Дед полка

Книжный герой, сын полка Ваня Солнцев, на примере которого выросло не одно поколение советских школьников, вовсе не фантазия писателя Валентина Катаева. Немытый, нечесаный, постаревший на 60 лет — семидесятилетний Иван Платонович Солнцев влачит сегодня самое жалкое существование. Он живет на окраине Одессы, в домике-развалюхе. В нищете, бьющей наотмашь.

Комнатушка пропахла общественным туалетом. На окна стыдливо накинуты тряпки. В холодильнике, закрывающемся, только если его подпереть колченогим стулом, — хоть шаром покати. Склизкий огурец болтается в банке с мутной жидкостью.

Истлевший пиджак хозяина аж до пупа увешан наградами. Орденские планки обглоданы крысами и молью.

— Заклепни мне энту медаль покрепче, а то опять потеряется, — орет мне в ухо крошечный, как гном, старикашка с взлохмаченной седой бороденкой и железным клыком во рту. — Почему меня Иваном зовешь? Я — Исаак Платонович Солнцев, честный еврей. А про все остальное Катаев не набрехал: и про подвиги, и про войну...
“Спасите сына Изю!”В повести “Сын полка” у Вани Солнцева безупречная биография — замученные фашистами родители, счастливое деревенское детство. Ничего этого у безродного подкидыша Изи из столичного детдома на улице Басманной не было.

— Какой хорошенький, конопатенький, будто солнышко ясное, — всплакнула нянечка, смывая грязь с 3-летнего подкидыша, обнаруженного у дверей приюта летом 35-го года. В кулачке мальчонка сжимал записку: “Исаак, еврей. Не дайте умереть сыну”. Так и записали его в метриках Исааком Солнцевым.

— Мать моя — крестьянка, от голода в 33-м померла. Отец — красный офицер, погиб в тот же год, в финскую. Сдали меня в детдом чужие люди, — биографию свою Исаак Платонович излагает вдохновенно. Невольно начинаешь верить, хотя в деталях и датах старик явно плутает.

— В детдоме хорошо жилось, но воли мало. Мы с приятелем Володькой Вознесенским решили тикать в леса, выкопать землянку и жить как разбойники. Свистнули картошку, хлеб. Но тут войну объявили. Собрались детдом отправить на Урал. А оно нам надо?

Поздно ночью, под вой сирен и пляску прожекторов, пользуясь растерянностью взрослых, пробрались 9-летний Изя с 11-летним Володей на Белорусский вокзал, залезли в товарняк. В ящиках для топлива просверлили дырки, чтобы дышать.

И поехали бить фашистов.Дневник из букваря     Нашли мальчишек разведчики, в Белоруссии, в лесу. После двух месяцев бродяжничества подростки почти утратили человеческий облик. Впечатления за день записывали они на полях букварей корявыми буквами со множеством ошибок. Писать правильно Изя Солнцев не научился по сей день.

Именно этот лесной дневник положит Катаев в основу своей повести. Хотя реального Исаака писатель видел всего раз, издалека. Сфотографировал его на передовой для будущей книги.

— Знаешь почему он меня Ванькой назвал? — хмурится дед. — Потому что про евреев тогда бы не напечатали.

У разведчиков мальчонка пас коней, помогал на кухне. Переодетый простым пастушком, ходил он и в разведку. В 8-м гвардейском полку найденыша звали не Исааком, а Иваном. Русское имя спасло мальчику жизнь. Поймали его однажды немцы и потребовали назвать себя.

— Ванькой кличут, Солнцевым. Деревенский я, из тутошних мест, — сплюнул “пастушок” выбитые зубы — и был спасен.Полковой любимец     Для взрослых бойцов сын полка казался полковой игрушкой — воспоминанием о далеком доме. Ему прощали любые проказы и шалости. Молили только об одном: чтобы подольше не рос. И Изя-Ваня так и остался внешне и в душе щупленьким подростком в перешитой солдатской гимнастерке.

Усыновить парнишку хотел капитан Енакиев, но не успел, был смертельно ранен под Кенигсбергом. В кармане убитого нашли скомканное письмо: “Позаботьтесь о Ваньке, пусть вырастет хорошим офицером”. Так Исаак потерял отца во второй раз.

Ефрейтор Солнцев прошагал всю войну. В августе 45-го громил на Дальнем Востоке японских самураев. Был 12 раз ранен, контужен.

Военврач Маланья Ракова дала подростку отчество и фамилию погибшего мужа. И Изя Солнцев стал Иваном Платоновичем Раковым. Но детдомовские старые метрики он сохранил в подкладке шинели.

В книге Катаева Ваня Солнцев после победы поступил в суворовское училище. А потом наверняка стал бы военачальником, преемником Жукова.

Реального же Изю Солнцева ждала койка в психушке и годы бессмысленных скитаний. Побег от славы     Сначала его действительно записали в суворовцы. Но казарменная дисциплина не понравилась парнишке, привыкшему к фронтовой вольнице.

— Я хотел воевать, а не учиться, — до сих горячится Изя. — Разорвал две простыни на шесть лент, скрутил их вместе, дождался ночи, выбросил веревку в окно и дал деру.

Уже как никому не известный Иван Раков приехал Изя Солнцев в Москву. Устроился дворником, получил подвальную комнатку у Покровских ворот. Туда же привел первую жену, шикарную москвичку Зою.

Целыми днями бродил он по городу, пытаясь разыскать бывших друзей. Но у тех, кто выжил, уже были свои семьи, свои проблемы. Изя пил, требовал особого к себе отношения. В конце концов молодая супруга не выдержала его странностей и ушла.

В 51-м году восемнадцатилетнего Ивана Ракова призвали на срочную службу. В военкомате о своем прошлом он ничего не сказал.

— Меня сразу домой отправили бы. Никто ж не знал, что я свое отвоевал. Еще в 45-м году комиссовался по состоянию здоровья. Но на гражданке мне было делать нечего, я только в армии был родным, — объясняет Исаак Платонович.Сумасшедший дом для солнечного мальчика     Новобранец Раков заговаривался, был глуховат и рассказывал всем желающим, что является тем самым Ванькой Солнцевым из известной книжки. Парня положили в психиатрическую больницу.

Начальник госпиталя перечитал повесть Катаева. С первой же страницы, с мутного фронтового снимка смотрело на него лицо Ракова-Солнцева.

— Вызвали меня к врачу и предложили снова рассказать о своем прошлом, — вспоминает старик. — А я в ответ попросил достать из кладовки шинель. Вспорол подкладку, показал свои старые метрики.

С тех пор вся лечебница ходила к Изе за автографами. Он снова был в центре внимания. Козырял своим именем, как визитной карточкой. Но и вправду был серьезно болен — давали о себе знать два осколка, застрявшие в голове.

В психиатрической больнице Раков-Солнцев провел около пяти лет.

— Это не у фрицев в застенках и не в суворовском училище — оттуда не сбежишь,— жалуется он.

После выписки сын полка собирал хлеб на целине, работал подручным шахтера в забое. Павлодар, Кировабад, Тирасполь — Исаак Платонович нигде не задерживался подолгу. Словно что-то гнало его вперед, не позволяя обрасти корнями и связями.

В каждом из городов оставлял он безутешных брошенных женщин. Только официально был женат три раза. Чем только покорял красавиц этот настырный и явно не в себе мужичонка, совсем не стремившийся к мирной и взрослой жизни?

В конце концов Исаак Платонович осел в Одессе, у самого синего моря, на родине литературного “родителя” — Валентина Катаева.“Мы помыли Ивана и вручили ему медаль”     Сколько их было на самом деле — сыновей и дочерей Великой Отечественной? Историки считают, что наравне со взрослыми в ту пору сражались больше 300 тысяч мальчишек и девчонок. Около 50 тысяч не вернулись с фронта.

В начале 90-х в Москве была создана общественная организация “Межрегиональный союз юных участников Отечественной войны 1941—1945 годов”. Ее придумал полковник Александр Подобед, мальчишкой партизанивший в Белоруссии, а потом сорок лет отдавший службе в контрразведке. Он же, выйдя на пенсию, разыскал состарившихся сыновей полков. Открыл музей юных героев.

— В 95-м году нас в столице было 618 человек. Но только за последние два месяца шестерых схоронили, — вздыхает Александр Подобед. — Тяжело сейчас приходится, ведь мы уже не дети, но стараемся остаться в строю, — полковник гордо демонстрирует музейные фото боевых друзей. — Вот Чередниченко Григорий, сын полка, прошел всю войну, трудится скульптором. Это — Александра Фролова, медсестра маршала Жукова. Катя Демина, последняя из оставшихся в живых юных Героев Советского Союза...

— А где же Иван Солнцев? — интересуюсь я, рассматривая снимки.

— Фотографии Солнцева здесь нет, — полковник мрачнеет. — Мы посчитали, что есть более достойные, чем он. Многие ребята воевали лучше, стали докторами наук, учеными, просто хорошими людьми. И только из Солнцева, честно говоря, ничего не вышло.

В 92-м году бывшие сыновья полков нашли постаревшего Ваню и пригласили в Москву. Помыли, почистили его, вручили памятную медаль “Сын полка” и побыстрее отправили обратно в Одессу. Бутылка в помойном ведре     — В полный рост меня сыми, чтобы медали видно было, — командует Исаак Платонович и гордо распрямляет плечи, чтобы казаться выше. — Водку привезла? Спасибочки. Давай ее сюда — я ее от бабки своей, Клавдии, спрячу.

Место, где можно свободно схоронить пол-литра, в захламленной кухоньке никак не находится. Расстроенный, сует Исаак Платонович бутылку прямо в помойное ведро.

— Потом перепрячу получше, — опасливо косится он на дверь в комнату, где смотрит старенький “Рекорд” его жена.

Свою последнюю любовь — одесситку Клавдию с Молдаванки — Изя Солнцев встретил в 62 года. Та гуляла с подругой по парку имени Шевченко. Сильно струсила, когда за ней, смешно подпрыгивая и спотыкаясь, устремился прыткий старичок с мальчишеским взглядом.

— Ваня проследил, где я живу, — смеется Клавдия Михайловна, — наплел, что влюбился с первого взгляда, замуж звал. Cын от первого брака даже хотел его с лестницы спустить. Пожалела я Ванечку — маленького, глупого. Голова у него была вся зеленкой перемазана — это он от головных болей спасался.Шлемазл — лишенный счастья     В первый раз замужем за сыном полка Клавдия Михайловна пробыла всего год. Молодожен укатил в санаторий. Вернулся оттуда с очередной “любовью” — беременной 30-летней девахой.

— Обиделась я за его предательство и ушла. Да только и разлучница здесь не задержалась, — возмущается Клавдия Михайловна. — Нет, не от Ванечки она дите ждала. Я мужа простила. Жалко его, несмышленого. Хоть и седой он, а пропадет без меня.

Недавно у Исаака Платоновича объявилась незаконнорожденная дочь Валя от какой-то из его старых привязанностей. И к ней в придачу шестеро внуков. Валентина — вот уж ирония судьбы! — была замужем за немцем, эмигрировала в Германию. Потом вернулась в Россию — без жилья, без денег. Разыскала отца. Теперь, наверное, рассчитывает получить наследство — развалившуюся хибарку в самом жутком районе города — в одесских Черемушках, на задворках еврейского и христианского кладбищ. Исаак Платонович дочку не шибко привечает. К старости стал он благочинным, посещает синагогу. Евреи долго не признавали сына полка за своего — ведь точная национальность его родителей неизвестна. Но в итоге смирились. То хлебушка герою подбросят, то пару гривен.

— Принесут мне денежки, я в магазин схожу. А то не ем по три дня, живот сводит, — жалуется Исаак Платонович в по-прежнему с ошибками письмах московским соратникам.

Еще Изю Солнцева опекает ближайшая воинская часть. Недавно подарили военную форму — Клавдия Михайловна ее постирала, ушила в боках, подрезала низ у штанов. Пусть щеголяет дед!

Рассохшаяся шифоньерка Исаака Платоновича заставлена потрепанными книжками Катаева и документами, подтверждающими, что он является “тем самым” Иваном Солнцевым. Красуется на стене плакат с веселым солдатиком, расписывающимся на Рейхстаге. “На меня похож. И я таким же счастливым был!” — улыбается дед Изя, поглаживая редкую бороденку.

Десятки раз он мог быть убит. Под Курском, под Кенигсбергом, под Прагой... И все же судьба хранила его от пуль, словно заговоренного. Ради чего?

Есть у евреев ругательство — шлемазл. Означает оно — неудачник. Человек, потерявший свое счастье.

Ничего нет у сына полка Изи Солнцева — ни денег, ни дома, ни счастья.

Ничего, кроме прошлого.

Лучше бы Катаев его выдумал...
КОММЕНТИРУЕТ ПСИХОЛОГАркадий ЛЕВИЦКИЙ:     — Реальный Ваня Солнцев в чем-то повторил путь потерянного послевоенного поколения. Говоря научным языком, у людей, переживших войну, наблюдается затяжной посттравматический стресс. Перестроиться на мир им бывает непросто. А детям подчас и вовсе невозможно. Они выросли под свист пуль — другого просто не знают. Это — социальные эмигранты, которые до старости будут делить всех на “наших” и “врагов” и убегать от самих себя, не зная как построить жизнь. Не удивительно, что они снова идут служить в армию, в жесткий социум, где все регламентировано.

Хорошо или плохо, когда военные начинают заниматься воспитанием подростков? Однозначно ответить нельзя. Хорошо, что хоть нескольких ребят удалось вернуть к нормальной жизни и они не пропали. У мальчишек появился пример для подражания — подтянутые офицеры, а не вечно пьяные родители. Поэтому не удивительно, что юнги Алеша и Володя тоже хотят в будущем надеть военную форму. Вот только свободный ли это будет выбор? Ведь ничего другого ребята в жизни пока не видели.

Нужно, чтобы отцы-командиры вовремя отпустили мальчишек в “свободное плавание”. Иначе ребята могут вырасти несамостоятельными людьми, привыкшими подчиняться чужой воле. Хотя для армейских офицеров привычка к четкому выполнению приказов, возможно, и не столь опасна.

И все-таки ничего лучше семьи для воспитания детей человечество пока не изобрело. Недаром Древняя Спарта, где под ружье младенцы становились чуть ли не с рождения, побеждала в сражениях, но не выдержала испытания мирной жизнью.
Из досье “МК”:     Коллегия военного ведомства разрешила брать воинским частям юных воспитанников еще в 97-м году.

Однако приказа по Минобороны, разъясняющего это положение, не было три года. Ребята жили в гарнизонах, но продолжали “числиться” за детдомами. Невозможно было выдать им форму, поставить на довольствие. Даже в Отечественную войну было легче. Тогда мальчишкам просто выдавали пайки погибших. Ситуация изменилась к лучшему только весной 2000 года, после того как этой проблемой заинтересовался Владимир Путин.
Из досье “МК”:     Сейчас в российских частях живут около 70 сыновей полка. “Первые ласточки” появились в подмосковном Наро-Фоминске в 98-м году. Командование части взяло на себя заботу о 14 подростках. Командир бригады Алексей Валов — сам бывший детдомовец. О трудностях в воспитании беспризорников знает не понаслышке. Но отсутствие твердой законодательной базы чуть было не уничтожило инициативу военных. Некоторым ребятам пришлось вернуться в приют.

Зато подфартило воспитанникам части химической защиты из города Кинешмы Ивановской области. Их здесь 19 человек. Содержать ребят помогает местная администрация. В этом году первые воспитанники заканчивают среднюю школу. Заключено негласное соглашение с одним из военных училищ, чтобы при равенстве проходных баллов питомцев военных принимали в первую очередь.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру