В Тунисе все по–другому. Больше денег, вина и геройства. Шире жесты и ближе ладонь к рукоятке кривого кинжала…
В Тунисе климата нет. Есть лишь солнце и тень. Летом тени короче, зимой — длиннее.
В Тунисе все по–другому. Здесь не знают, что такое преступность. И хотя ислам запрещает употребление алкоголя, на рынках горами высятся самогонные аппараты.
В Тунисе все по–другому. Здесь 55 видов финиковых пальм, заборы из кактусов и города-оазисы в песках. Здесь говорят на всех языках мира. И даже попугаи в ажурных клетках, выставленных на пороге каждого дома, кафе, ресторана, научились выговаривать без акцента русское слово “халява”.
У водорослей в плену
— Асламе! Тунис! — шепчем мы, едва разлепив губы. Покрытые с ног до головы густой зеленой массой из перемолотых водорослей, сидим под импровизированным звездным небом. Из-под декоративного минарета идет пар... “Ваш организм обогащается минералами, наступает гармонизация духа и тела”, — внушает нам, словно гуру, врач центра талассотерапии.
Так начинается первый день нашего пребывания в Тунисе. По-гречески “таласса” означает морская вода. Выбрав курс “восстановление тонуса”, мы оказываемся между “морскими шарами”, в “кипящей” ванне, спускаемся в турецкую баню — хамам и в завершении всего идем на массаж.
Ныне модно отдыхать, проводя самые жаркие часы в центре талассотерапии, где можно поправить здоровье и сбросить лишний вес. Для каждого из нас в центре был подобран индивидуальный курс. Обычно он рассчитан на 4, 6, 9 или 12 дней и состоит из четырех процедур в день плюс гидробассейн и турецкая баня.
Так что, уплетая в отеле за обе щеки суп с овощами и телятиной шорба, больше похожий на пиццу омлет с мясом, сыром и жареным перцем — тажин, холодное рагу шакенуки, мы не боялись набрать лишних килограммов.
А вот порцию тунисского национального блюда — кус-куса, приготовленную на пару кашу с мясом и очень острым и жирным соусом с овощами, мы до конца съесть так и не смогли. Зато пришлись нам по вкусу блюда из тунца (этой рыбе, как считают, страна и обязана своим названием), а также тунисские десерты: всевозможные пирожные, пахнущие цветами апельсина, с миндалем, фисташками, финиками.
В отличие от других мусульманских стран, в Тунисе достаточно мягкие нормы поведения для туристов и не столь жестко соблюдаются исламские ограничения. С удивлением мы узнали, например, что в этой стране узаконена проституция. Расценки довольно демократические — 25 динаров за ночь общения (динар примерно равен одному доллару). Причем проститутку камнями здесь никто не забрасывает. Дама легкого поведения может параллельно заниматься каким–нибудь бизнесом.
Тунис считается самым европеизированным государством Африки. И самым политически стабильным. После получения независимости в 1956 году (до этого Тунис был французской колонией) страна не пережила ни одного более-менее заметного политического потрясения.
А вот арабский базар — не для слабонервных. Будьте готовы, что вас будут хватать сразу за оба рукава и тащить в лавки в прямо противоположных направлениях. Если вы сделаете покупку не торгуясь — на вас просто обидятся. На африканских, как и на восточных базарах принято торговаться. Чем больше вы торгуетесь, тем больше вас уважают, тем более что цены на рынках ради этого обычая часто завышены раза в три-четыре.
За маленький тамтам, например, с нас просили 10 динаров. Унесли мы его с рынка за один.
“Джалля” вам в костер
Солнце, пальмы, пляжи, море с парусами — это замечательно! Но в Тунисе стоит побывать прежде всего ради поездки на юг страны, в сердце африканского континента — пустыню Сахару.
— Аллах создал человека из глины, у него осталось два глиняных комка, из одного он вылепил верблюда, а из второго финиковую пальму, — говорит погонщик Али.
Намечается песчаная буря, и нас переодевают в бедуинские полосатые халаты и закутывают в белые платки. Прищелкивая пальцами, погонщик предлагает каждому выбрать себе верблюда.
Когда мой горбатый друг Фредди из положения лежа резко встает на задние ноги, я плюхаюсь вперед и повисаю, как на аттракционе, вниз головой. Вишу одну секунду, вторую, третью… Похоже, Фредди задумался — а стоит ли вообще подниматься дальше… “Бедуин от слова “беда”, — проносится в голове. Понукаемый погонщиком, верблюд нехотя встает на передние ноги, и я, вцепившись в поводья, как в кресле-качалке, резко откидываюсь назад… Надменно шевеля губами, мой “джип” огибает бархан. Подвесив к седлам мешки с провизией, наш разноцветный караван ступает к горизонту.
Это мы обжигаем ноги о раскаленный песок, а у верблюдов — специальная обувь: стопы защищены мозолистыми подушками. Такие же мозоли у “горбатого” и на коленях.
Через полчаса, размеренно раскачиваясь в седлах, мы отпускаем поводья. Верблюд — “транспорт” неспешный.
Вокруг песчаное море с волнами-горами. Песок — как мука. Касаться его, если не слишком горячо, — одно удовольствие. По секрету Али рассказывает нам, что эмансипированные женщины из Европы на вечерних привалах, уйдя в сторону, нередко снимают с себя всю одежду и катаются голышом в песках.
Параллельным курсом со мной — в рубахе с широкими рукавами и с кривым кинжалом за поясом — едет старший из погонщиков, Мунир. На голове у него шмаг — большой тюрбан, защищающий от ветра, песка и жара пустыни. Из кармана он достает горсть фиников, мякоть съедает сам, а косточки скармливает верблюду. И оба сыты.
На привале с ужасом смотрю, как мой Фредди жует побеги, сплошь утыканные шипами. Случайно наступив на одну из колючек, я проткнула ею подошву на кроссовке.
Наевшись, верблюд может обходиться без воды 45 дней. Но при первой же возможности выпьет залпом около 50 литров. Запас жира он хранит в горбе, этот “энзэ” и расходует в отсутствие корма.
Собираясь приготовить обед, Али начинает собирать топливо для костра — разбросанные по барханам верблюжьи экскременты, которые здесь называют “джалля”.
— Желудок верблюда состоит из трех камер, поэтому верблюжий навоз совершенно лишен воды, — объясняет гид Абдель. — А во время длительных переходов в дело идет и моча верблюдов…
Мы недавно выпили чаю, а посему обалдело разеваем рты и судорожно хватаемся за желудки. Довольный произведенным эффектом, Абдель добавляет:
— При отсутствии воды бедуинки моют в верблюжьей моче своих младенцев.
Ну ладно, это еще по-божески. Кстати, о Боге. Выясняем, что настоящие бедуины называют своего увенчанного горбом спутника “апау лла” — “божий дар”.
— У бедуинов верблюдица — излюбленный поэтический образ, — замечает мечтательно Абдель. — Юноша сравнивает с ней избранницу своего сердца.
А мы между тем, поднявшись на высокий бархан, любуемся закатом. Красный блин заходящего солнца расплывается над горизонтом.
— Бадия! Пустыня! — восклицает наш гид. — Ее обитателей называют “бадави” — отсюда и слово “бедуин”, для которого вся вселенная делится на две части — его пустыня и весь остальной мир.
Впереди среди барханов различаем разноцветные жилища бедуинов. Посещение деревни в песках входит в экскурсионную программу.
Мергуз у бедуинов
Останавливаемся около крайнего шатра и видим, что он сшит из козьих шкур и входом обращен на восток.
— А вот и “кондиционер”! — говорит наш гид, показывая на слой верблюжьей колючки у входа в палатку. — Хозяева все время поливают ее водой. Воздух, пройдя через колючку, попадает в шатер немного охлажденным.
Стучим три раза по правому шесту бедуинского шатра, и нас пускают внутрь без лишних вопросов.
— Да будет ваш день, как молоко! — приветствует Абдель хозяев.
Через минуту мы восседаем на мягком ковре, под спину в качестве опоры нам подкладывают шадад — покрытое ковром верблюжье седло.
По шатру плывет аромат кофе. В знак уважения и доверия мы пьем густой, крепкий напиток, по вкусу напоминающий сочетание сотни экзотических пряностей, все из одной чашки...
— Вам приходится готовить кофе с утра до ночи! — отвешивает комплимент хозяевам наш гид. И уже нам объясняет: — Это высшая похвала для бедуинов: значит, он гостеприимен и щедр.
Пока мы пьем кофе, женщины накаляют на углях большой металлический лист — садж и начинают выпекать на нем лепешки.
На импровизированном столе появляются дикорастущие горькие оливки, жирное молоко, оливковое масло, выставленное как самодостаточное блюдо, в которое следует окунать лепешку. Чуть позже нам подают жаренного на вертеле барана машви и маленькие копченые колбаски мергуз.
— Есть надо много, чтобы хозяин не обиделся! — говорит нам Абдель. — И помните — отрывать и есть мясо нужно только правой рукой, левой рукой совершают омовение. Ошибетесь — покроете себя позором.
По шатру из одной половины в другую — женскую, где постоянно поддерживается огонь и висят бурдюки с водой, с достоинством вышагивает чернобровая Фатима. На ней яркий шелковый платок, платье с узором и широкий серебряный пояс.
Женщины Туниса строги, пугливы, с ними не шути. Всякий знает: баррикады пушистых ресниц — неприступны.
— Бедуины имеют несколько жен? — спрашиваем мы после трапезы, вытирая жирные руки по примеру хозяев о бараньи шкуры.
— Нет, нет — только одну! — жестикулирует Абдель. — Есть даже пословица: “Мужчина меж двух жен, словно шея между двух палок”.
Наш гид добавляет: “В день свадьбы муж надевает на ногу жене браслет со звонкими бубенчиками, чтобы всегда слышать, где она находится”.
Когда за окном темнеет, мы перемещаемся во двор. В нашу честь начинается мансаф — пир в пустыне. Разлегшись на шелковых подушках, слушаем арабскую музыку. Смуглый усач азартно играет на рабабе — водит маленьким смычком по струне, сделанной из натянутой бараньей кишки. Рядом молодой бедуин вторит ему на мизмаре — тростниковой дудочке.
Слушая сладкие восточные напевы, мы уже с трудом верим, что раньше дети пустыни грабили караваны и угоняли скот — эти занятия считались достойными настоящих мужчин.
— Сейчас музыканты вплетут ваше имя в импровизированную песню! — объясняет гид Абдель. Когда мы едва различаем пропетые наши имена, в нашу честь дают салют — начинается беспорядочная стрельба из винтовок…
И вдруг, когда костер догорает, задуваются горящие факелы, стихают инструменты, нас обступает ночь и оглушительная тишина. Мы стоим посреди погруженной во тьму пустыни. Задираем головы и видим яркие звезды…
— Как в космосе! — тихо говорит рядом подруга.
— Под звездами все равны, — заключает Абдель.
* * *
За недельный тур мы посетили два курорта — Хаммамет на северо-востоке и Сусс на востоке. При желании можно выбрать и остров Джерба на юге страны — кстати, любимое место отдыха Софи Лорен.
Были мы и в амфитеатре в Эль-Джеме, построенном во II веке до нашей эры и вмещавшем 32 тысячи зрителей; в разрушенном во время войн с римлянами Карфагене; в музее Бардо, где хранится самая богатая в мире коллекция мозаик. В Матмате познакомились с коренными жителями страны, живущими в подземных пещерах, — троглодитами. Съездили в двухдневный тур по Сахаре, прошли курс талассотерапии. И накупили кучу подарков.
А из Туниса кроме бронзового загара стоит привезти в подарок оригинальный финиковый ликер тибарин, водку буха из фиников или инжира. Хороши и местные вина. Стоит купить и тающие во рту ароматные финики. Они продаются здесь не россыпью — как у нас, а “на веточках”. Присмотритесь также к текстилю, изделиям из кожи, коврам ручной работы и серебру. И да будет ваш день, как молоко!
Туроператор по Тунису — компания “Супер Нова”, тел.: 105-00-67, 995-79-48.
