Сбежав от кремлевской цензуры в Киев, Савик тут же стал сеять здесь разумное, доброе, вечное. То есть вести любимую “Свободу слова”. Его сторонний взгляд на драматические изгибы украинской политики весьма интересен.
— Савик, здоровеньки булы!
— Здоровеньки булы, нэ е витания украинскою мовою. Украинскою мовою — добрый дэнь, добрый вэчэр. Здоровеньки булы цэ дужэ российско понятие.
— Что-то украинский акцент у вас не чувствуется?
— Так у меня же не российский акцент, а скорее итальянский. Мелодика украинской речи ближе к итальянской, здесь очень четко произносятся гласные, они совершенно не съедаются. Но когда в новостях я объявляю тему программы, то делаю это на украинском языке.
— Вы так же начинаете, как и в Москве: “В эфире программа “Свобода слова”, и ее ограничивают время и я, Савик Шустер”?
— Нет, этого я не делаю, потому что нельзя повторять те же слоганы. Здесь я говорю, что это программа, которая определяет лидеров. По-русски это звучит хуже, чем по-украински. На мове — это “вы значае лидирив”.
— Вы работаете на канале ISTV, который принадлежит зятю бывшего президента Кучмы, Пинчуку. Когда начнете встраиваться в идеологическую кампанию, чтобы влиять на украинскую политику?
— Во-первых, у меня есть договоренность с Пинчуком о том, что он не вмешивается в редакционную политику. А во-вторых, политическая ситуация на Украине такова, что я бы ни за что не взялся манипулировать телепрограммой. Народ в украинской политике играет огромную роль — влиять на общественное мнение здесь гораздо сложнее, чем в России.
— Политики в Москве ждут не дождутся, когда же Украина пройдет свой август 91-го и упрется в октябрь 93-го? Или украинцы другой народ и такого с ними не случится?
— Где-то они идут по пути России, но народ здесь абсолютно другой, и оранжевая революция это четко показала. Если же говорить о нашем октябре 93-го, то тогда ни Хасбулатов, ни Руцкой не были столь харизматическими фигурами, как Юлия Тимошенко. То, что сейчас происходит на Украине, скорее похоже на взаимоотношения Горбачев—Ельцин. Ющенко напоминает Горбачева, а Тимошенко — Ельцина. Она в любой момент готова залезть на танк. И весьма вероятно, что сможет победить Ющенко. Но позволит ли ей народ делать все, что она захочет, — вот это прогнозировать я даже не берусь.
— Вам не кажется, что Юлия по натуре такой же разрушитель, как Ельцин?
— Судя по 9 месяцам ее премьерства я, конечно, великого созидания со стороны г-жи Тимошенко не увидел. Тут прав Борис Немцов, который говорит, что она сделала с экономикой все, чтобы ее уничтожить. Но Юлия Владимировна более умела в политической борьбе, и на украинском уровне, наверное, способнее Ельцина.
— Савик, скажите, вы тайно не влюблены в Юлию Владимировну?
— Нет, я влюблен совсем в другую женщину.
— Но я так понимаю, что все политические мужики на Украине должны просто штабелями перед Юлей стелиться? Или она больше политик, чем женщина?
— Она и то, и другое. У нее животный инстинкт в политике. Но я не думаю, что она очень сильно влияет своей женственностью на мужской политический класс. Когда Тимошенко после своей отставки два часа выступала в прямом эфире, это было очень женское выступление. Оно сводилось к тому, что “он меня бросил”. Я думаю, такая позиция больше повлияла на женщин, чем на мужчин. Премьерство Юлии Владимировны и то, как она покинула этот пост, в мужской политсреде не воспринимается положительно. Сейчас ее по-настоящему начинают бояться.
— Какое влияние на Украине может произвести Березовский? По оценкам московских политологов, он уже хочет убрать Ющенко и ставит на Тимошенко.
— В моей программе Березовский на простой человеческий вопрос главы украинского МЧС Давида Жвания: “Чего вы хотите?” так и не смог ответить. Он все-таки еще не Джордж Сорос и никогда им не станет. Я думаю, по большому счету роли Березовского здесь не будет никакой. Борис Абрамович не скрывает, что на стороне Тимошенко. Но не факт, что она захочет его видеть рядом. С Березовским может повториться то же, что и в России: когда он привел человека к власти, а тот потом его выгнал из страны.
— Сравните коррупцию на Украине и в России.
— Возьмем суды. Я не думаю, что они здесь более независимы, чем в России. Зато парламент независим. А после политической реформы он вообще станет первой властью. Свобода слова на Украине сейчас реально есть. Здесь только один госканал, все остальные — частные.
— Можете из своего украинского далека бросить камень в нынешнее состояние свободы слова в российских СМИ? Ведь когда вас “уходили”, этот камень вы оставили у себя за пазухой.
— Кремль видит Россию как корпорацию. Вся критика, которая произносится публично в адрес высшей власти, для Кремля — нарушение корпоративного закона. Так что о свободе слова в России говорить бессмысленно, ее просто не может быть. Как только человек публично высказывает критику в адрес власти, он немедленно устраняется.
— Это вы о себе?
— Нет, при чем тут я. Я это о Немцове, Явлинском, Хакамаде, Каспарове... О ком угодно.
— Теперь спрошу вас о личном. Мне вы всегда казались примерным семьянином. Какой же бес в ребро погнал вас не в ту сторону?
— Такое бывает. Какой-то этап заканчивается, начинается новый. Я не думаю, что в этом есть что-то страшное. Самое главное, чтобы дети все поняли. Понимаете, может измениться характер чувств к человеку, с которым живешь 20 лет, и могут появиться чувства к другому человеку. Так произошло, я полюбил другую женщину. Ну что делать.
— Может, это случилось из-за того, что вы жили в Москве, а ваша жена в Италии?
— Причина не в этом. Просто наши взаимоотношения исчерпались, и оказалось, что, кроме детей, у нас нет ничего общего. Сейчас, когда разговариваем по телефону, мы пытаемся остаться друзьями. Но это с трудом удается.
