Год назад на Чеховском фестивале Тайвань показал нам, что такое пекинская опера. На нынешнем фестивале Китай ответит оперой кунчуйской. И не просто ее аутентичной версией, а современным прочтением. В Шанхае российский режиссер Николай Дручек с китайскими артистами поставил современную пьесу о древнем китайском искусстве. “Прекрасное время” — так называется копродукция Чеховского фестиваля и Центра современного драматического искусства Шанхая, которую покажут в рамках экспериментальной программы. Обозреватель “МК” побывала на премьере в самом большом городе Китайской Народной Республики и наблюдала за экспериментом.
В Шанхае небоскребы растут как грибы после дождя. Кстати, драматический театр — единственный в Шанхае — тоже расположен в 17-этажном здании, но театру принадлежат три этажа. Зал на 900 мест, отличная сцена, техническое оснащение — и говорить нечего: все четко. Чтобы актер опоздал на репетицию — это нонсенс.
— Я обычно приходил в театр к 10 утра, а артисты уже с 9 разминались, — говорит Александр Бакши, композитор, важная фигура во всем этом историко-музыкальном проекте.
Российская команда вылетела в Шанхай еще в ноябре. Режиссер Дручек провел кастинг и из 120 актеров Центра и академии театрального искусства выбрал 13. Второй его визит случился уже весной этого года, и он остался в Шанхае вплоть до премьеры.
Между прочим, кунчуйская опера — национальное достояние Китая — послужила поводом для современной пьесы. История, сочиненная китайским драматургом Чжао Йаомином, весьма драматична. Глава артистической династии кунчуйской оперы стар и болен и стоит перед выбором: кому передать секреты мастерства. Детям? Но они не имеют к этому особого таланта. Ученице, с которой его связывают не только профессиональные отношения? Но она не из знаменитой фамилии. Остается дальний родственник, весьма способный юноша, но он хром от рождения и не может выйти на сцену. Но, несмотря на конфликт родственных отношений, опера выступает на равных правах с современной драмой.
“Прекрасные времена” произрастают из “Пионовой беседки” — классики кунчуйской оперы. Еще до начала работы Александр Бакши отправился в оперу, взял партитуру, привлек классический состав из трех музыкантов — флейта, ударные и пипа (по-нашему лютня). Ох, уж эта пипа — как она прекрасно звучит! Хотя с ней и другими инструментами поначалу были проблемы: китайские музыканты не читают по нотам, так как свое искусство передают от мастеров ученикам только на практике. “Мы не играем аккордами”, — говорили они Бакши. И тогда тот терпеливо садился рядом, напевал и показывал.
— Я хотел, чтобы больше слушали не меня, а прекрасную китайскую мелодию, — говорит Бакши. — Я выстроил музыкальную драматургию на основе мелодики и инструментария, написал несколько номеров, в том числе и похоронный марш, который звучит во второй части спектакля.
Не меньше сложностей оказалось и у режиссера Николая Дручека — воспитанника школы Петра Фоменко. Сложность заключалась в том, что китайские артисты имеют блестящую пластическую и вокальную подготовку, чего не скажешь о драматической. Поэтому выращивать зерно роли, строить конфликт они учились на репетициях. И здесь Николай как нигде почувствовал разницу в менталитетах.
— Я был потрясен: не только в работе с артистами, но и в жизни у них ноль агрессии. Поэтому, когда я темпераментно начинал что-то объяснять, наступательно показывать, они пугались, думали, что я злюсь или недоволен. А эти качества им совершенно не свойственны. Дисциплине подчиняются железно: репетицию нарушил только один. Но у него была уважительная причина: его принимали в партию.
Когда китайские артисты собирались больше двух и начинали что-то обсуждать, то театр напоминал Дручеку птичий двор. Чтобы заставить его замолчать, он прибегал к верному российскому способу — два пальца в рот и мощный свист. Но как бы там ни было, премьеру сыграли аккурат 1 мая. Эксперимент оказался весьма и весьма любопытным.
1 мая в Шанхае деревья украсили цветами и веерами. Однако торжество коммунистического труда, к победе которого так долго и безнадежно стремились наши коммунисты, в Шанхае на каждом шагу. Множество небоскребов, многоэтажные автомобильные развязки, новые технологии, мощная торговля... На набережной по утрам разновозрастные группы граждан коллективно медитируют в шелковых костюмах. Пожалуй, только здесь понимаешь, что коммунисты Китая и России — это как два берега великой Янцзы, которые никогда не сомкнутся. Пожалуй, только здесь понимаешь, что коммунистическая мораль и капиталистическое сознание, оказывается, легко уживаются в режиме он-лайн.
И вот премьера. Судя по толпе у входа в театр — большое событие.
На сцене в кресле сидит бритый наголо человек с разрисованным лицом и в ярком расшитом костюме. Это Гуан Донгтиан — звезда пекинской оперы Шанхая. Между прочим, он как раз из знаменитой китайской оперной династии: его отец пел в Пекинской опере и был партнером знаменитого Мей Лань Фаня. Того самого, который в 30-е годы приезжал в Москву и встречался со Станиславским, Мейерхольдом и другими первыми лицами нашего театра. Но в данный момент он — глава оперной династии в поисках продолжателя профессии. Увы, безнадежного.
Его ученица поет высоким голосом знаменитую арию про цветы, которые должны плавать по реке. Эта вокальная цитата в финале воплотится необычайным образом. Пока же стараниями драматурга Чжао Йаомина артисты разматывают конфликт в знаменитом семействе, который легко сводится к знаменитой формуле “отцы и дети”. Отцы — не хотят, дети — не могут. Старший сын за связь с ученицей изгнан из дома, юноша-хромоножка, от лица которого ведется повествование, увы, не может выйти на сцену.
Музыкальное прошлое на сцене вступает в конфликт с современной драматургией, и счет не в пользу последней. Сцена заполняется художественными образами, придуманными питерским художником Эмилем Капелюшем. Лодки — изогнутые деревянные балки, подвешенные на сцене на манер качелей. А на них — девушки в легких платьях уплывают, отражаясь в пяти зеркалах. Дальше на заднем экране появится рябь, как на воде от дуновения ветра, а сверху внезапно полетят две сотни белых цветов. Они с шумом вонзятся в сцену, благодаря прикрепленным к ним пикам. Высокохудожественная иллюстрация к арии про цветы, которые должны плыть по реке, встречает овация. А когда выходит глава оперной династии в женском образе и представляет фрагмент из “Пионовой беседки”, то ликованию нет конца. Это единственная женская роль Куан Хун Кена, который в кунчуйской опере обычно выступает на мужских ролях.
“Прекрасное время” покажут на Чеховском фестивале уже в июне. Семь спектаклей будет сопровождать мастер-класс звезды кунчуйской оперы и музыкантов.
