Про нее столько гадостей понаписано! “Очередная ...” — думал я, идя к ней на свидание. “Нежная фиалка на залитом солнцем поле”, — шептали губы после того, как у нас все случилось. И донна Роза Дальвадорес здесь абсолютно ни при чем.
— Мария, сколько тебе лет?
— 24 года.
— Чего ты такая молодая?
— Так вышло.
— И что ты думаешь о жизни?
— Жизнь прекрасна.
— Ты же легкомысленная девушка, порхаешь как бабочка?
— Да, я порхаю как бабочка, но в предлагаемых обстоятельствах. Правда, вся эта легкость — только видимость. На самом деле мне тяжело.
— А с чего это тебе тяжело?
— Я не думаю, что стоит об этом говорить, потому что это будет похоже на монолог “сами мы не местные”. Может, я и произвожу впечатление успешной…
— На меня ты производишь впечатление красивой, классной девки. В чем твои проблемы?
— Ну, я же не москвичка. Приехала сюда четыре года назад из Смоленска. Замуж вышла. Правда, уже развелась. Теперь я — токсический холостяк.
— Надолго?
— Думаю, да. По-моему, нет никакого смысла узаконивать отношения. Сейчас у меня такой период в жизни, что я стараюсь не привязываться ни к чему: вещам, предметам, людям. Хочу, чтобы меня ничего не сдерживало. На мой день рождения друзья спрашивали: что тебе подарить? Я говорю: ничего. Но они подарили мне вибратор. Им казалось, что он мне необходим. Хотя это был даже не вибратор, а фаллоимитатор из Амстердама. Я его выкинула, потому что он очень страшный.
— Но ты создаешь впечатление девушки, которой нужен вибратор.
— Вот и друзья меня воспринимают как очень сексуального человека, а еще женщину, которой важен домашний уют.
— А тебе домашний уют по фигу?
— Нет, но я много не зарабатываю. Живу на съемных квартирах, у меня нет своего жилья, у меня нет вообще ничего своего. Если я в следующем месяце не получу зарплату, то мне нечем будет платить за квартиру. Не на что будет, извините, пожрать. К тому же профессия телеведущего предполагает благополучный вид, и поэтому мне нужно много ухаживать за собой. А это тоже большие затраты.
— А чего бы тебе еще раз не выйти замуж за человека с квартирой?
— Не наш метод. Я же могла не разводиться с человеком с квартирой, если бы для меня это было первостепенно.
— А что было первостепенно? Любовь? Секс?
— Только не секс. Я приехала из Смоленска в гости к московской подружке. Там мы с мужем и познакомились. Стали жить вместе, и я оказалась для него домохозяйкой. Но если два человека совместно живут, общаются, они должны как-то параллельно развиваться. Иначе это конец отношений, тупик. Поэтому совершенно нормально, что через некоторое время я стала ему неинтересна.
— Почему? Ты не глупа, ты дико красива. Что за гад такой оказался?
— Спасибо, но я не всегда умела производить впечатление неглупой женщины. Сейчас я этому научилась.
— Он тебя бросил?
— Нет, я ушла из дома сама. Потому что поняла, что он меня больше не любит.
— Он тебе изменял?
— Ну, да.
— А ты?
— Нет. Я ушла в никуда. В Смоленск возвращаться было западло. А он-то рассчитывал, что никуда я не денусь, назад приволокусь, размазав сопли. Но мне же нужно было доказать ему и всем, что я не просто пара сисек на ножках.
— Пара сисек на ножках — это здорово. Ну, а что кроме сисек в тебе хорошего? Вот и на известной фотографии у тебя выскочила большая сиська…
— Не такая она уж и большая, а очень даже аккуратная.
— Ты силикон себе делала?
— Все натуральное, Мельман.
— Какой у тебя размер?
— У меня 3-й размер.
— Мой любимый размер. Так что в тебе хорошего, кроме твоего шикарного бюста?
— Это я должна у тебя спросить. Но никаких талантов у меня нет.
— А как же ты на ТВ оказалась? Через...?
— Это все обывательское представление о телевидении, что все там делается через постель. Если человек в кадре не может ни слова сказать, тут никакая постель не поможет.
— Понимаю, тебя взяли за твою непосредственность. Так с чего же ты теперь с МузТВ уходишь?
— Да там показывают мультики и “Приключения Электроника”. Канал ориентирован на подростков. А я, к сожалению, не молодею. Теперь хочу поменять свой личный формат.
— Ты себе новую работу подыскала?
— Я же порядочный человек, я же деревенская девчонка из Смоленска. Считаю для себя невозможным готовить запасной аэродром, еще работая на канале. Это же предательство.
— Ну, а что с личной жизнью?
— С личной жизнью — зеро.
— Да ладно. У такой женщины не может быть ноль в личной жизни.
— Так все говорят. На самом деле полная сублимация. Я не знаю, что делать. Ничего не происходит. Я просто в шоке.
— Что, мужиков мало хороших? Наверное, как ты зайдешь на тусняк, все на тебя только и пялятся. А если еще грудь покажешь...
— Хрен его знает, меня все боятся. Мне очень сложно с кем-то познакомиться. Уже полтора года как прекратились мои отношения...
— Вообще нет секса?
— Ну, раз или два за полтора года.
— Фригидность наступает?
— Нет, с фригидностью все нормально. Но, может, я романтическая девочка. Только не получается у меня заниматься сексом, как у мужиков. Если нет глубокой симпатии, привязанности — никак не могу.
— Да врешь ты все.
— Да я же девочка, у нас по-другому. Это ты можешь пойти, трахнуть проститутку. А мне как-то неприкольно.
— Да ты какая-то девочка-припевочка получаешься, божий одуванчик.
— Я не божий одуванчик, у меня может быть одноразовый секс. Но я человек публичный и в этом городе являюсь в некотором роде трофеем. Я бы могла пойти в “Красную Шапочку” и снять себе проститутку, но ведь на следующий день об этом вся Москва узнает.
— Да ладно... Все эти звезды друг с другом чего только не вытворяют, и как будто так и надо.
— Но почему-то именно про меня пишут, что я упала с лестницы и изуродовала лицо.
— Да это ты, наверное, звонишь в желтую прессу и просишь так написать.
— А еще я прошу, чтобы обо мне написали: “Прыщавую и беременную Машу Малиновскую выгнали с телевидения”. Как же нужно ненавидеть человека, чтобы составить такое предложение. Мне кажется, я меньше всех этого заслуживаю. Я хороший человек, правда.
— Ну, а что у нас в будущем, лет через 10? Дети, муж, пеленки?
— Нет, я хочу развиваться, чего-то в жизни достичь.
— А стирать мужу трусы — это же так здорово!
— Может, и здорово, но это же своего рода жертва своей жизнью, молодостью, красотой. И все это класть на алтарь священного брака?!
— А дети?
— Не могу тебе сказать, что я очень люблю детей. Для кого-то рожать детей — призвание, но не для меня.
— Но ты же женщина.
— Женщина, но не инкубатор. Я — человек, а не фабрика по производству яйцеклеток. Я никому не обязана родить ребенка. И выйти замуж тоже не главное. Я там была — ничего интересного нет. Я должна что-то представлять собой без мужа, а не за ним.
