“Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать...”
“Туда!” — показал на трансформаторную будку парень постарше. И 8-летний Кирюша Кузнецов радостно кивнул. “Не надо, там ток!” — испугалась девочка. “Я осторожно...” — крикнул мальчишка.
Дверь оказалась не заперта: вместо замка кто-то вставил в петли простую палочку, а решетка и вовсе была отогнута. От беготни ребенок вспотел, и будка сработала как магнит. Мальчишку притянуло мгновенно. Дети с визгом разбежались — в будке вспыхнул огонь.
Эта трагедия, наделавшая шуму в Москве, случилась 19 августа 2002 года. В тихом дворе дома 21 по Палехской улице, где всегда любили играть дети.
И вот — неожиданное продолжение.
Последняя прогулка
Мама Кирилла Оксана вышла замуж за пограничника — так и оказалась в Благовещенске. А в Москву Кузнецовы приезжали каждое лето, к бабушке.
19 августа мама с Кириллом вернулись с дачи и уже на следующий день собирались ехать домой. Перед самым ужином Кирилл побежал во двор — он был очень общительным и успел перезнакомиться со всей окрестной ребятней.
Москва не Благовещенск, здесь легко потеряться, и бабушка строго-настрого наказала внуку гулять около дома, чтобы его было видно из окна. В начале девятого Оксана выглянула в окно и невольно улыбнулась: Кирилл качал на качелях маленького мальчика.
Прошло совсем немного времени — и вдруг прибежала женщина из соседнего подъезда. Она плакала, звала вниз. “Что случилось?” — спросила Оксана. “Ой, не могу...” — только и выговорила соседка. У Оксаны подкосились ноги.
Вокруг трансформаторной будки собралось уже много народу, подъехали пожарные. Внутрь никого не пускали. В 11 вечера прибыла бригада Мосэнерго и с милицией вошла в будку. “Я сразу поняла, что случилось, интуитивно, — вспоминает Оксана. — Я так закричала, что, если бы Кирилл был среди живых, он бы откликнулся”.
Последующие события в памяти Оксаны сохранились отрывочно. Помнит, как приехала “скорая помощь” и врачи вкололи ей и бабушке успокоительное, как прилетел из Благовещенска на следующий день муж, как сообщали по телефону в школу. Помнит, как на опознании развели руками сотрудники морга: ну-у, мы не знаем, как вы его будете хоронить...
Аккуратный вор
Одна мысль не давала покоя. Кто-то ведь должен ответить за это? По чьей вине мирный двор превратился в смертельную ловушку для ребенка? Почему страшная будка оказалась открыта? И кто будет следующей жертвой преступной халатности?
Наконец родители нашли в себе силы пойти в Бабушкинскую прокуратуру. “Оснований для возбуждения уголовного дела нет, просто несчастный случай”, — сообщил им зам. прокурора Андрей Воронцов. Тогда же представитель Мосэнерго принес заявление о краже в трансформаторной подстанции счетчиков на 500 рублей. Мол, знать ничего не знаем, будку вскрыл вор. “Если дело дойдет до суда, — предупредил он родителей, — мы будем отстаивать версию, что ваш Кирилл воровал медь”. И только после особого распоряжения Мосгорпрокуратуры, куда Кузнецовы подали жалобу, Воронцов принял у них заявление и возбудил уголовное дело.
На девятый день, как раз во время поминок, во двор вновь приехали сотрудники Мосэнерго и стали как ни в чем не бывало открывать опечатанную дверь проклятой будки. Кузнецовы и соседи встали стеной. Энергетики настаивали на своем, ссылаясь на устное разрешение прокуратуры. У Оксаны это не укладывалось в голове: по вине этих взрослых людей заживо сгорел ее маленький сын, а им плевать — лишь бы улик не осталось!
Но родители защищали следы возможного преступления зря. Оказалось, что несколькими днями раньше Мосэнерго... уже провело ремонтные работы на подстанции — попросту говоря, замазало все свежей краской. То есть установить, взломал дверь будки вор или энергетики сами поленились повесить вовремя замок, было уже затруднительно. Кстати, если в будке все же побывал вор, то чрезвычайно сознательный: аккуратненько за собой все прибрал после кражи счетчиков, заклеил оставшиеся дыры изоляционной лентой (это видно на фотографиях с места преступления) и даже прикрыл дверь на палочку.
Экспертизу вообще назначать никто не собирался. Только после настойчивых требований Кузнецовых ее провели — потихоньку, с понятыми, которых выделили энергетики. Узнав об этом, родители Кирилла добились повторного исследования, с другими понятыми. Временной промежуток между двумя экспертизами — всего несколько часов, а результаты получились прямо противоположными. Например, в первом случае: “с левой стороны кромки двери имеется вогнутость в районе дужки”. А во втором: “дверь в исправном состоянии, следов деформации не имеет”. Как это понимать?
По закону сотрудники Мосэнерго должны были немедленно сообщить о ЧП в соответствующую инстанцию — Мосгосэнергонадзор. Но они этого не сделали. Вот выдержка из официального заявления начальника Мосгосэнергонадзора В.Титова: “При возникновении данного несчастного случая сообщение в Мосгосэнергонадзор не поступило. В связи с этим представитель Мосгосэнергонадзора не мог принять участия в осмотре места несчастного случая в ТП 20346 Б в день возникновения. На повторный осмотр места происшествия представитель Мосгосэнергонадзора также приглашен не был. Ремонтные работы, проведенные на ТП, не позволяют Мосгосэнергонадзору сделать достоверное заключение о нарушениях требований безопасности, имевших место в момент несчастного случая”.
Считается, что в случае каких-либо неполадок, связанных с электричеством, сами жители должны сообщать в диспетчерскую Мосэнерго. Там установлена специальная аппаратура, которая ведет автоматическую запись всех звонков. Так вот, в дело вложен акт о несчастном случае, составленный комиссией Мосэнерго в день трагедии, в котором сказано: “Сообщений из РЭП-14 СВАО и от жильцов о том, что дверь открыта, в 13-й район МКС не поступало”.
Однако соседка Кузнецовых, инициативная бабулька, которая сажает цветы во дворе, присматривает за порядком и обо всем беспокоится, написала следователю в своем заявлении совсем другое: “Этому случаю неоднократно предшествовала безответственность и халатность обслуживающего персонала... Весной я увидела двух ребят, которые помогали друг другу залезть на крышу (трансформаторной подстанции. — Авт.) за мячом. А рядом с ними была заткнута палочкой дверь... И второй раз, приблизительно около месяца тому назад, у меня был просто шок, когда у приоткрытой двери, прямо на ступеньках, маленькие дети делали куличи из песка. Я их заставила перейти на другую сторону, а сама побежала звонить...”
А еще в деле лежит справка о том, что записи поступающих в диспетчерскую звонков хранятся в памяти компьютера всего 10 дней, после чего уничтожаются.
Сколько стоит ребенок?
Уже прошло почти 5 месяцев. Уголовное дело во второй раз прекращено “в связи с отсутствием в действиях квалифицированного персонала, обслуживающего ТП, состава преступления”. Оксана Кузнецова бьется как рыба об лед, но ничего не может сделать. У нее накопилась целая папка жалоб и ходатайств — а виноватых в смерти маленького Кирилла по-прежнему нет. Наверно, ей следует принять это как роковую случайность и смириться. Но Оксана смириться не хочет — она ждала ребенка 5 лет и больше уже родить никогда не сможет. Так сказали врачи.
Осталась еще одна ниточка — исковое заявление о возмещении морального ущерба в 3 миллиона рублей. Ответчики только крутят пальцами у виска: мол, ребенок столько не стоит. Адвокат Оксаны рассказал, что они уже предлагали “разойтись полюбовно” за гораздо меньшую сумму в качестве компенсации, а также за услуги врача-гинеколога. Но Оксана не понимает, почему за разбитую иномарку платят больше. А ответчики даже не стараются понять: только за то, чтобы перед похоронами привести тело сына в порядок, Кузнецовы заплатили тысячу долларов.
Размеры морального ущерба законом не прописаны — их определяет только суд. Однако тут есть одна юридическая тонкость. Согласно п. 1 ст. 1064 ГК РФ, юридическое лицо, деятельность которого связана с повышенной опасностью для окружающих (в данном случае — использование электрической энергии высокого напряжения), обязано возместить в полном объеме вред, причиненный источником повышенной опасности, вне зависимости от наличия вины владельца источника повышенной опасности. То есть навредило кому-то твое оборудование — плати в любом случае.
А ответчик, ОАО “Мосэнерго”, все твердит: “Техническое состояние и обслуживание ТП полностью соответствует “Правилам технической эксплуатации электрических станций и сетей РФ...”
Оксана намерена бороться до конца. А как иначе заставить Мосэнерго усовершенствовать свои правила техники безопасности и, главное, соблюдать их?
Ей пришлось разобраться во многих специфических вещах: в технических характеристиках замков, в нормах ГОСТов и СНиПов — во всем, в чем поленился разбираться следователь. (Оксана вспоминает, как дама-следователь пожаловалась ей: “Это просто преступление давать мне такое дело. Я не могу в этом разобраться!”)
Мать погибшего ребенка может. Она аккуратно собирает копии всех документов и готовится к очередному суду.
Среди этих папок есть отдельный конверт. Когда мы до него доходим, Оксана выходит из комнаты, чтобы не смотреть. Там лежат снимки того, что увидели оперативники на месте трагедии. Того, что осталось от Кирюши.
