Накануне Нового года министр обороны Сергей Иванов доложил президенту, что эксперимент по переводу на контрактную основу 76-й воздушно-десантной дивизии успешно завершен, и с 1 января 2004-го профессионализация войск пойдет “в нормальном русле”. Первыми облегченно вздохнули мамы призывников: “Теперь наших мальчиков в Чечню точно не отправят”. Воспрянули духом и оптимистичные граждане, уверенные, что переход на контракт — панацея от армейских недугов вроде “дедовщины” и дезертирства, а также надежный способ наконец покончить с террористами на Северном Кавказе. Насколько оправданны такие надежды, попытался выяснить в Пскове корреспондент “МК”.
На прошлой неделе в Пскове провожали в Чечню батальон 324-го парашютно-десантного полка — второй в этом году. Солдат и офицеров построили на плацу, комдив генерал Станислав Семенюта зачитал напутственную речь, батюшка побрызгал святой водой, и роты пошли грузиться в эшелон. Отправку на Северный Кавказ нескольких сотен контрактников первой в Вооруженных силах профессиональной дивизии проигнорировали высокие чины Минобороны и ведущие средства массовой информации.
— Пока на эксперименте себе делали имя господа вроде Немцова, журналисты отсюда не вылезали. Теперь эксперимент закончен, и мы стали никому не интересны, — откликнулся на невнимание МО и прессы один из офицеров-десантников. — Шумиха начальству сейчас только повредит. Не дай бог, кто раскопает, что на деле контракт в нашей дивизии — чистейший воды миф, у многих головы полетят...
Выяснить, о каких мифах идет речь, большого труда не составило. Об оборотной стороне контрактной медали в 76-й дивизии говорят все, многие — в открытую.
Два года назад, когда в Пскове только затевали контрактный эксперимент, ставку сделали на солдат и сержантов запаса. “Платить бойцам по тысяче долларов в месяц, как это было на Балканах, мы, конечно, не сможем. Но на ежемесячные 3 тысячи рублей парней из глубинки наверняка наберем”, — рассудили авторы очередной армейской реформы и для пущей верности спустили в комиссариаты разнарядку на набор в 76-ю дивизию солдат и сержантов запаса.
Размах контрактной агитки, конечно, не шел ни в какое сравнение с американским, но почти во всех регионах страны нашлись мужчины, купившиеся на плакатные обещания: а) большой зарплаты (до 15 тыс. в месяц); б) быстрого предоставления благоустроенного жилья в Пскове (в течение 3 месяцев); в) приличного социального пакета (внеконкурсное поступление в вузы, трудоустройство после увольнения и пр.); г) интересной службы (что она не обойдет Чечню, плакаты благоразумно умалчивали).
— Комиссариатам нужно было быстрей доложить в Генштаб о выполнении разнарядки, поэтому они шли на всякие хитрости, — уверен психолог отдела обеспечения контракта 76-й дивизии капитан Дмитрий Шутов. — Например, военкому приказали набрать 150 человек. Он всем без разбора обещает золотые горы, сколачивает группу алкашей и бомжей, сажает их в поезд до Пскова и рапортует в штаб: задание выполнено. А то, что из 150 кандидатов в дивизии останется 10—15 человек, его не волнует.
Минобороны трижды поднимало контрактникам денежное довольствие, но его все равно не хватало на содержание семьи и наем жилья (о зарплатах профи и обещаниях предоставить им собственную крышу над головой разговор пойдет ниже). По самым скромным подсчетам, до 60 процентов съезжавшихся в Псков новобранцев возвращались домой, так и не подписав контракта. Сколько денег Министерство обороны потратило на “военных туристов”, одному богу известно.
Военкоматы и сейчас пополняют 76-ю дивизию запасниками. Контингент прежний — неустроенные, бездомные, имевшие проблемы с законом, часто опустившиеся люди. Понятно, что в сопроводительных документах комиссариатов подробности теневой стороны их жизни искать бесполезно.
— Иногда в работе выручает интуиция, — признается капитан Шутов. — Посмотрел бумаги — в порядке, а в беседе с человеком чувствуешь: что-то он недоговаривает. Помню, пообщался я с таким, в конце прошу его расписаться (текст беседы, где новобранцу перед заключением контракта разъясняют условия службы, положено визировать. — Ю.Г.). Он ставит закорючку на каждой странице — как на допросе. Все понятно: товарищ имел проблемы с законом...
Офицеры дивизии в один голос твердят, что подписывать контракт в день приезда человека, как это предписано положением, по меньшей мере неразумно. Медосвидетельствование, беседа на скорую руку и обязательное компьютерное тестирование превращаются в пустую формальность. На них отсеивается не больше 5 процентов кандидатов. (Как выразился капитан Шутов: “Таким доверить оружие может только сумасшедший”.)
А начальство давит — штатные солдатские “клетки” надо кем-то заполнять. В псковской дивизии запасники их заполнили всего на 30 процентов. С остальными 70 связан другой контрактный миф.
Едва стало ясно, что эксперимент из-за нехватки людей трещит по швам, Минобороны обратило взор на обычных солдат и сержантов. Сначала планировали доукомплектовать дивизию собственными кадрами, отслужившими год и более. Но многие “деды” заартачились, глядя на них, отказались подписывать контракт бойцы помоложе. Дело пошло на лад лишь после того, как планку “служебного возраста” понизили до полугода и вплотную занялись молодыми солдатами.
На деле это выглядело так. Строит командир “салаг” и предлагает им оставшиеся 18 месяцев службы провести в относительно цивилизованных условиях: вместо казармы — комната на два человека, неплохой заработок, возможность чаще покидать в/ч. И всего-то надо — подписать контракт на 3 года.
— Что толку от таких вояк? — со старшиной-контрактником, 42-летним связистом Андреем Гавриловым, мы разговорились на перроне перед отправкой эшелона в Чечню. — Дети ведь сопливые, за полгода всего-то и успели научиться портянки мотать да подворотнички подшивать. Их, правда, после контракта пару месяцев гоняли на огневой и в десантном городке. Но разве ж это профессионалы, чтобы с чеченцами воевать?!
В отдельной роте связи 324-го полка, где служит Гаврилов, некомплект специалистов составляет 30 человек. Не хватает их и в некоторых других “недесантных” подразделениях. Так что все разговоры о полностью укомплектованной контрактниками дивизии — тоже очередной миф. Запасниками и бывшими срочниками заполнили должности только в парашютно-десантных взводах и ротах.
А профессионалы из вчерашних “салаг” и впрямь аховые: с мизерным военным и жизненным опытом. Это даже по повадкам заметно. Получив первую зарплату контрактника, многие бросились скупать паленые мобильники, дешевые плееры и другое бесполезное барахло.
Но даже не это главное. Почти сто (!) процентов бывших солдат-срочников не собираются продлевать первый контракт.
— Я знаю только одного парня, Одинцова Гришу, который хочет в школу прапорщиков, — вспомнил старший сержант к/с Алексей Храмцов из комендантской роты. — Остальные по домам разойдутся. Я, например, денег на квартиру в Чечне накоплю — и прямиком в родной Великий Устюг.
Разговор о деньгах и Чечне получил неожиданное продолжение в штабе дивизии. Один из офицеров прямо сказал, что от возвращения в Псков двух батальонов 104-го полка (им на смену поехали подразделения 324-го полка) не ждет ничего хорошего:
— Разбежится народ. Когда солдаты узнают, сколько им за Чечню денег начислили, точно разбегутся. Да еще на часть в суд подадут...
Отголоски надвигающейся бури уже долетели до Пскова. Три дня назад по дороге из Чечни комвзвода капитан Дегтяренко у станции Алексеново под Урюпинском убил ножом проводника. Перед дракой офицер, что называется, “немного расслабился”. Как будут “расслабляться” после командировки на войну солдаты-контрактники, даже представлять не хочется. Милиция областного центра уже хлебнула с ними горя: после начала эксперимента криминал в городе увеличился вдвое.
Самое обидное, что воевали десантники здорово. Две батальонные тактические группы 104-го полка по итогам прошлого года заняли первое место в Объединенной группировке войск. За 9 месяцев часть потеряла всего одного человека — солдат подорвался на фугасе во время инженерной разведки местности.
В конце прошлого года Генштаб распорядился готовить для отправки в Чечню третью батальонную тактическую группу. По идее, она должна сменить подразделения 7-й Новороссийской десантной дивизии — там пока служат солдаты-срочники. Решение, безусловно, правильное. Для того и переводили дивизию на контракт, чтобы убрать из Чечни обычных призывников. Однако народу в 76-й в три раза меньше, чем в развернутом мотострелковом соединении, — всего 5 тыс. человек. Профессионалами-десантниками в любом случае не заткнешь все чеченские дыры. Например, 15-тысячную 42-ю дивизию, расквартированную в республике, профессионализируют только к июню 2005 года, а районные комендатуры — и того позже. Как ни крути, но еще год-полтора без обычных призывников в Чечне не обойтись.
Перечислять все повышения денежного содержания контрактника — быстро запутаешься. Поэтому начнем сразу с января 2004 года, когда личному составу 76-й дивизии добавили к зарплате от 3 до 3,5 тыс. рублей. Подполковник с 25-летней выслугой стал получать чуть больше 13 тыс. рублей (примерно столько платят командиру “обычной” дивизии в звании генерал-майора), сержант-контрактник — где-то 5 тыс. (как капитан), рядовой — около 4500 рублей (больше лейтенанта).
На первый взгляд, добавили неплохо — если не знать псковских цен. Когда в прошлом году зам. командира разведроты старшего лейтенанта Вадима Ахмеева послали в Москву на встречу с Путиным, он специально свел дебет с кредитом, чтобы потом пожаловаться президенту. В переводе на сегодняшние псковские цены и десантные зарплаты для существования в городском прожиточном минимуме старлею ежемесячно не хватает больше 3,5 тыс. рублей. При окладе в 7100 он только хозяевам квартиры ежемесячно выкладывает 3 тысячи, 550 рублей высчитывают на подоходный налог и т.д.
До сих пор поправлять финансовые дела десантникам помогали командировки в Чечню. Полуторный оклад, 200 рублей командировочных в сутки, “боевые” (от 650 у солдата до 950 у офицера) выливались в кругленькую сумму.
— С “боевыми” нас вечно дурили, — вспоминает начальник воздушно-десантной подготовки 324-го полка подполковник Александр Якунин. — Справку на их выплату выдавали в штабе Объединенной группировки в Ханкале. А у них какой-то лимит на десантников. Люди сутками по горам карабкаются, по две недели в месяц сопровождают колонны, а им закрывают 3—4 дня. Но даже после таких “ощипываний” иногда выходило до 12 тыс. в месяц.
С прошлой недели действует единая схема начисления надбавок контрактникам, командированным в Чечню. Полуторный должностной оклад остался без изменений, предусмотрена 100-процентная надбавка за особые условия службы, за участие в спецоперациях решено платить не поденно, а сразу за месяц — 20 тыс. В какие конкретно суммы это выльется для псковских десантников, финансисты только подсчитывают. Но по первым прикидкам обещанных министром обороны 15—16 тыс. все равно не получается. Вот и говори после этого, что контрактники на деньгах сидят.
Первоначально Минобороны планировало расселить в квартирах все 5 тыс. десантников. Для чего напротив улицы генерала армии Маргелова заложили целый микрорайон. Хотя строительство курировали командующий Воздушно-десантными войсками Георгий Шпак и министр обороны Сергей Иванов, сразу было понятно: в срок возвести 36 жилых зданий и несколько объектов инфраструктуры строители не успеют.
Тем не менее меньше чем за два года были заселены 5 домов — из 600 бесквартирных и нуждающихся в улучшении жилищных условиях офицеров и прапорщиков новоселье отпраздновали пятьсот. Среди них не было ни одного свежеиспеченного контрактника. В этом вопросе комдив Семенюта стоял насмерть: “Пока у меня без квартиры останется хоть один офицер, контрактники о жилье пусть забудут”.
Десантная стройка в Пскове на многие месяцы превратилась в “объект номер один” Минобороны и непрекращающуюся головную боль для командующего ВДВ Шпака. Недели не проходило, чтобы сюда не приезжали “высокие” гости. Как-то нагрянул лидер фракции СПС в Госдуме Борис Немцов. “Правые” в то время отчаянно спорили с Министерством обороны о подходах к контрактизации армии, и Борис Ефимович решил набрать материала для очередного разноса военных.
— После Немцова все накрылось медным тазом, — жалуются десантники. — Самое интересное, что нам он говорил одно, а в Москве докладывал совершенно иное: дескать, тратить миллиарды рублей на дивизию — непростительная роскошь.
Подействовали аргументы Немцова или просто у Минобороны кончились деньги, но строительство с тех пор идет ни шатко, ни валко. Точнее, не идет вообще. Обещанные к сдаче в 2004 году три жилых дома скорее всего так и останутся в чертежах. Поговаривают, что несколько заложенных фундаментов у МО выкупили городские власти. Дома будут достраивать муниципалы, и квартир для десантников, понятное дело, там не найдется.
А они пока устраиваются как могут. Женатые снимают в городе “углы”, холостые ночуют в переделанных под общаги казармах на территории части. Четыре здания, правда, построены недавно и гордо именуются “общежитиями квартирного типа”. Самое ценное там — отдельная душевая с туалетом и сушилкой на две комнаты. В комнатах — обычные солдатские кровати, застеленные обычными, синими с черной полосой, солдатскими одеялами. Стол из бывшей ленинской комнаты, стул да казенный шкаф — вот и все убранство. Короче говоря, общежитие им. монаха Бертольда Шварца в военно-казарменном исполнении.
— В ближайшие годы другого жилья у контрактников не будет, — расставил все точки над “i” подполковник Гудименко...
Значит, и другой контрактной армии — тоже.
