Пройдя недавно по Золотому кольцу, я пришел к неутешительному выводу: нам не грозит нашествие иностранных туристов. Захват заложников, взрывы в гуще народа, бал криминала. Мало кто при таком раскладе поспешит на блины по случаю Масленицы, захочет двинуться в путь за экстремальной экзотикой. Значит, и потоки валюты в городскую казну не польются.
Порциями пускают в Кремль. Вертятся крестовины на входе в Большой театр и ЦДХ. Москва начинает походить на Иерусалим, где охрана заглядывает в сумку каждой женщины.
Но даже если вдруг закончится необъявленная война с исламским безумием и криминальные “авторитеты” займутся цивилизованным бизнесом — наплыва гостей с Запада и Востока не произойдет. Используя ораторский прием товарища Сталина, скажу с высокой трибуны: у нас в Москве не было обилия ресторанов и кафе, теперь они есть на каждом углу. У нас в Москве не было мест в гостиницах — теперь они есть в любой. Самая большая в мире гостиница “Измайловская” на 10 000 мест не заполняется в любое время года. На входе в недоступную прежде номенклатурную “Россию” стационарная надпись приглашает в свободные номера.
Чего нет? Того, ради чего едут в чужие края, — зрелищ. Нет парадов и церемоний, что устраивают монархи Европы у своих дворцов. Президентский полк восхищает своих ветеранов, проникающих в Кремль по пропускам, раз в год. В день вступления в должность президента все увидели полк по ТВ. Такой случай представится еще через четыре года. Народ полка не видит, а ведь чудо-богатыри Путина могли бы посоревноваться с гвардейцами Елизаветы II, регулярно дефилирующими по Лондону.
Нет кварталов, по которым можно прогуливаться, как в столицах Европы. Нет центра. Наша “улица просвещения”, как называли в старину Никольскую, давно утратила магнетизм. Печатный двор, Старый монетный двор — на замке, двор Славяно-греко-латинской академии запущен, существовавшие музеи закрыли, книжных магазинов не осталось. Порушили соборы, церкви и многочисленные часовни, не пощадив самую большую в России часовню в честь целителя Пантелеимона. Эта картина не исключение из правил. Все главные улицы обезображены “реконструкцией”.
Чего еще нет? Современных художественных музеев! Как так нет, а Третьяковская галерея, Музей изобразительных искусств имени Пушкина, Исторический музей? Кто о них не знает? Конечно, все знают. Приезжему из России они очень интересны. И москвичи туда ходят всю жизнь. Но европейцам там невесело. Они стремятся в Санкт-Петербург. Критики утверждают, что Эрмитаж и Русский музей “на голову опередили своих московских коллег”, эти питерские музеи-гиганты “блистательно возвышаются на фоне концептуальных провалов Пушкинского музея и деятельности невидимой миру Третьяковки”.
Почему наши главные московские экспозиции не выдерживают сравнения с “собратьями”? Потому что очень, если не сказать безнадежно, отстали от современной жизни. Они не выдерживают сравнения с великими музеями мира не только из-за того, что с 1917 года ими управляла власть, далекая от искусства. До Народного комиссариата просвещения РСФСР и Министерства культуры СССР музейным делом в Москве занимались частные лица. Третьяковскую галерею основали купцы. Музей имени императора Александра III, ныне имени Пушкина, создал профессор.
В столице империи Санкт-Петербурге то было царское дело. Сокровища искусства Екатерина II, ее наследники коллекционировали и хранили в Эрмитаже. В столицу России самодержцы с начала XVIII века везли шедевры живописи и ваяния, скупая в Европе коллекции разорившихся аристократов. В царский дворец агенты русского правительства доставляли картины и статуи мастеров эпохи Возрождения. За сотни лет до 1917 года в резиденции императоров сформировался музей, равный лучшим собраниям в мире. Поэтому, чтобы увидеть Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэля — всех, кто прославил мировое искусство, надо ехать на берега Невы, а не Москвы-реки.
Москва в музейном деле давно отстала от Санкт-Петербурга. Две замечательные коллекции, собранные в Европе московскими князьями Голицыными, не превратились во второй Эрмитаж. Одно первоклассное собрание картин продала в трудную минуту Голицынская больница, куда оно попало по завещанию князя. Другая бесценная коллекция живописи на правах частного музея экспонировалась в усадьбе Голицыных на Волхонке. “Ангел” приписывался Леонардо, “Распятие” — кисти Рафаэля, их дополняли Караваджо, Корреджо, Рубенс, Рембрандт, украшавшие прежде дворец герцога Орлеанского. Это собрание за 800 тысяч рублей наследник князя, игравший на бегах, продал императорскому Эрмитажу. Так сокровища искусства переехали из Москвы в Санкт-Петербург.
Павел Третьяков раньше всех открыл в собственном доме музей русского искусства. Побывавший в нем Александр III заметил, что купец опередил государя. Царь купил на одной из выставок передвижников картину Ильи Репина и пошел по следам московского купца, начал собирать родное искусство. Николай II в память об отце основал Русский музей. Под картины царь предоставил не двухэтажный купеческий дом, а императорский Михайловский дворец, флигель Росси и корпус Бенуа. Довольно быстро императорский Русский музей превзошел муниципальное собрание, завещанное Москве, отнял пальму первенства у галереи братьев Третьяковых. Одно дело появиться на свет “из купцов”, другое дело — от “хозяина земли русской”.
Сталин, став самодержцем, вынудил Академию наук перебраться к стенам Кремля. Высшая власть в науке, как в политике, передислоцировалась в Москву. Эрмитаж в столицу СССР не переехал. Картины титанов эпохи Возрождения большевики продавали “акулам капитализма”, они уплывали в трюмах пароходов за моря и океаны. Но и после распродажи сокровищ Ленинград-Петербург сохранил за собой прежнюю столичную функцию — музейную. Такую роль играют колоссальные музеи в столицах. Поэтому — Лувр в Париже. Музей Ватикана — в Риме. Прадо — в Мадриде. Британский музей — в Лондоне.
Эрмитаж и Русский музей — в Санкт-Петербурге. Тем самым город одну столичную функцию оставил за собой и после переезда правительства Ленина в 1918 году. И придал ей державного величия при правлении Анатолия Собчака. Строить этот демократ не умел, управлял городским хозяйством неважно, проиграл выборы. Единственное, что успел сделать, передал под искусство колоссальную недвижимость, бывшие царские дворцы.
Русский музей стал хозяином Михайловского замка, где убили Павла, получил Мраморный дворец, Строгановский дворец на Невском проспекте. В недавние дни по почину покойного губернатора ему отдали Летний сад с дворцом Петра, Чайным и Кофейным домиками, знаменитый домик Петра, а также 300 гектаров земли с садами и парками вокруг дворцов. Что такое триста гектаров? Это земля, равная таким десяти территориям, как Кремль.
И без того колоссальный Эрмитаж с шестью резиденциями императоров, включая Зимний дворец, сказочно обогатился при Путине. Музею по случаю юбилея города передали Главный штаб на Дворцовой площади, дворец Меншикова на Васильевском острове. Первым среди музеев Эрмитаж перешагнул границы России и открыл филиалы в Старом и Новом Свете. Последний такой филиал появился в Амстердаме. Но не в Москве…
А что происходит в “столице нашей Родины”? Музей имени Пушкина, московский “Эрмитаж”, ни о царских дворцах, ни о прорыве за границу не мечтает. Ему бы закончить давнюю реконструкцию обывательских домиков, переданных Москвой на Волхонке. В фондах музея насчитывается 600 тысяч единиц хранения. Показать он может жалкий процент! Нет места в залах, заполненных слепками, для постоянного показа “золота Шлимана”, собраниям Боннара, Беллото, другим коллекциям и картинам.
Наш “Русский музей”, Третьяковская галерея, бессилен застроить участок земли на набережной напротив Кремля, подаренный городом. Там в апреле 1995 года заложен камень на месте будущего нового здания. Десять лет торчит этот камень над пустырем в Лаврушинском переулке. Оба музея — федеральные, в ведении Министерства культуры России. Дворцы московским музеям правительство России передать не спешит. Средние торговые ряды на Красной площади, ставшие федеральной собственностью, не думают отдать под картины.
На этом фоне стагнации федеральных музеев город открывает Московский музей современного искусства на Петровке, галерею Церетели на Пречистенке, галерею Шилова на Знаменке, галерею Глазунова. Напротив неприкаянных особнячков Музея имени Пушкина сияет свежей краской фасад дома, где вскоре все увидят “Мистерию ХХ века” и другие знаменитые картины основателя Академии живописи, ваяния и зодчества.
Но муниципальными музеями в Москве иностранцев не поразишь. Им не хватает размаха царских дворцов, масштабов старинных промышленных зданий, таких, как вокзал в Париже или электростанция в Лондоне, где открылись национальные музеи мирового класса. Между прочим, и в центре Москвы есть здания больших электростанций. Давно бы пора их перепрофилировать. Отдать художникам. Одна станция, построенная Обществом 1886 года, дымит напротив Кремля. Другая бывшая электростанция московского трамвая подпирает трубами небо за “Ударником”. Чтобы эти государственные предприятия послужили искусству — нужна воля Министерства культуры, правительства и Президента России. Где она?
Москва при советской власти в ХХ веке жила за счет построенных купцами музеев и театров. Иностранцы поражались Кремлем, церковной архитектурой. Но не музеями. До “великого Октября” открыли Исторический музей, Музей изящных искусств Александра III, Политехнический. На них история, в сущности, оборвалась. Перед войной большевики построили Театр Красной Армии с прицелом превзойти размерами Большой. Что еще? После войны открыли в новом здании Музей Вооруженных Сил. И не возвели ни одного цивильного музея, равного тем, что сооружала “купеческая Москва”.
Поэтому столице России хронически не хватает современных музейных комплексов с ресторанами и магазинами, как, например, в Лондоне. Столица Англии задает сегодня тон в музейной политике. Москвичам, не бывавшим в галереях Тейт, музеях Альберта и Виктории, науки, естественной истории, я не говорю о Британском музее, трудно вообразить, какой должна быть в наш век современная музейная экспозиция, напоминающая представление в театре. На одиннадцать километров тянутся коридоры в Музее Альберта и Виктории, первый камень в его основание заложила королева Виктория за три года до открытия Музея Александра III. В лондонских национальных музеях кружится голова от множества залов и пространств, заполненных толпами взрослых и детей. При входе люди зачастую идут мимо касс. Вход во многие музеи — бесплатный.
По этой, в частности, причине Лондон ежегодно принимает 30 миллионов туристов. В минувший год в гостиницах Москвы зарегистрировалось полтора миллиона туристов. Всеобщий интерес, кроме музеев Кремля, может вызвать Поклонная гора с боевой техникой и Музеем Отечественной войны, сооруженным усилиями Лужкова и его команды. Третьяковская галерея и Пушкинский музей, как сказано, задыхаются в тесноте. Обоим музеям не хватает жизненного пространства. Домикам на Волхонке не быть вторым Эрмитажем.
Что делают чиновники Министерства культуры и правительства, чтобы покончить с вековой отсталостью столицы России в музейном деле? Ничего. С 1991 года не открыто ни одного федерального музея. Родина космонавтики, город, где построены первые ракеты, запущенные группой инженера Сергея Королева, где сосредоточены все российские авиационные КБ, не может показать иностранцам достойного своей славы музея авиации и космонавтики.
В Москве скопились сокровища искусства, скрытые в запасниках музеев, хранилищах художественных фондов, куда попадали картины, заказанные для всесоюзных и республиканских выставок. Их мало кто видит. Из этих картин можно сформировать зрелищные сюжетные экспозиции. В одном Историческом музее, как пишут, собрано картин больше, чем в Третьяковской галерее. Много ли картин в залах?
История СССР прошла под знаком тотального запрета. В спецхраны попадали не только тысячи книг, но и тысячи картин, которые оплачивал Реввоенсовет в годы Троцкого, картин, где фигурировали “враги народа”, Сталин. Вслед за ним отправили в наши дни Ленина. Эти работы кураторы везут за границу и показывают за немалые деньги. Но в Москве не выставляют из страха прослыть поклонниками тоталитаризма, социалистического реализма. Но именно эти картины дают представление о минувшем, войне и мире. Они притягивают толпы зрителей не потому, что те якобы “ностальгируют по советскому прошлому”, как нас уверяют, а потому, что хотят люди знать свое прошлое. А оно, как известно, позволяет понять настоящее и представить будущее.
Да, картин и портретов в фондах Исторического музея больше, чем в Третьяковской галерее. Но национальной портретной галереи, как в Лондоне, у Москвы нет. Нет музея картин, посвященных Москве. На моей памяти ими заполняли залы выставки, приуроченной к открытию московской Олимпиады. Нет, в сущности, музея города Москвы, который ютится в церкви.
Двести лет Москва жила на правах “порфироносной вдовы”. Дворцы поднимались над Невой. А те, что строились над Яузой, как большой Екатерининский дворец, — заняли военные. Армии Сталин передал Воспитательный дом, крупнейшее здание XVIII века. У города советское правительство отняло “Пашков дом”, где в Румянцевском музее экспонировалась картина “Явление Христа народу”. На виду у всех “Пашков дом” стоит, укутанный в рекламный занавес, который прикрывает срамоту России. Давно бы город его возродил, открыл, как прежде, музей, ликвидированный советской властью. И помог бы библиотеке построить на пустующих задворках новые здания взамен дома поручика Пашкова, выкупленного на деньги москвичей в ХIХ веке.
“Федералы”, как сказано выше, отняли у Москвы Средние торговые ряды отнюдь не для музейной экспозиции. Вот вам и ответ на вопрос — почему в Питере национальным музеям удалось подняться, а их “собратьям” московским туго. Потому что им помогали в Кремле. Патроном Эрмитажа выступил президент. А Пушкинскому музею и Третьяковской галерее внимания не досталось.
На карте “Музеи Москвы” обозначено сто объектов, начиная с Музея декоративно-прикладного искусства на Делегатской улице, 3, кончая музеем “Обретая свободу”, по тому же адресу. Полистав справочник, я узнал, есть у нас музеи воды и животноводства, народной графики и уникальных кукол, экслибриса, детских театров, шахмат, музеи-квартиры и музеи-кабинеты. Есть Музей старинной русской охоты на Щелковском шоссе. От станции метро к нему можно доехать на автобусах, потом от остановки “Опытное поле” следует пройти через шоссе по аллее в лес 650 метров. Там, в Алексеевской роще Лосиного острова, на бывшей даче премьера Булганина, показывают охотникам изразцовую печь времен царя Алексея Михайловича. Мне сказали, даже отчаянные иностранцы туда заходят.
Пусть цветут все сто музейных цветов и цветочков Москвы! Но плохо нам без Эрмитажа.
