Браки хоть и заключаются на небесах, но налаживать совместную супружескую жизнь нужно на земле. Наверное, только в России у молодых есть редкая возможность придирчиво выбирать, где же им создавать свой семейный очаг: у родителей жены, у родителей мужа, снимать комнату в коммуналке или, если позволяют финансы, отдельную квартиру.
Впрочем, и здесь возможны варианты. Жительница Щелкова Светлана Репина и гражданин Германии Клаус Бурда вьют свое семейное гнездышко попеременно: то в Подмосковье, то в городе Хемер, где у Клауса охотничьи угодья, сад, пруд и большой дом. Его он получил от государства, до недавнего времени работая бургомистром города.
Эту историю хочется начать с Золушки, которая ждала своего принца. Но в жизни все произошло по-другому... Есть два города-побратима: подмосковное Щелково и немецкий Хемер. Три года назад Светлана Репина была озабочена тем, чтобы разменять свою “двушку” после развода с мужем. Да и завтрашний день особого оптимизма не вселял:
на руках дочь-школьница, а зарплата... Известно, какие у нас в Подмосковье зарплаты.
И вдруг в Щелково приехал не то чтобы принц, но бургомистр Хемера Клаус Бурда.
К тому времени уже семь лет как разведенный, имеющий двух детей, трех внуков
и даже одного правнука. Российско-немецкий роман закончился самым настоящим американским happy-end’ом: они поженились! Живут молодые (Светлане 35 лет, Клаусу — 68), конечно, в основном... в Щелкове! Ибо г-ну Бурде ужасно нравится Россия-матушка. А год назад он подал в отставку со своего бургомистерского поста — и уже не обременен заботами о рядовых немецких налогоплательщиках.
— Многие думают, что я мечтаю уехать в Германию, — говорит Света. — Не рвусь я туда! Там, конечно, чисто, аккуратно, но — ужасно скучно. Тихий бюргерский городок, где ничего не происходит, никаких героических преодолений трудностей. Я уже с мужем и на охоту хожу, чтоб как-то занять время, и зайцев ловим, чтоб накормить их до отвала, а потом обратно в лес отпустить. Все равно скучно! А здесь, в Щелкове, у меня дел полно!
Сколько зарабатывает его жена в России, г-н Бурда, скрупулезный, как всякий немец, не знает и про эти деньги даже слышать ничего не хочет. Они, по его мнению, просто смехотворные. Сам он получает пенсию от государства в 3 тыс. евро. И ее вполне хватает на троих: на него, Свету и ее дочь-девятиклассницу.
Света работает режиссером массовых постановок (она выпускница областного института культуры), получает, как нетрудно догадаться, крохи, да и то нерегулярно. Ведь массовые представления в Щелкове бывают крайне редко — народ там веселиться не любит. “У нее случайные заработки”, — смеется Клаус.
Была б его воля, он, при всей своей любви к России, хоть сегодня — и навсегда — увез бы Свету с дочкой в Хемер. Там у него дом (выделенный государством, когда он работал бургомистром города) с четырьмя комнатами и большой кухней — 20 кв. метров. Жилищные условия, как говорят русские, позволяют.
Но соединиться двум любящим сердцам в Германии пока не дают обстоятельства. Главное — Светина дочь Регина. Немецкого языка она не знает — значит, ни в институт, ни на работу ее в Германии не примут. Семейный совет постановил так: Регина заканчивает школу в России, поступает в московский институт и, разумеется, все это время усиленно учит немецкий язык.
А уже после второго или третьего курса они переезжают на ПМЖ в Хемер — это в 20 км от Дюссельдорфа, земля Северный Рейн-Вестфалия.
— Немцы прекрасные люди, — говорит Света. — Но у нас слишком разные менталитеты. Для нас, русских, стакан или бокал какой-то решающей роли не играет. Для них это крайне важно. Есть бокалы под белое вино — их ни в коем случае нельзя использовать под красное. Шампанское, соответственно, наливают тоже только в определенные бокалы. Точно так же, как к разным напиткам нужно подавать и разные салфетки. Белое вино — только к рыбе, и оно должно быть обязательно охлажденным. А красное вино — теплым. Я к этому привыкла, но все равно этого не понимаю.
Пока молодые живут как бы вахтовым методом. Клаус гостит в Щелкове у жены два месяца, уезжает потом домой. А к нему (на месяц) приезжает Света. Чтоб не тосковать в далекой Германии, когда остается один, свою кухню он сделал в чисто русском стиле. Исключительно деревянные ложки и посуда из знаменитого гжельского фарфора. А в фотообои вмонтировал большой портрет Светы. Поэтому, когда утром она из Щелкова звонит мужу в Хемер и спрашивает, как он там живет-может один, Клаус искренне удивляется. Он пьет утренний кофий. Но не один, а с ней, Светой!
Не исключено, что ближайшие 3—4 года, пока учится дочка, придется большей частью жить в Щелкове. И, наверное, купить тут комфортабельную квартиру или дом.
От российских квартир г-н Бурда не в восторге. А уж от подмосковных подъездов так просто в ужасе. Там такой дурной запах от испражнений, что настоящий капут. Скорее всего придется покупать маленький, но уютный домик где-нибудь между Щелковом и Ивантеевкой.
Сама Света немецкий язык более-менее знает, собственно говоря, и познакомились-то они благодаря языку. Света ходила в местный центр международных связей (у Щелкова города-побратимы есть еще на Украине и в Белоруссии) на курсы немецкого языка. И ее, как лучшую ученицу, представили тогдашнему бургомистру Хемера Клаусу Бурде — он тут был с официальным визитом.
Ну, познакомились и познакомились. Никто из них тогда, всего три года назад, не предполагал, что между ними вспыхнет роман. “Она — это подарок мне от Господа Бога”, — говорит г-н Бурда. Однажды Клаус находился в Москве проездом, с ним был и его друг — тоже немец, но постоянно живущий на Майорке в Испании. Клаус попросил Свету показать ему и его приятелю Москву-красавицу. И взять с собой для компании подружку — желательно тоже с немецким. У подруги Зины с приятелем Клауса тоже сложилось и закончилось так же, как у Светы с самим Клаусом. С той только разницей, что Зина уехала жить на Майорку. Кстати, друг Клауса — чрезвычайно богатый человек. В общем, курсы немецкого языка в щелковском международном центре наладили целый конвейер поставки наших невест за границу. Правда, браки подмосковных невест с жителями городов-побратимов из Украины и Белоруссии пока не зарегестрированы.
Света в Германии может и не работать — прокормит заботливый муж. Ну а если уж ей так приспичит, то проблем скорее всего не будет. Клаус все-таки бывший мэр, связи у него остались. К тому же в Германии сейчас много русских немцев, которые ностальгируют по советским праздникам и народным гуляньям. Тут без режиссера массовок не обойтись. Хотя экс-бургомистр не знает и даже не предполагает, сколько Света сможет заработать, но по-любому это будет в десятки, а то и в сотни раз больше, чем в Щелкове.
Так считает Клаус. У его русской супруги на сей счет немного другое мнение. Чтобы ей устроиться на работу, необходимо сдать экзамены по немецкому языку, получить аттестацию. Сделать это совсем непросто. А быть просто домохозяйкой в Германии, при ее кипучей натуре, она боится.
Ей повезло, что сам Клаус — тоже энергичный человек. Много путешествовал по миру. И когда Света гостит у него дома, как может, ее развлекает. Так, уик-энды они обязательно посвящают какой-нибудь стране, где побывал Бурда, традиции которой успел изучить и, наконец, национальные костюмы которой привез в Германию.
Поэтому супругов нередко можно увидеть, допустим, в национальной монгольской одежде — если сегодня в семье монгольский день. Кухня в этот день исключительно тоже монгольская: с кумысом и пр. Еще устраивают японские дни, китайские и, конечно, российские — с пузатым самоваром и тульскими пряниками.
— Клаус очень любит Россию, нашу литературу и культуру, — рассказывает руководительница курсов немецкого языка в Щелкове Лариса Губарева — та самая, которая уже “повыдавала” замуж своих “немок”. — И знает кучу русских песен, которых не знаем даже мы, русские. Вот вы можете спеть “Метелицу”? А он поет! И “Калинку” и “Катюшу”! Нам для курсов понадобилась “Катюша” на немецком языке. Я ему позвонила — он тут же задиктовал...
Впрочем, там, “за бугром”, Света времени даром тоже не теряет.
В маленьком немецком городке (около 35 тысяч жителей) она уже давно стала своей. Первый раз она приехала сюда осенью 2002 г. И принялась делать для своего тогда еще жениха варенье из малины, клубники, вишен. И бургомистр, и его добропорядочные избиратели смотрели на молодую русскую женщину, как на ненормальную. В каждом супермаркете у них полки ломятся от компотов, джемов и соков!
“Чем бы дитя ни тешилось...” — улыбался Клаус, когда Света с лукошком отправлялась утром в лес. (В скобках заметим, что отправлялась она в его собственный лес: Бурда владеет тремя гектарами охотничьих угодий.) Но она наварила такого варенья, что пальчики оближешь, все эти немецкие компоты и джемы просто отдыхали! Соседи побежали к Свете за рецептами: в Германии уже лет пятьдесят никто не занимается такими вещами.
Потом пошли грибы — и опять на нее смотрели как на чудачку! В Германии не ходят в лес по грибы, они опять же в магазинах. Но, как выяснилось чуть позже, то совсем другие грибы. И снова соседи брали рецепты по соленьям и маринованиям.
В общем, сегодня пол-Хемера ходит в лес, чтобы набрать грибов или ягод. А заодно и отдохнуть во время “тихой охоты”. Немцы вдруг поняли, что, несмотря на инфляцию и постоянную угрозу безработицы, жизнь все равно прекрасна и удивительна.
Но окончательное признание к простой русской женщине пришло чуть позже, когда она вместе с мужем начала ухаживать за лесом, лечить больные деревья. В Германии частная собственность на тот же лес не означает, что его владелец может в нем делать что угодно. У хозяина скорее больше обязанностей, чем прав. Одна из них — лечить деревья. Для этих целей продаются специальные лейкопластыри, пропитанные разными снадобьями, заживляющими “больные” места растений. Поскольку Света из крестьянской семьи, то и тут она показала пример в работе.
Еще частнику необходимо поддерживать баланс зверья в своих владениях. С утренней зорькой супружеская чета отправлялась кормить копытных, поголовье которых почему-то уменьшается. Клаус — страстный охотник, иногда “на дело” с ним, как мы уже говорили, ходит и Света. Как-то стреляли кабана. Устроили засаду, всю ночь наблюдали, как к корытам, за подкормкой, подходили то косули, то олени, то зайцы. Наконец под утро появился кабан. Клаус стреляет без промаха: уже в этот приезд он привез супруге окорок с того кабанчика (88 кг веса), лично им приготовленный по традиционным немецким рецептам. “Две недели держать мясо в соленом растворе, затем две недели его коптить”.
В Германии тоже есть поговорка про то, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. В своей молодой супруге, как нетрудно догадаться, Клаус нашел целое сокровище. Света готовит так, что язык проглотишь. Клаус обожает пельмени, “блини”, борщ, окрошку и шашлык. Сам он тоже любит покашеварить, поэтому у супругов пока строгое распределение обязанностей: в Щелкове его кормит жена, а в Хемере готовит он. Клаус стряпает дичь, которую настреляет в своем лесу, и рыбу из собственного пруда. Кроме всего прочего у него еще и собственный сад.
Но лучше всего ему удаются соусы.
Клаус Бурда родился в Германии в 1936 г., школу (шуле) закончил в Тюрингии — это Восточная Германия. Как оказался в Западной Германии, не рассказывает, но уже в 1957 г. стал профессиональным солдатом бундесвера, служил техником на аэродромах люфтваффе.
В отставку ушел в 1992 г. в звании обер-лейтенанта, по-нашему подполковника. И зарабатывал тогда по 6000 дойчемарок в месяц.
В 1987 г. его выбрали бургомистром города Хемер, где, собственно, он служил и продолжал служить. Работа бургомистра считалась общественной, хотя за нее немецкая казна чуть-чуть приплачивала. Депутату горсовета, например, по 300 дойчемарок в месяц, а ему, бургомистру, в пять раз больше.
Спрашиваю: почему Россия, почему именно Щелково так приглянулось немцам из Хемера?
— В нашем городе на разных кладбищах похоронено около 23 тысяч советских военнопленных, — отвечает он. — В военные годы в концлагерь, который находился в Хемере, их привозили умирать. Это не был лагерь смерти, какие организовывали фашисты в разных странах. Здоровые военнопленные — среди них и поляки, и евреи, но в основном русские — таяли на вредных производствах в Рурской области. Вы не представляете, как мы, немцы, переживаем за ту войну до сих пор! И все годы просили советское посольство в Бонне и немецкое посольство в Москве, чтобы нам “выделили” какой-нибудь русский город, чтоб мы стали побратимами и могли ему помогать. Никаких ответов на наши запросы не было. Ситуация немного изменилась только в перестройку, в эпоху гласности.
Никакого “побратима” чиновники все равно не выделили. Но помог случай. Экономические реформы в России поставили в тупик листопрокатный завод в Щелкове. И тамошнее руководство в начале 90-х годов за консультацией и поддержкой обратилось на такое же предприятие в Хемере. Там бургомистром уже был Клаус Бурда, и он с представительной делегацией буквально на следующий день, бросив все свои неотложные дела, прилетел в Щелково. Тогда добираться было очень удобно, действовал прямой воздушный мост между Чкаловским военным аэродромом в Щелковском районе и советским военным аэродромом Шперенберг под Берлином.
Так, в общем, и побратались. А потом уже и поженились.
Как всякий молодожен, г-н Бурда совершенно счастлив, и все ему кажется в розовом свете. Он буквально без ума от того, как преображается Россия. Ставший отчасти и его родным подмосковный Щелково, по мнению г-на Бурды, хорошеет прямо на глазах. Возможно, местные жители к этим переменам привыкли, не обращают на них внимания. Но он с каждым приездом сюда открывает что-то новое и эпохальное: жилой массив или промышленный объект. Которые сделаны почти на европейском уровне, т.е. на широкую ногу.
Хотя иногда раздражается по пустякам. Например, прямого воздушного моста между Чкаловским военным аэродромом и Шперенбергом уже давно нет — с тех пор как советские войска покинули Германию.
Чтобы прилететь в загадочную Россию, теперь нужно оформить визу. И хотя президент Путин и канцлер Шредер постоянно заявляют о необходимости упрощения визового режима между двумя странами, эта процедура, наоборот, усложняется.
— Бюрократисмус! — смотря прямо мне в глаза, восклицает Клаус.
Поскольку он так любит Россию, то в свою бургомистровскую бытность при каждом удобном случае привозил к нам делегацию из Хемера. Однажды сгоряча, как мэр мэру, даже письмо Юрию Лужкову написал. Что приезжают иностранные туристы в Москву, полные всяких приятных ожиданий. Но все они перечеркиваются уже в “Шереметьево-2”, где на таможне приходится стоять по 3—4 часа.
Ситуация, впрочем, не особенно изменилась. В какой-то степени даже ухудшилась. Сегодня иностранец, приезжающий в нашу страну, уже обязан зарегистрироваться. Но не в местном полицейском участке, а где-то в Москве. Отстоять там длинную очередь, да еще и уехать, так сказать, несолоно хлебавши, если вдруг не окажется нужной справки.
— Россия прекрасная страна, — считает экс-бургомистр. — Но ей мешает коррупция. Так и напиши.
Его “половина” в эти политические дебри не вникает. Что значит русской женщине отстоять в очереди целый день? Ровным счетом ничего не значит!
Наверное, два совершенно разных характера — русский и немецкий — вполне гармонично слились в одной семье. Хотя “половинки” пока и живут в разных странах.
