Мы уже привыкли, что Россия зарабатывает деньги, продавая за границу нефть и газ. Мы помним, что в дореволюционные годы империя обогащалась, вывозя в другие страны немереные запасы своего зерна. Предметами экспорта были, помнится, еще лес, пенька, лен... Но вот в начале царствования незабвенного Иосифа Виссарионовича в разоренной войнами да восстаниями стране все экспортные товары поиссякли. Торговать с капиталистами стало нечем, а валюта была ой как нужна, чтобы заграничную технику и материалы приобретать для индустриализации и электрификации СССР.
Тогда сообразительные большевики начали отправлять в Европу и Америку музейные коллекции, антиквариат, уникальные ювелирные украшения... Впрочем, одних лишь старинных картин, бриллиантовых диадем и редкостных сервизов “слугам народа” показалось маловато. И затеяла Советская власть “под сурдинку” приторговывать своими гражданами. Предприятие было весьма прибыльным, но сохранялось — по вполне понятным причинам — в строжайшей тайне. Об этой эпопее и по сей день мало известно. Однако узнать кое-какие подробности о социалистической работорговле все же удалось. Бессердечный приступВ середине 1920-х государство рабочих и крестьян отгородилось от мира “железным занавесом”. Бывшие господа-“эксплуататоры”, которые до той поры успели податься в эмиграцию, могли теперь смаковать свою удачу, ну а те, кто замешкался с выездом за кордон, отныне должны были на всю оставшуюся жизнь смириться с положением вечно гонимых людей второго сорта. Или пытаться найти какие-то “эксклюзивные” способы, чтобы покинуть “большевистский рай”.
Некоторые пробовали сделать это полулегально. Например, наследница известной купеческой династии Вера Ивановна Фирсанова (владевшая до революции Петровским пассажем, Сандуновскими банями) умудрилась в 1928 году добраться до Парижа вместе с театральной труппой, выехавшей на гастроли. Чтобы такое путешествие стало возможным, Фирсановой пришлось оформиться в штат технического персонала театра — то ли в костюмерную, то ли в бутафорский цех... (Естественно, подобная метаморфоза именитой купчихи не могла бы произойти, если бы не щедрое вознаграждение, полученное от нее кем-то из театральной администрации.)
Попав во Францию, Вера Ивановна там и осталась. А еще через несколько лет она попробовала вызволить из России своего мужа Виктора Лебедева. Официальное обращение в советское посольство неожиданно дало благоприятный результат. В 1932 году для Виктора Николаевича оформили все необходимые документы на выезд из СССР, он купил билеты на экспресс, следующий из Москвы в Западную Европу... Неужели в “стране чекистов” был возможен подобный “хеппи-энд”? Нет, конечно!
Утром накануне отъезда гражданина Лебедева В.Н. обнаружили задушенным в его квартире. Деньги и драгоценности, которые были при нем, исчезли. Злодеев, совершивших это преступление, даже и не пытались искать, а в качестве причины смерти в медицинском заключении был указан “сердечный приступ”. (Интересно, кого-нибудь из доблестных сотрудников ОГПУ наградили за успешно проведенную операцию по пресечению вывоза капиталов Лебедева за границу?)Почем человеки?Не “пущать” из страны — способ, конечно, хороший, но хлопотный. Нужно следить, разведывать, совершать “акции принудительного воздействия”. Совсем другое дело — бывшие граждане России, уехавшие в эмиграцию и жаждущие вытащить из “Совдепии” своих менее удачливых родственников. Эти сами готовы денежки платить за спасение близких людей. А чиновникам остается только бумажки оформлять, вписывая в них соответствующие суммы выкупа, и получать для Страны Советов валюту.
Жители СССР превратились в совершенно дармовой “экспортный товар”. Столь привлекательный бизнес, правда, очень напоминал работорговлю и дружно осуждаемые всеми революционерами “пережитки крепостного права”. Впрочем, большевистские правители не отличались особой щепетильностью, когда дело касалось серьезных материальных выгод. Они попросту законспирировали подобные сделки. Подлинных свидетельств не удалось найти ни в одном из открытых архивных фондов. Однако, благодаря помощи исследователя московской истории Валерия Любартовича, мы имеем возможность познакомить читателей “МК” с несколькими документами, касающимися истории с выкупом из коммунистической неволи семьи обрусевшего немца Романа Прове.
Роман Иванович Прове слыл одним из солидных московских предпринимателей, состоял в правлениях нескольких крупных банков. Еще после декабрьского восстания 1905 года он — от греха подальше — перевел за границу основную часть капиталов, а в 1917-м, когда власть захватили большевики, поспешил уехать в Германию. Но в советской России осталась дочь Романа Ивановича (ставшего теперь Рудольфом), Евгения, которая была замужем за дворянином Николаем Редлихом. В первые же годы диктатуры пролетариата семейство Редлих выселили из особняка в центре Москвы, а еще несколько лет спустя супруг Евгении Романовны был и вовсе арестован как “социально чуждый элемент”. Возможно, для Редлихов-старших и их семерых детей дело закончилось бы совсем печально, если бы в 1933 году герр Прове не обратился через посольство СССР в Берлине к советским властям с официальной просьбой разрешить его дочери и ее близким выехать в Германию.
Подобное заявление ничуть не смутило ответственных товарищей, ведающих в советских наркоматах иностранными и внутренними делами. Ну и что же, что Николай Редлих был арестован и осужден?! Ну и что же, что эта семья отправится в страну, где к власти пришел фашизм?! Главное — пусть за них хорошие деньги заплатят!
В архиве у правнучки Рудольфа Прове сохранились бумаги, оформленные почти 70 лет назад, при организации выезда Редлихов из России. Вся эта “коммерческая операция” организовывалась (для пущей засекреченности!) через берлинское представительство “Интуриста”. В бумаге, датированной 7 июня 1933 года, скрупулезно расписаны все “накладные расходы”, связанные с отправкой семьи Евгении Романовны из “светлого царства социализма” “под пяту коричневой чумы”. Вот, к примеру, за каждого из старших детей следовало заплатить по 1479 рейхсмарок, из которых 151 марка шла на оплату проезда в вагоне III класса поезда Москва — Берлин, еще 134 марки “с копейками” предназначались в качестве компенсации посреднику — “Интуристу”, ну а основная часть — 1194 рейхсмарки 26 пфеннигов — являлась фактически выкупом. (Впрочем, формально эта очень и очень внушительная сумма должна была перечисляться советской стороне якобы за оформление загранпаспорта.)
Любопытно, что “гуманисты” из СССР подошли к оценке продаваемых на Запад граждан дифференцированно. По сравнению со взрослыми членами семьи за малолетних Андреаса и Наталью запросили вдвое меньшую цену! (Воистину рыночный подход: эти, крупные, — по пять, а вот эти , мелкие, — но по три!)
В итоге спасение семейства дочери обошлось Рудольфу Прове почти в 12 тысяч рейхсмарок. (В переводе на современный уровень цен это составляет весьма внушительную сумму: чуть ли не 200 тысяч марок.) Впрочем, следует признать, что в данном случае большевики честно “отработали” полученную ими валюту. Уже через четыре месяца после оформления сделки герр Прове встречал свою любимую Женечку с ее мужем и детьми на берлинском вокзале.Братья — оптомСреди русских эмигрантов первой волны разговоры о возможности выкупа родственников, оставшихся “под большевиками”, были, оказывается, весьма распространены в конце 1920-х — начале 1930-х. Счет людей, спасенных из России таким “меркантильным” способом, похоже, шел не на десятки, а на сотни.
— Мой дядюшка, Петр Георгиевич, в 32-м или, может, в 33-м году сумел добиться выезда к нему во Францию сыновей, — вспоминал Николай Кондратьев, которому в Союзе долгие годы пришлось скрывать свое дворянское происхождение. — Насколько я знаю всю эту историю, он решился пойти в посольство СССР и написал там заявление с просьбой помочь в воссоединении семьи и разрешить троим младшим ее членам, оставшимся в Москве, перебраться за границу. Между прочим, другие эмигранты всячески отговаривали Петра Георгиевича от этой “аферы”, предупреждая, что в большевистском посольстве таких визитеров сразу же хватают и вывозят тайком в “Совдепию” — на расстрел. Но никаких посягательств на свободу дядюшки не было. Наоборот, к нему отнеслись достаточно внимательно...
Через одного из советников по культуре (?!) господину Петру Кондратьеву “открытым текстом” предложили банальную сделку: вы сможете увидеть своих сыновей в Париже, если заплатите за них определенную сумму (увы, за давностью лет уточнить ее невозможно. — Авт.). К счастью, во Франции у Петра Георгиевича было несколько хороших знакомых, причем из числа состоятельных людей. Благодаря их помощи удалось собрать требуемое количество денег, которые и были переведены на банковский счет советского посольства.
Молодые люди приехали из Союза только через полгода. И хотя заплатил Кондратьев за троих сыновей, из вагона вышли лишь двое — Олег и Алексей. Старшего из братьев, Кирилла, как оказалось, к моменту выкупа уже не было в живых. Он попал в лагерь и погиб на строительстве канала Москва — Волга. (Маленькая “бухгалтерская” деталь: деньги за “не присланного” сына Петру Георгиевичу никто и не подумал возвращать.)
— Олег Кондратьев, приезжавший лет 10 назад к нам в Россию, рассказывал, как для него разворачивалась вся эта эпопея с переездом во Францию. Работал он тогда учетчиком на одной из московских строек, жил в общежитии вместе с другими ребятами. Однажды вечером в комнату вдруг вошли двое в военных френчах. “Вы Кондратьев?.. Олег Петрович?.. Одевайтесь, поедете с нами!” Привезли в неприметный дом в центре Москвы, завели в кабинет, а там сидит некий важный чекист и начинает форменный допрос: когда родился? как в Москву попал?.. “А где сейчас ваш отец? Ах, в эмиграции... Понятно!” И велел отправить недоумевающего юношу в тюрьму, где тот просидел больше двух недель...
Как оказалось, все это время сотрудники ОГПУ разыскивали других сыновей эмигранта Кондратьева. Лишь когда убедились, что Кирилл погиб, и нашли Алексея, работавшего тогда в Калуге шофером, Олегу вернули свободу. Впрочем, весьма и весьма относительную. Их поселили с братом на одну ночь в маленькой гостинице, а утром все те же товарищи “из органов” дали подписать какую-то бумагу (видимо, об отказе от советского гражданства) и отвезли на вокзал. В купе международного экспресса уже лежали два небольших чемоданчика с личными вещами. Кто их собирал? Явно чужие, равнодушные руки. Ничего “постороннего” в этом багаже не было — никаких фотографий, книг, писем, — только одежда. С таким скудным запасом Кондратьевы и прибыли в столицу Франции. Весь этот долгий путь их сопровождал “сотрудник в штатском”.* * *Похожая история произошла и в семействе Осоргиных. Муж, Георгий Осоргин, погиб в лагере на Соловках осенью 1929-го. А его жена Александра Михайловна, урожденная княгиня Голицына, через год была выкуплена вместе с двумя маленькими детьми своими родственниками, обосновавшимися все в том же Париже.
К слову сказать, один из этих обменянных на валюту ребятишек — Михаил Осоргин — вот уже два десятка лет является настоятелем русской православной церкви в Риме. А деньги, полученные за будущего “пастыря душ человеческих”?.. Что ж, эти капиталы, возможно, тоже пошли на благое дело. Пригодились, например, для покупки станков или медицинского оборудования...
И все-таки стыдно за тех, кто организовал такое “взаимовыгодное” дело. Живые люди все-таки не пенька, не нефть и не пшеница...
