Годовщина Клуба поющих политиков праздновалась вечером в четверг. Те политики, кто не смог прибыть, делегировали вместо себя членов семьи. Дмитрий Рогозин — жену, а лидер “Народной партии” Геннадий Гудков — младшего сына и сестру жены старшего сына. Все было чинно-благородно до тех пор, пока лидер “Трудовой России” Виктор Анпилов не обиделся на организаторов за то, что те не давали ему спеть. Как следует заложив за воротник, Виктор Иванович принялся крепко ругаться.
Член политсовета СПС Борис Надеждин спел песню из своего старого репертуара. Она посвящалась поражению Зюганова на выборах-2000. “За что ж вы Генку-то Зюганова? Ведь он ни в чем не виноват. Он хоть и племени поганого, да он ни в чем не виноват”, — проникновенно пел Борис Борисович.
Министр правительства Москвы Владимир Малышков объявил, что сейчас исполнит свое произведение. Но в процессе заглядывал в бумажку. Без бумажки была спета только финальная часть. Звучала она так: “Оп-па!”
Партию “Родина” представляла супруга Рогозина Татьяна. Одетая в вечернее розовое с блестками платье и открытые туфли на высоких каблуках, Татьяна Геннадьевна исполнила песню Кристины Орбакайте “Теперь я знаю, ты на свете есть”. “Как хорошо, что сам Дмитрий Рогозин не приехал!” — порадовался ведущий. Складывалось впечатление, что когда-то он уже слышал пение мужа Татьяны Геннадьевны и не горел желанием услышать его вновь...
Тем временем за соседним с журналистским столиком методично напивался Виктор Анпилов. Глядя, как “трудоросс” опрокидывает одну рюмку за другой, я не на шутку взволновалась: а дотянет ли Виктор Иванович до своего выступления? Он пил и пил, а на сцене меж тем побывали депутат Госдумы Сергей Шишкарев (весь в полосатом) и еще один министр правительства Москвы — Михаил Мень. А потом вышли дипломаты из Сомали. Первая их песня посвящалась жертвам цунами. “В Африка цунами происходят каждый день”, — печально произнес один из дипломатов. Но уже через секунду цунами было забыто, и дипломат исполнил зажигательную “Большую любовь”. Часть вялой публики даже пустилась в пляс.
Анпилова горячие африканские мужчины тоже возбудили — вскочив с места, он помчался выяснять, когда ж ему дадут-таки спеть. “Сказали, что в конце”, — огорченно поделился он с журналистами. И снова взялся за рюмку. Мне подумалось, что добром это не кончится, и лучше бы организаторам пустить Анпилова на сцену, пока не стало поздно. Тем более что Виктор Иванович, воспользовавшись возникшей тишиной, громко и злобно крикнул: “Охренеть можно!” Он с ненавистью смотрел на очередного вышедшего на сцену счастливчика — депутата Госдумы от ЛДПР Мусатова, который пел рэп. Слушать это было и впрямь нелегко. “Хватит этого дерьма! Путин — наш президент! Путин — наш президент!” — метался по сцене человек...
Увы, мои опасения не были пустыми — оказавшегося на вожделенной сцене Анпилова очень долго не могли спровадить назад. “Пусть у Гудкова будет хоть десять детей! Мне пофиг!” — кричал он. Призывал выпить за “любовь по-коммунистически — самую сильную, нежную и плодотворную”, рассказывал, как поссорился с женой из-за того, что пожалел стоящую на дороге проститутку, бил себя в грудь: “Сволочи мы, мужики!” Но при этом о деле своей жизни Анпилов не забыл. “Вы посла Сомали пригласили сюда, чтобы отщипнуть от него кусочек денег, — проницательно улыбаясь, сказал он. — А я и сам не прочь отщипнуть — на грядущую революцию. Дайте мне с ним встретиться!” После этого Виктор Иванович спел “Бесаме мучо”...
