На Чеховском фестивале канадцы начали играть свой последний спектакль — “Трилогия Драконов” Робера Лепажа. Четыре акта.
Три антракта. Марафон длится шесть часов. Однако такая продолжительность, как оказалось, это совсем не больно.
“Драконы” весят 16 тонн. Три дня шел монтаж декораций и пластиковых трибун для зрителей. Да-да, публика в количестве всего 320 человек располагается прямо на сцене — бифронтально, то есть друг напротив друга. А между ними лишь прямоугольник, усыпанный серой щебенкой.
— Приехал во МХАТ “КамАЗ”. Привез щебенки — 8 тонн, между прочим, — говорит мне технический директор Чеховского фестиваля Володя Кизеев. Он уверяет, что “Трилогия Драконов” — самый сложный и тяжелый по декорации спектакль Чехов-феста.
В самом деле, над щебенкой зависла шеститонная ферма, загруженная световой и звуковой аппаратурой, а по заднику стоит табло, очень похожее на то, что в аэропорту. Самое интересное, что сага за шесть часов ни разу не выйдет за пределы пространства из щебенки. Как выяснится дальше — совершенно не случайно.
Итак, спектакль начинается. А начинается он с… Китая.
— Если поскрести землю ногтями, то в дыре можно обнаружить Китай. В будущем здесь, наверное, будет автостоянка, — голос за кадром.
20-е годы. Китайский квартал в Квебеке. Две франкоязычные девочки играют во взрослую жизнь, представляя ее коробками из-под обуви. Появляется торговец обувью, англичанин. Он сходится с китайцем, посадившим его на опиум. Гробовщик, парикмахер — франкоязычные. Диалоги идут на трех языках — английском, французском и китайском. Такой языковой ход, который поначалу кажется просто удачной находкой, разовьется чем дальше, тем больше в мощную метафору. Восток и Запад, а заодно и Север, весь прошлый век пытаются договориться.
Тщетно, хотя временами кажется, что на бытовом уровне понимание достигнуто.
Шесть часов Робер Лепаж разбирает свою многослойную сагу, разворачивая ее как бумагу, которая не кончается. Вот слой гуманистический — три языка, три ментальности, и каждая непостижима одна для другой.
Другой слой — личный, любовный, а значит, трагичный. Дочь парикмахера Франсуаза рожает от рыжего канадца, но вынуждена жить с китайцем, которому в покер проиграл ее отец. Однако китаец Ли Вонг любит белокожего ребенка с рыжими волосами. Крошка, увы, неизлечимо больна.
Но самый, пожалуй, важный слой для Лепажа — детский. С детей (двух девочек) начинается спектакль. Дети, зачатые в любви и в похоти, дети больные и здоровые, любимые и нет — проходят через весь спектакль. И все слои переплетаются за шесть часов, как длинные чешуйчатые шеи дракона, запрокинутые в страсти, горе, экстазе и радости.
Лепаж поставил свою “Трилогию”, когда ему было всего 25. И, наверное, с него стоило начинать ретроспективу его спектаклей на Чеховском фестивале. Но начали с конца, и последнее творение режиссера — “Проект Андерсен” — потрясло московскую публику. Глядя на “Трилогию Драконов”, понимаешь, откуда выросло волшебство “Андерсена” и “Обратной стороны Луны”. И откуда вообще взялся этот волшебник — Робер Лепаж.
Ранний Лепаж в своей “Трилогии” реалистичен и даже бытовой. Но уже здесь видно, насколько виртуозно он владеет драматургическими приемами и как ружья, развешанные им в первых актах, умопомрачительным залпом выстреливают в финале. Еще понимаешь, как он начал использовать видеоизображение на экране, чтобы оно не казалось гарниром или фоном, а было живой и трепетной частью действия. Понимаешь, когда началось тонкое и тоже очень живое использование музыки.
И щебенка… 8 тонн на сцене Художественного насыпано не зря. Именно на ней лучше, чем на песке, что так любят использовать на театре, остаются наши следы. И по ней отчетливее расходятся эзотерические круги, так напоминающие линии Вселенной.
— Если поскрести ногтями землю, то под ней обнаружится… теперь уже не Китай. Когда-то он был здесь. А теперь здесь автостоянка.
