнуть, что папа у него не простой, а из «органов». Но при всем этом в школе его самого как считали, так и продолжали считать «ботаником». Он не пользовался ни малейшим авторитетом среди одноклассников (детям ведь зачастую плевать, кто у тебя родители, какие у них связи и возможности). Видимо, именно это противоречие стало причиной трагедии.
По одной из версий, Сергей был уверен, что родители как-нибудь сами выкрутятся из этой истории. В СИЗО, где он находится, есть подследственные, по которым видно невооруженным глазом, что они осознали, раскаиваются. Но подросток явно не относится к ним. Кстати, следователь беспрепятственно дает разрешения на свидания и отцу. Уже одно это говорит о том, что Сергей — на некоем привилегированном положении (известно немало случаев, когда родители могли добиться одного, максимум двух свиданий за все время нахождения их ребенка в СИЗО). Больше всех за случившееся переживает его отец. По словам знающих эту семью, именно он принял решение о смене места жительства: в квартире по старому адресу сейчас никто не живет, а у дверей изредка околачиваются журналисты.
