Минувший год породил на Западе истерию, сравнимую только с ушедшей эпохой “холодной войны”. Крики “русские идут!!!” звучали с разной степенью громкости и в Западной, и в Восточной Европе, и даже по ту сторону океана. А все потому, что наши компании активно нарастили свое присутствие за пределами родного Отечества, то размещая свои ценные бумаги на зарубежных биржевых площадках, то прикупая себе “до комплекта” иностранные активы. Политологи и экономические аналитики морщили лбы, объясняя невиданную экспансию русских “происками Кремля” и желанием его обитателей проводить свою внешнюю политику, используя экономические инструменты.
Между тем вопрос о том, зачем наш бизнес идет “искать счастья за три моря”, подобно Афанасию Никитину, объясняется гораздо более серьезными причинами, чем просто “рукой Кремля”. И имеет, по крайней мере, несколько первоначальных основ и аспектов, которые лежат далеко не в политической плоскости.
“Русские пришли!”
Вал критики вызвала попытка слияния “Северстали” и крупнейшей европейской сталелитейной компании Arcelor. Пусть второго по величине производителя стали из России и развели по полной, сначала использовав в качестве “белого рыцаря”, спасающего европейцев от недружественного поглощения со стороны Mittal Steel, а потом отказались от его услуг. Но волне русофобии это не помешало.
Примерно такие же приступы загадочной боязни русских проявляются и при любых попытках “Газпрома” войти в европейскую экономику. Впрочем, “Газпром” в данной ситуации лишь наиболее яркий, но далеко не единственный пример. Причем суть переговоров зачастую даже не рассматривается. Достаточно лишь русской тени, чтобы самое выгодное предложение отправилось в мусорную корзину.
А пресса начала припоминать не только все смертные грехи, но и гораздо более мелкие прегрешения. И непрозрачность компаний, и сосредоточенность бизнеса в руках малого количества акционеров, и политическую зависимость бизнеса от власти, и мутную историю приватизации, и даже бандитские разборки середины 90-х. Но главная пугалка укладывается в одну нехитрую мысль: поход на Запад — это происки Кремля. Стоит лишь крупной российской компании нацелиться на какой-либо актив в Европе или США, как миф о “русских захватчиках” реанимируется, и в общественное мнение со страшной силой внедряется идея о том, что варвары несут погибель ценностям западной цивилизации.
Вот только эта версия не выдерживает никакой серьезной критики. Хотя бы по той простой причине, что русские идут не только в Европу или в Штаты.
Если кто не знает, то алмазный монополист “Алроса” работает сейчас уже не только в Якутии, но и в Анголе, и в Конго. Группа “Ренова” имеет деловые интересы в ЮАР вместе с “Евразом” и “Норникелем”. Последний, кстати, действительно активно развивает свой бизнес и в США. Как и нефтяная компания “Лукойл”, имеющая в Штатах уже целую сеть, включающую в себя как производственные предприятия, так и рознично-сбытовые АЗС. “Русал” получил на 25 лет в управление бокситовые рудники в Гвинее, где сосредоточено около 65% всех разведанных мировых запасов бокситов. “Синтезнефтегаз” прочно сидит в Намибии. “Газпром” выкупил фактически весь туркменский газ и контролирует поставки газа из Средней Азии. И этот список можно продолжать еще долго.
Экспансия российского бизнеса действительно впечатляет. И от того еще больше хочется разобраться, почему отечественный бизнес отринул привычную для российской ментальности пословицу “за морем телушка полушка, да рубль перевоз”. И рванул не только покупать иностранные компании, но и продаваться сам западным инвесторам, размещая свои акции на Лондонской, Нью-Йоркской и прочих зарубежных биржах. И не просто заводя иностранцев в качестве миноритарных акционеров или назначая их представителей в советы директоров, но и отдавая чуть ли не блокпакеты акций.
“…В пробковых шлемах”
Причины для такого поведения российских компаний можно пересчитать по пальцам. И самая главная заключается в постоянном поиске дополнительной прибыли, которую можно условно разделить на два направления.
Первое — обеспечение себя более дешевым сырьем. Не секрет, что в свое время вся промышленность СССР была связана между собой тысячами нитей деловых и партнерских отношений. С распадом страны связи между крупнейшими гигантскими производствами были практически одномоментно оборваны. И те производства, которые еле выжили в вихре рыночных реформ, вынуждены тянуться друг к другу, чтобы восстановить утраченные отношения. Приходящий на полумертвые или уже умершие предприятия русский бизнес вкладывает в местное производство гигантские средства, создает новые рабочие места и встраивает местные компании в свои технологические цепочки.
В условиях, когда сырьевая база осталась в одной стране, а переработка сырья оказалась в другой, самое простое и логичное решение — восстановить производственный цикл: тому, кто богаче, купить того, кто беднее.
Так, к примеру, тот же “Русал” вложил в восстановление стоявшего около 10 лет завода “Арменал” более 100 млн. долларов, и теперь это единственное не только в Армении, но и по всему Кавказу предприятие по производству алюминиевой фольги уже в этом году должно занять не меньше 12% данного сектора рынка по всему СНГ. А дальше — еще больше.
Теперь возникает следующая ступень в этой логической цепочке. Грубо говоря, сейчас весь мир поделен на две группы: страны с развитой экономикой и, как правило, обделенные природными ресурсами. И развивающиеся, которые природа щедро наделила природными ископаемыми. Но вот с экономикой у последних дела, мягко говоря, не очень. Наша страна занимает среди всего этого безобразия некое промежуточное место. В России есть и крупные, финансово мощные компании, и технологии, которые в Европе, возможно, вызовут презрительную усмешку, но для того же Габона или Намибии — дело даже не завтрашнего дня, а отдаленного будущего. А сырья в Африке столько, что хватит еще как минимум на три-четыре поколения. И оно там пока дешевле.
И если можно купить компанию, владеющую дешевым сырьем в республике СНГ, почему это нельзя сделать в той же Африке, Латинской Америке, Азии или Европе. Вполне возможно.
Ничего личного — просто бизнес
Правда, в Европе, говоря по правде, насчет сырья туговато. Зато там есть высокотехнологичные производства, которые могут глубже перерабатывать это сырье и создавать на его основе более дорогой товар. Для европейских или американских компаний то, что мы поставляем на экспорт, зачастую само является сырьем для дальнейшей переработки. И из этого они привыкли извлекать самые значительные прибыли.
Причем возможности здесь для сотрудничества открываются самые что ни на есть широчайшие. В Европе доля зарплаты в стоимости производимого товара весьма велика, и, перенеся западные технологии в российское производство, можно выпускать товар, о котором раньше и мечтать не приходилось. Как, например, это сделала группа “Амтел”, купившая голландскую фирму Vredestein, бывшую одним из угасающих брендов шинного рынка. Правда, для этого новой компании “Амтел-Фредештайн” пришлось, по признанию ее топ-менеджеров, увеличить общий объем пенсионного фонда предприятия в Голландии. В результате все остались довольны. И бренд получил новый толчок, и российская компания стала выпускать шины под всемирно известно торговой маркой, увеличив тем самым свои доходы. Если бы “Амтел” решил самостоятельно пробиваться на этот высококонкурентный рынок, то ему пришлось бы затратить на этот путь в несколько раз больше потраченных на покупку Vredestein 250 млн. долларов. Да еще вопрос, пустили бы его в высшую лигу признанные корифеи этого рынка.
Впрочем, есть и иной выигрыш в покупке зарубежных активов. Покуда мы не члены ВТО, на каждом развитом рынке, а иногда и развивающемся, отечественным предприятиям приходится постоянно сталкиваться с тем, что русские товары подвергают дискриминационным мерам. К примеру, российские компании могут продавать свои трубы только в пределах тех квот, которые им разрешены. Причем на поставки сырья таких ограничений, как правило, не существует, а вот на товары с высокой степенью добавленной стоимости обязательно есть. Именно эта проблема и решается частенько покупкой иностранного предприятия, которое становится частью русского бизнеса.
Так, например, поступила компания “Северсталь”, которая три года назад приобрела американскую Rouge Industries — пятого по объему производителя стали в США и основного поставщика заготовок для кузовов Ford Motor. Эксперты оценили затраты “Северстали” на эту сделку примерно в 300 млн. долларов. Надо сказать, что Rouge Industries подала заявление о защите от преследования в случае банкротства, а ее активы были выставлены на открытые торги. Российские металлурги были единственными, кто предложил не только сохранить компанию и модернизировать завод, но и пообещали повысить производительность и не увольнять ни одного человека из 2000 работающих в ней штатных сотрудников. Все остальные участники торгов, в том числе и американские фирмы, сходились на том, что предприятие с 80-летней историей, основанное еще Генри Фордом, надо купить, разделить и продать по “кусочкам”. Если кто не помнит, именно таким бизнесом занимался герой Ричарда Гира в фильме “Красотка”. Результат более чем красноречив: ныне Severstal North America снова стала прибыльным предприятием. А головная компания благодаря этому приобретению получила доступ на автомобилестроительный рынок не только США, но и завязала отношения с ведущими азиатскими автоконцернами.
Так что с какого бока ни подходи к экспансии российских компаний за рубежом, кроме чистых бизнес-интересов и поисков дополнительной прибыли и рынков сбыта, ничего не вырисовывается.
И политика, и конкуренция
Хотя, чего греха таить, есть в движении российских компаний за границу и исключительно политические причины. Вот только истинные побудительные мотивы имеют мало общего с проведением политики “по указке Кремля”. И лежат в плоскости обеспечения себе дополнительных гарантий при смене очередного политического цикла в России.
Не будем забывать, что в следующем году нас ждут выборы очередного Президента России. И самые умные, следуя русской народной мудрости, не прочь загодя “постелить себе соломки”. А ну как если и не отберут, так национализируют — куда будет податься “бедному” олигарху. А так у них за рубежом и бизнес прибыльный, и связи наработанные. Вопрос: стал бы “врагом режима” проедающий сейчас остатки своего состояния Березовский, если бы в свое время озаботился приобретением зарубежных активов? Как, к примеру, тот же Абрамович.
В среде активных хулителей нынешнего режима не особо слышен и голос другого олигарха-эмигранта — Владимира Гусинского. А все потому, что у человека есть реально работающий бизнес, и ему не до всяких политических “глупостей”.
Отметим, что умная власть никогда не будет отбирать последнее, чтобы, с одной стороны, не ожесточать, а с другой — занять гонимого в одном секторе жизни, отвлекая силы и средства из другого. Те же Ходорковский и Лебедев, например, могли бы не тачать валенки и делать рукавицы в регионах, подверженных снегопадам в летнее время года, а перерабатывать российскую нефть на своих зарубежных заводах.
Кстати, именно эти два бывших олигарха, пусть и не сумевших в полную силу использовать зарубежных акционеров для защиты своей компании, послужили примером для выработки еще одного стратегического решения по повышению своей безопасности для очень многих бизнесменов. Этой защитой стали IPO — Initial Public Offer — публичное размещение ценных бумаг. Помимо абсолютной легализации бизнеса (ведь компания отныне обязана раскрывать всю информацию о своей деятельности) другим фактором защиты здесь может служить тот факт, что купить ее бумаги может абсолютно любой человек, имеющий доступ к фондовой бирже. Армия из нескольких миллионов иностранных инвесторов может, в случае неприятностей со стороны наших властей, поднять в своей стране такой шум, что проблема начнет решаться на уровне межгосударственных отношений. А здесь шансов выстоять уже побольше. Это не говоря уже о том, что IPO — это всегда дополнительное привлечение капитала в компанию.
Такая вот политика и “рука Кремля”. Кстати, Кремль, который неплохо изучил психологию западного делового мира, с успехом использовал инструмент IPO для окончательной легализации на Западе той же “Роснефти”, имевшей до размещения своих бумаг на Лондонской бирже не самый благоприятный имидж “подбиральщика” ЮКОСа. Мало того что компания продала своих акций более чем на 10 млрд. долларов, так еще и получила гигантское количество миноритарных акционеров из числа добропорядочных джентльменов и леди. Ну-ка посудись теперь! Ну-ка отними!
Почему русские?
Европейские и американские компании рады были бы заглотнуть природные ресурсы Африки и Азии, но опасаются вечно нестабильных режимов, которые до сих пор сохраняются в большинстве развивающихся стран. Не привыкли они работать в условиях такого экстрима, который для наших и вовсе не экстрим, а суровая повседневная реальность. Как, скажите, западный менеджер может реагировать на стрельбу за окном по случаю очередного штурма дворца местного правителя, а уж тем более использовать еженедельную смену власти в интересах компании, если его всю жизнь учили повышению эффективности корпоративного менеджмента и совершенствованию делового этикета? Тем более что размытый состав акционеров большинства крупных западных компаний не способствует принятию оперативных решений. В отличие от российских предприятий, где единоличный хозяин или группа владельцев из нескольких человек могут в течение получаса “перетереть” и принять новое стратегическое решение. Но на этом континенте российские компании уже начинают сталкиваться с активной конкуренцией отнюдь не со стороны западной цивилизации. На развивающихся рынках нам уж вовсю отдавливают ноги индусы и китайцы.
По этой самой главной причине — готовности к риску и потерям — ни европейские, ни американские компании на нестабильных рынках нам не конкуренты. Как и на просторах бывшего СССР. Где, правда, нам зачастую уже не под силу соперничать с США на уровне государственной политики.
Что бы ни говорили об усилении влияния со стороны США и евроатлантической ориентации братских некогда республик, конкурентов российскому бизнесу на бескрайних просторах можно пересчитать по пальцам. И причин тому несколько. Во-первых, Россия остается самым мощным в экономическом и финансовом отношении партнером и обладает самыми передовыми на общем экономическом пространстве технологиями. Во-вторых, риски для иностранных компаний в СНГ немногим меньше, чем на Африканском континенте. В-третьих, нас опять же объединяет общий менталитет — не зря же для любого западника нет разницы между украинцами, белорусами и теми же казахами. Они для него все русские.
Есть и еще один фактор. Чисто психологический. Мы так и не стали пока цивилизованными. Для нас, как для дикарей, нет невозможных задач. Вернее, мы до сих пор остаемся дилетантами, которые не понимают всю сложность задачи, что надо решить. И в принципе не знают, что это невозможно. Как говорил старик Генри Форд, который в значительной степени заложил основы нынешней Америки: “Я никогда не поручу решать принципиально новую задачу инженерам-профессионалам. Потому что профессионал в два счета мне докажет, что это сделать невозможно. А дилетант этого не знает. И потому добивается успеха”.
Иногда лучше подольше оставаться дилетантами.
Автор крайне признателен организаторам “круглого стола” “Глобализация российских компаний: потенциал мирового роста или источник риска?”, состоявшегося в рамках проекта “Конференции газеты “Ведомости”, материалы которого он использовал при работе над данной статьей.
