Спортивный танец жесток. Он отнимает у своих подданных право даже на собственную личную жизнь. Профессионалы, словно сиамские близнецы, обречены день и ночь быть вместе. Ведь успешный танец — это прежде всего история пары. С кипящими страстями и набором движений, который, как считают особо нравственные наблюдатели, “не будучи мужем и женой, танцевать нельзя”. А войдя в роль, бывает очень трудно понять, любишь ты этого человека в реальности или только “по долгу службы”. О том, как распался самый знаменитый танцевальный дуэт Советского Союза, рассказывает сам Станислав Попов.
СОВЕТСКИЙ ТАНЕЦ КУКАРЕКУ
В идеале бальных танцев, так же как и секса, в СССР не было. По крайней мере, всяких там танго и рок-н-роллов. Выходили целые талмуды о том, как западные шпионы вербуют во время какого-нибудь джайва новых агентов. Для морально устойчивых граждан было создано более 150 своих, пролетарских плясок: кукареку, елочка, пингвин, казахстаночка. Правда, существовала одна пара, которой дозволено было выделывать всякие там буржуинские па и изображать латиноамериканские страсти — Станислав и Людмила Поповы. Этакая танцевальная икона, продукт на экспорт, чтоб весь мир убедился: мол, и в области спортивного танца “мы впереди планеты всей”. Их показывали именитым гостям, легко отправляли за границу, а однажды, на 7 ноября, допустили даже пред светлые очи самого Брежнева.
— Было это году в 80-м, когда бальные танцы еще не приветствовались, — вспоминает Станислав Григорьевич. — Но нас после многоступенчатого трехдневного отбора все-таки взяли в праздничный концерт для руководства партии. Между прочим, на столь “высокую” сцену выходить нужно было обязательно с паспортом. Еле удалось объяснить высоким красавцам из девятого управления, что наши бальные наряды не рассчитаны на “краснокожую паспортину”. Брежнев был так доволен нашим вальсом, что пригласил меня и Людмилу как “представителей концерта” откушать. Банкет проходил так. В зале полторы-две тысячи людей кучкуются вокруг длинных столов: один накрыт для космонавтов, другой — для московского правительства, третий — для ЦК комсомола.
Монаршую милость чиновники тут же истолковали по-своему. Прямо на банкете к танцорам подошел один из руководителей Министерства культуры и тут же “организовал” им ставки. Причем максимальные, как для артистов балета высшей категории, целых 33 рубля за выступление. До того за концерт они получали по 5 рублей.
— Но мы никогда не нуждались, — продолжает Попов. — Зарабатывали в основном преподаванием. Еще у нас почти 20 лет был свой танцевальный коллектив, с которым мы много гастролировали. Вообще-то, в моей предыдущей жизненной паре было распределение признания. Мне отводилась роль талантливого организатора, добытчика. А Людмила считалась очень одаренной, к тому же имела хореографическое образование. Между прочим, — с грустью констатирует Станислав Григорьевич, — она ни разу за все годы не сказала мне, что я тоже талантливый танцор. Хотя, просматривая свои старые записи, думаю, что меня недооценивали. Или я себя недооценивал.
— Почему вы уехали в Штаты?
— Надоело находиться в ситуации “бедных родственников”. Например, все свои бальные наряды шили сами, никаких ателье не было и в помине. Помню, лет двадцать назад после закрытия престижных соревнований в Лондоне, я скрепя сердце наблюдал, как уборщики сгребали и выкидывали разбросанные во время выступлений блестки, хрустальные украшения для костюмов. У нас в Москве молодые танцоры мечтали получить хотя бы этот сор... А уж когда мы выезжали за границу, только и думали: кто будет за нашу гостиницу платить, чем будем питаться. Нужно было отчитываться за каждую копейку. И потому, когда нам с Людмилой предложили поработать в Сиэтле, мы взяли и поехали. Жили неплохо, много преподавали, открыли свою студию.
На вопрос, как же в закрытой стране, где практически любая информация о профессиональном танце была недоступна, появились спортсмены мирового уровня, Станислав Григорьевич пожимает плечами. В детстве занимался спортом, в танцкружок записался, чтоб девочкам нравиться. Потом поступил в МЭИ, потому как мама и брат посоветовали: “Инженер — мужская профессия”. Серьезно увлекся танцами в том возрасте, когда многие уже бросают, — в 20 лет. Решающую роль тоже сыграли дамы и старший брат. Он уже тогда был достаточно известным танцором, занимался в студии. Один раз позвал с собой: “У нас хорошая девушка пропадает. Рассталась со своим партнером, и ей не с кем танцевать”. Попов пришел, посмотрел и остался: девушка действительно оказалась замечательной.
— Для меня это была такая романтическая и драматическая история первой любви. Она ждала своего жениха, который учился на летчика-истребителя. До меня у нее было несколько партнеров, и все в нее влюблялись. Потом я появился... Через полтора года, когда наши отношения грозили перерасти в нечто серьезное, я, помучившись, решил все-таки благородно уйти. Пригласил ее на вечер, подарил букет роз, мы долго танцевали на прощание. Потом она вышла замуж и бросила танцы. Следующей моей партнершей стала Людмила, с которой мы поженились и прожили вместе 27 лет.
— С первой любовью больше не виделись?
— Мы встретились только через четверть века. Я уже готовил первый Кубок мира, жил один в Москве. Однажды вечером перечитывал дневники той поры и решил ей позвонить. Мы встретились, два часа проговорили... А на следующий день я впервые увидел Ирину.
ТАНГО ВТРОЕМ
Говорить об Ирине Остроумовой, рассматривать ее фотографии Попов может бесконечно:
— Вот Ирина на открытии прошлого Кубка. Не правда ли, удивительная грация? Тогда еще известный предприниматель Шабтай Калманович представил ее как “самую красивую женщину России”. “И мира”, — добавил я. “Тебе виднее — ты же с ней спишь”, — рассудил Шабтай... А вот мы в ресторане. Это мы вместе с Никитой в театре.
Они познакомились шесть лет назад, когда Попов готовил первый Кубок мира. Ирине Остроумовой было 17 лет. К тому времени она уже стал чемпионкой Петербурга, имела титул “Балтийской звезды”. Для дальнейшей карьеры не хватало только партнера международного класса. Станислав Григорьевич обещал кого-нибудь подобрать. По словам Попова, впервые он обратил внимание на Ирину не только как на ученицу, но и как на очаровательную женщину на пресс-конференции, где девушка ему помогала. “Своим присутствием она словно освещала все вокруг”, — с нежностью вспоминает он.
— На самом деле скорее я добивалась внимания Станислава Григорьевича, — застенчиво признается Ирина. — Для меня он всегда был кумиром, мечтой. В детстве вела специальный дневник, куда вклеивала все публикации, все фотографии знаменитой пары. Однажды ночью по телевизору шел какой-то танцевальный репортаж, который комментировал Попов. Папа специально для меня записал его на кассету.
— Почему Ирина, как только вышла за вас замуж, тут же ушла из спорта? — интересуюсь у именитого танцора.
— Я не против того, чтобы Ирина танцевала. Но она сама решила: все, у нее другой жизненный этап, теперь на первом месте — семья. Кстати, решению больше всего противилась теща (между прочим, она на 10 лет моложе меня), говорила: “Зачем тебе нужно так рано замуж выходить, детей заводить? Потанцуй, найдешь еще себе молодого, красивого...” Нашему сыну Никите уже четвертый год. Правда, жена все время настойчиво напоминает, что у нас должна быть еще и девочка. Мы этим, конечно, обязательно займемся, когда у нас будет квартира побольше...
Вообще-то я человек ревнивый. И не уверен, что наши с Ириной отношения не изменились, если бы я постоянно наблюдал свою супругу в страстных, пусть и танцевальных объятиях другого.
— Можно же танцевать и с геем...
— Да, гомосексуалистов в нашем виде спорта предостаточно. Уже родители боятся отдавать мальчиков в танцевальные секции. А некоторые судьи, например из Голландии, вообще предлагают на крупных соревнованиях проверять пол партнеров, чтоб не было однополых пар (вопрос только — как?). К примеру, в прошлом году на чемпионате мира среди профессионалов в Японии из шести танцоров только один был гетеросексуальным, остальные — геи.
У Ирины тоже есть опыт общения с подобным партнером. Станислав Григорьевич, как и обещал, познакомил ее со знаменитым американцем Билли Спарксом. Для нее такая встреча — наилучший танцевальный шанс, какой бывает один раз в жизни. Но красавец-мужчина, финалист чемпионата мира, на поверку оказался геем. Он постоянно соревновался с девушкой в красоте, обаянии. Например, показывал свои ноги и говорил: “А у меня ножки симпатичнее”. Когда они исполняли румбу или самбу, то Ирина стремилась воплотить образ чувственной женщины, что безумно злило американца. Он настаивал: “Не нужно изображать любовный процесс. Мы просто две индивидуальности, каждый сам по себе”. Ирина промучилась со Спарксом три месяца, пока он не повредил колено и не оставил на время танцевальный спорт. Роман с кумиром трансформировался в классический любовный треугольник. Попов постоянно приезжал в Москву. Каждый раз Ирина вырывалась из Питера, прибиралась в их общей квартире и ехала в аэропорт его встречать.
— Неужели ваша тогдашняя жена, Людмила, ни о чем не догадывалась?
— Моя жизнь до встречи с Ириной была другой, — раскрывается Станислав Григорьевич. — Конечно, бывшая супруга тоже очень привлекательная женщина, но не такая... Будем так говорить, в своей личной жизни я чувствовал себя достаточно свободно. Правда, когда мы расстались, она даже не могла поверить, что я крутил романы на стороне. Думаю, Людмила все поняла, лишь когда Ирина приехала к нам в гости, в Сиэтл. По крайней мере, мне было сложно что-либо скрывать. И после того, как Ириша два дня прожила у нас, я все рассказал Людмиле. Это было для нее, конечно, большим потрясением. Все очень непросто. Но когда мы начали жить с Ириной, я наконец-то испытал настоящую радость, как все открыто и честно. И этим мы наслаждаемся до сих пор.
Людмила с 12-летней дочкой по-прежнему живет в Штатах, преподает. Два года назад она вышла замуж. Муж работает в телефонной компании и тоже немножко танцует.
— У нас с ними нормальные отношения, — рассказывает Попов. — Когда мы приезжаем в Америку, стараемся весело проводить время: ходим в ресторан, дома что-то придумываем. Иногда мы с Людмилой ругаемся, когда не сходимся во мнениях по поводу каких-то программ. Думаю, она немножко злится на меня. Наверное, так и должно быть. В ответ говорю ей: “Посмотри, какой у тебя замечательный дом. У тебя все хорошо. Я этого для тебя не мог сделать”.
КУБОК ЛЮБВИ
Оставив жену и Америку, Попов навсегда вернулся в Россию. Они с Ириной взялись за организацию соревнований по спортивным танцам самого высокого мирового уровня.
— Мы приехали, потому что здесь мы нужны, — говорит Станислав Григорьевич. — Во время Кубков мира я вижу по переполненному залу, что танец интересен нашим людям. Сейчас страна переживает настоящий танцевальный бум. Только в одной Москве пар, выступающих на различных соревнованиях, более четырех тысяч. Вообще в России, по-моему, самые талантливые спортсмены. В США где-то треть профессиональных танцоров и преподавателей — русские. Думаю, через несколько лет все призовые места будут принадлежать нашим ребятам...
— Спортивные танцы войдут в Олимпийскую программу...
— Хочется надеяться, что в 2008 году это произойдет. Однако пока МОК думает только над тем, как уменьшить количество олимпийских видов спорта.
— Как вы решились на организацию такого масштабного мероприятия, как Кубок мира?
— В 1988 году наш танцевальный союз приняли во Всемирный совет по танцам. С тех пор и проводим ежегодные международные конкурсы, турниры серии Гран-при. Первый международный московский конкурс проходил в “Лужниках” на малой арене. Три аншлага, 27 тысяч зрителей. Стали работать дальше. В 1995 году мы получили право и на проведение Кубка мира. Конечно, труд адский, продумать нужно все до мелочей. Помню, одно из мероприятий проводили в концертном зале “Россия”. Снимали кресла, привозили паркет из Финляндии. Со мной чуть инфаркт не случился — на следующий день турнир, а паркета еще нет.
Но Кубок мира для семьи Поповых связан не только с организационными переживаниями. Как раз перед 3-м Кубком мира у Станислава Григорьевича и Ирины родился сын — Никита. Когда врачи стали просить контрамарочки, молодая мама взамен уговорила их ускорить процесс, чтобы успеть на открытие Кубка. Муж присутствовал на родах.
— Говорят, у многих мужчин присутствие на родах полностью отбивает сексуальное желание...
— Ерунда. Мне очень понравилось, я даже фотографировал весь процесс. Я могу сравнить: мой первый ребенок появился как раз в дикое советское время. Помню, стоял под окнами роддома, Людмила выглядывала, словно из тюрьмы. К нам приехали друзья, танцоры из Штатов, и они были в шоке, когда узнали, что отцов не пускают в больницу. Потом, когда жена рассказывала мне, как тяжело проходили роды, я воспринимал только на рассудочном уровне, не проникался. У нас в России вообще неправильное отношение к родам. Например, пришли мы с Ириной в женскую консультацию (мы по врачам вместе ходили). Отдали пальто, потом я зачем-то вернулся. Гардеробщица начала ворчать: “Что вы сюда ходите, ваше дело уже сделано, а потом только мы мучаемся”. “Ну, вот вам не повезло, — говорю, — вы и мучаетесь”. Но она-то выразила определенную, патриархальную позицию, которая осталась в нашем обществе.
А ведь так прекрасно быть рядом с женой в самый ответственный момент в жизни семьи. Когда Ирине вкололи обезболивающее и она уснула, мне сказали, что примерно час у меня свободен. Побежал домой чайку попить. Потом Ириша рассказывала, что даже сквозь сон почувствовала, что я ушел. Я держал ее за руку, был при всех процедурах. Помню, пришли практиканты мерить пульс ребенка. Привезли какую-то штуку на колесах, стали слушать. Вдруг говорят: “Не слышно ничего”. Ирина — в ужасе. Хорошо, я там стоял, успокоил. Просто они что-то не туда подключили. Но испугался я, когда ребенка вытащили, он был такой синеватый, не дышал. Смотрю и думаю: “Не дай Бог, неживой”. Врачи сразу унесли: мол, спит. А мне стало так грустно, тоскливо. Через несколько минут Никита начал громко орать, и я почувствовал себя самым счастливым человеком в мире.
— Вы хотите, чтобы ваши дети тоже танцевали?
— Я буду рад, если Попов-младший станет танцевать. Никита присутствует на всех Кубках мира, смотрит с интересом, аплодирует. Вот моя 12-летняя дочь Ксюша танцевать и не собирается. У нее возникло отторжение, потому что мы с Людмилой каждый день брали ее с собой в студию. Сутки напролет там работали, а с ней некому было пообщаться, потому она и не очень любит танцы.
— Удается вам с Ириной потанцевать хотя бы в свободное время?
— Я иногда даю уроки, так Ирина все время грозится прийти: “С другими танцуешь, занимаешься, а со мной — нет. Я к тебе запишусь на урок, даже заплачу”.
— А кто-нибудь из знаменитостей приходит на ваши уроки?
— Занимаются у меня многие — и политики, и эстрадные звезды. Но большинство просят сохранить их хобби в тайне. Могу сказать, что мы дружим с 9-кратной Олимпийской чемпионкой Ларисой Латыниной, чемпионом мира по шахматам Анатолием Карповым. Наши выступления очень понравились Геннадию Селезневу, а Владимир Жириновский даже собирается как-нибудь станцевать на нашем Кубке мира. Коля Басков хотел взять несколько уроков перед своей свадьбой, но не успел.
Пять лет тому назад мы познакомились с Владимиром Владимировичем Путиным. Летели в самолете, беседовали по поводу Кубка мира. Очень приятный человек, хорошо себя контролирует. Сдержанный. Кажется, тема танцев ему интересна — мы очень долго говорили... В свое время Жак Ширак патронировал открытый чемпионат Франции и несколько раз там даже танцевал. Президент Латвии лет 10 назад любил вальсировать. А когда проходила инаугурация Джорджа Буша, весь мир облетели снимки, где он танцует с женой и дочерью. Надеюсь, придет время, и Владимир Владимирович появится на каком-нибудь событии в смокинге и станцует вальс.
Справка “МК”
Станислав Попов — основатель и президент Русского танцевального союза, вице-президент спортивного комитета Всемирного совета по танцевальному спорту, академик Международной педагогической академии. С 1972 года по 1981-й победитель или финалист более 100 международных турниров среди любителей. В 1981-м стал первым российским профессионалом. С 1995-го вместе с Ириной Остроумовой проводит в Москве Кубок мира. 1 марта прошло 6-е вручение премии “Душа танца”. Специально для того, чтобы отметить заслуги Станислава Попова, номинацию “Рыцарь балета” трансформировали в “Рыцаря танца”.
