Не только о войне, но и обо всех ушедших. О “Курске”, о террористах. Важнее всего их было не объявить людьми “кавказской национальности”. Но проще — это ведет только к новым кровопролитиям.
l l l
Начало войны — легко. Писать о ней трудно до невозможности. Каждый, кто если не знает, то помнит, или слышал, или читал... Но однако откуда-то берутся русские свастики Баркашова и Васильева.
Недаром Брехт предупреждал: “Еще плодоносить способно чрево, которое вынашивало гада”.
Он, немец, знал толк в фашизме. Он постоянно не успевал за кровавым идиотом Гитлером. Ведь требуется много больше разума, чем идиотизм.
“Я не успеваю писать пьес, — говаривал Брехт. — Чтобы так объявлять войны, требуется гораздо меньше времени, чем на саму войну”.
ЗАПИСКИ ХЕФТЛИНГА
Поскольку мы
тут не видим немцев, —
Они совсем не заходят в зону, —
Мы привыкаем, коль приглядеться,
Еще к спасенью, уже к позору.
И постоим мы, и снова ходим.
Движеньем замкнутость вымещаем.
Не то, что ищем, а все ж находим,
Харчи и тряпки перемещаем.
Мы начинаем яриться даром,
Повздорим, из равновесья выйдем.
Как ненавистен сосед по нарам! —
Поскольку немцев мы тут не видим.
Объединили мужской и женский.
В бараки ходим
к друг другу в гости.
И напряженнее наши жесты,
Мощней и сдержанней поле злости.
Пошли измены. Пойдут и драки.
Уже сегодня, пожалуй, выйдут
Бараки с палками бить бараки, —
Поскольку немцев не видим мы тут.
...Ночами ездим по странам дальным,
Бредем лугами, детей качаем —
И с тем же неодобреньем тайным
Отводим взгляды, когда встречаем.
С себя проклятья никто не снимет.
Все, кто попали в ловушку эту,
Были мы братья? Станем мы ими?
И есть ли
другая
дорога к свету?
УЧИТЕЛЬ ГЕОГРАФИИ
Я на службу, на службу, на службу
ходил аккуратно.
Вызывал, проверял, ставил двойки,
да мало ли дел?
К четырем, и к пяти, и к шести
возвращался обратно,
Шел в кино, пил вино или так,
телевизор глядел.
А когда я, когда я, когда я вставал
в воскресенье,
Перед зеркалом, зеркалом все вспоминал
дотемна:
Где я дернул рукой, что в Калабрии
землетрясенье,
В чем ошибся в расчетах, если в Африке
снова война.
ЗАСТАВА
Дубы
качаться пошли в аллее,
Песок —
поскрипывать половицей.
Пора
становиться повеселее,
Пора легкомысленней
становиться.
Уши закладывает, как ватой,
Зеленое марево так и реет.
— Забыть,
что кто-то нам
виноватый,
Знаете, парни,
по-моему, время.
Сапоги начищены,
пусть поблещут.
Рубаха постирана,
пускай белеет.
Но,
кроме шуток,
такие вещи:
Пора становиться
повеселее.
— Окапывайся, окапывайся, —
кричал — успеешь
Передохнуть,
а в земле — целее...
— А теперь что,
дяденька?
— А теперь уж
Одно осталось:
гляди веселее.
l l l
Там же, во сне
Я победил в беспредельной войне
Всех, кто попались.
Рухнул, сопя,
И пол-Европы подмял под себя,
Не просыпаясь.
Сын мой пропал.
Дом зашатался, покуда я спал.
Смылась супруга.
Смутно, вдоль сна
Слышал, как пела свое у окна
Пьяная вьюга.
Холодно тут.
Ветры сквозь комнату эту метут
Может, остаться?
Спать до весны?
Только вот сны эти, сны эти, сны
Снятся и снятся.
l l l
А знаете, с чего все начинается? Вот начало — с обычной ненависти.
l l l
Я ненавижу продавца.
Швейцара. Нянечку. Монтера.
Жизнь может кончиться, и скоро, —
Что ж, так и будет до конца?
Таксист, с рубля не давший сдачи,
Не стал от этого богаче.
Да ладно, пусть оно горит.
И для меня не в деньгах дело,
А в том, что он, наглец умелый,
Спасибо, гад, не говорит.
Как в классе, тянутся уроки.
Куда он сбился, этот стих?
К себе записывать упреки
Чуть сел — и снова за других?
Нет, Боже. Пусть воруют смело.
Меня не видят пусть в упор.
У нас с тобой не в этом дело.
И не об этом разговор.
Пока я здесь таскаю кости,
Пока плетусь в кино и в гости,
Пока мои продлятся дни,
Пока не замер на погосте,
От ненависти, злобы, злости
Меня спаси и сохрани.
Надо помнить всегда тех, кто погиб, но думать о тех, кто остался.
БАТАЛЬОН ИСТРЕБИТЕЛЕЙ ТАНКОВ
Ну, хорошо, пусть мы уйдем.
Но раз-то в год.
Ну, пусть два года...
Какая на Земле погода?
Что стало с другом? Что с врагом?
Ну, хорошо. Наш пробил час.
Другим все радости на свете.
Но дети наши, наши дети —
Как все же там они без нас?
Война здесь. Война там. Там — где я был совсем недавно...
ИЕРУСАЛИМСКИЕ КАЧЕЛИ
Тарарим. Парарам. Тарарим. Парарам.
Вот опять. Как тогда. Перед сном. По утрам.
В раскаленном краю. В полусонном мозгу.
За углом. На ближайшем морском берегу.
Кипарис под горой. Монастырь. Виноград.
Дверцы в рай где-то рядом с воротами в ад.
