Россия слишком мало известна русским. Нашел это в книжке В.Берестова “Ранняя любовь Пушкина”. Валентин Дмитриевич Берестов по первой специальности был археологом. Сняв слой земли, он вглядывался в будущее строение. Как археолог он видел время снизу. План на план. Как бы наизнанку. Одновременно — поэт.
4 4 4
Потеряла девушка перстенек.
И ушла печальная с крылечка.
А спустя тысячелетье паренек
Откопал ее заветное колечко.
Я и рад бы то колечко возвратить
Да не в силах.
Время любит пошутить.
4 4 4
Что может быть прочней,
Чем битая посуда?
Что происходит с ней?
С ней происходит чудо.
Поэт в Берестове — побеждал археолога.
4 4 4
Ценнее кольца золотого
Бывает кусок черепка.
Нет в мире удачного слова —
Все это решает строка.
Находка еще не находка.
Ей требуется обработка.
А.Аронов.
Энциклопедия детства. Крупный, всечеловеческий, ничем не замутненный взгляд ребенка на жизнь. Таковы были и стихи самого Валентина Дмитриевича.
4 4 4
Любили тебя без особых причин
За то, что ты — внук.
За то, что ты — сын.
За то, что малыш.
За то, что растешь.
За то, что на папу и маму похож.
И эта любовь до конца твоих дней
Останется тайной
опорой твоей.
4 4 4
Я в детстве дружил с великаном.
Нам весело было одним.
Он брел по лесам и полянам.
Я мчался вприпрыжку за ним.
А был он заправским мужчиной,
С сознанием собственных сил,
И ножик вертел перочинный,
И длинные брюки носил.
Ходили мы вместе все лето.
Никто меня тронуть не смел.
А я великану за это
Все песни отцовские пел.
О мой благородный и гордый
Заступник, гигант и герой!
В то время ты кончил четвертый,
А я перешел во второй.
Сравняются ростом ребята
И станут дружить наравне.
Я вырос. Я кончил девятый,
Когда ты погиб на войне.
Берестов был человеком необыкновенно вежливым и интеллигентным. В его присутствии никто не мог говорить грубо. Юмор побеждал все.
4 4 4
Да я же как мальчишка улыбаюсь
И как подарок вашу мысль приму,
Услышав: “Если я не ошибаюсь”,
“Быть может” иль “по мнению моему”.
Вы скажете: “Оттенок, чушь, пустяк...”
Как знать, как знать.
Возможно, что и так.
Никто не знал и не догадывался, когда ему бывало горько. Если мы могли сказать как-нибудь так — “Бьюсь, бьюсь как рыба об лед”, то Валины строчки запомнились на всю жизнь.
Дружно ударились рыбы об лед —
И на реке начался ледоход.
Мы встречались с ним не очень часто. В основном у Григория Михайловича Левина на “Магистрали”. О Берестове никто не может забыть. Человек, который хоть раз его видел, — не забудет никогда. Ему я посвятил такое стихотворение и хотел его назвать “Как нарисовать море”. Он профессиональный переводчик с французского, переводил Мориса Карема и сказал мне, что это было бы подражанием Жаку Преверу. Море осталось морем.
4 4 4
Так это море, значит?
Гляжу из-под руки.
Там маяки маячат,
Рыбачат рыбаки.
И отблеск дали нежной,
И краешек зари —
Не главное, конечно,
Кто что ни говори.
Ищи оттенки смело,
Найди их сотен семь —
Совсем не в этом дело.
Вы знаете — совсем.
Пусть волны скалы рушат —
И это все не в счет.
...Но, значит, кроме суши, —
Спасите наши души! —
Есть кое-что еще.
“Все дальше, все дальше отходим назад”. Он не исчез, не растворился в пустыне. Его повесть “Я приглашен на Марс”, наверное, имеет продолжение. Он где-нибудь там пишет стихи. Только какие?
