Наш малый бизнес скоропалительно поднялся на торговле домашними “варенками” и заморским ширпотребом. Жизни бизнесменов в малиновых пиджаках мерились “кирпичами”, за ними стояли “крыши”, на них наезжали “гастролеры” и “менты”. Кто-то стал миллионером, а кто-то захлебнулся долларовым ливнем. У кого-то не выдержало сердце, а кто-то спился… Выжили, сохранили и преумножили свой бизнес самые сильные и прозорливые. Российское предпринимательство набирает обороты, оно растет, вовлекая в свою жизнь правительство и чиновников, молодежь, пенсионеров и гастарбайтеров.
Мало кто задумывается на тем, что Россия — страна малого бизнеса. Жизнь российского предпринимательства разделилась на до СССР и после. А точнее, до НЭПа и после развала Союза. До Великой Октябрьской на долю мелкого и среднего частного сектора приходилось более 60% производства промышленных и сельскохозяйственных товаров, 70% розничной и 30% оптовой торговли. Кустари, крестьянские хозяйства, лавочники и мелкие фабриканты обеспечивали страну практически всем необходимым. Русское купечество процветало, занималось самообразованием, коллекционированием и меценатством.
После Гражданской войны значительная часть мелких и средних предприятий оказалась разрушена и разорена. Народ нужно было чем-то поить, кормить и во что-то одевать. Советы сделали ход конем — позволили подняться промышленности за счет частников. Все, кто хоть что-то понимал в товарно-денежных отношениях, ринулись в бизнес. Новая власть такое рвение приветствовала, отдав на откуп коммерсантам все, кроме внешней торговли. Валютные отношения советские руководители сохранили за собой. Мелкие предприниматели брали в аренду промышленные и торговые предприятия, открывали собственные магазины и небольшие цеха. Буквально через 5—6 лет на их долю уже приходилось более 25% промышленности, 83% мелкорозничной и 15% оптовой торговли. Можно смело говорить о том, что мелкий бизнес поднял экономику СССР. Но власть испугалась новой буржуазии. К началу 30-х годов прошлого века частный капитал ловко выдавили из всех отраслей экономики. Возвращение предпринимателей произошло спустя 57 лет.
Все дороги ведут в малый бизнес
Каждая страна приходит к тому, что залог ее экономической стабильности — малые формы ведения бизнеса. И неважно, о каком типе экономики идет речь — рыночной или плановой. Европа и США пережили страшную депрессию, дикую инфляцию и глобальную безработицу. В итоге поняли — кризис способны преодолевать только небольшие компании. Именно они сохраняют свое место на экономическом небосклоне. Более того, даже в условиях всеобщей стагнации и застоя малые фирмы развиваются и растут.
СССР при Сталине взял курс на гигантские предприятия. Огромные заводы и фабрики, крупные универмаги и универсамы, колхозы-миллионеры подмяли под себя большую часть трудовых и энергетических ресурсов. В результате все вроде бы работали, все были заняты, заводы дымили, тракторы пахали, но жрать народу было нечего, а уж о сапогах, чулках и детских колготках речи и вовсе не шло. Советские люди тратили свое свободное время на стояние в очередях и погоню за дефицитом.
Между тем 46% советских предприятий уже тогда были не крупными и даже не средними, а малыми. Численность персонала на таких “заморышах” в среднем не превышала 100 человек. Правда, доля мелких “совковых” предприятий в общем объеме ВВП СССР составляла всего 10%: до 90% продукции Союза были самолеты, ракеты и танки, и только 6—10% — колбаса, одежда, бытовая техника и коммунальный сервис. При этом наблюдалось целенаправленное ущемление действительно стратегически важных и нужных экономике страны “малышей”. В рамках плановых директив им выделялось мизерное финансирование и уделялось минимальное внимание. Так, в 1974 году небольшие по своему размеру и численности персонала советские предприятия, производящие продукты питания, одежду и бытовую технику, использовали всего 5% численности трудовых ресурсов страны, 4% основных производственных фондов и потребляли менее 2% электроэнергии.
Будучи на задворках советской экономики, пищевые производства, легкая промышленность, ЖКХ жили отдельной теневой жизнью. Расцвет цеховых теневиков пришелся на конец 70-х. Правительство строило планы по выпуску миллионного бронетранспортера и по запуску ракеты на Марс. А тем временем в Сочи и Ереване, в Одинцове и Тбилиси директора советских фабрик вели двойную жизнь — днем работали на государство, всячески экономя на материалах и продуктах, а ночью выпускали и отгружали сэкономленные излишки в виде субпродуктов или же уже готовых товаров и изделий. Не отставали от теневиков и частные ударники предпринимательского труда: на квартирах строчили штаны-“бананы”, варили джинсы, клепали пластмассовые заколки и значки, путем химических реакций в домашних условиях производили “французские” помады, тени для век и лаки для ногтей.
Если кустарная продукция успешно реализовывалась вместе с крестьянскими помидорами и клубникой на колхозных рынках, то “левые” партии теневиков продавались через сети розничных советских магазинов, а также в комиссионках и на барахолках. Свою лепту в расшатывание плановой системы вносили и перекупщики-спекулянты, которые через знакомых торгашей доставали дефицитный ширпотреб или меняли у иностранцев красную икру и водку на джинсы и магнитофоны, а затем перепродавали ценнейшие дефициты через “комки” и на “толчках”. Интердевочки скидывали “капусту” по курсу 1 к 4—5 советским туристам, выезжающим за рубеж, а те, в свою очередь, из зарубежных командировок перли все те же шмотки, диковинные спиртные напитки и парфюм.
Реальное предпринимательство бурлило и процветало под тяжелым занавесом плановой системы. Народ же видел, что хоть какая-то вовлеченность в запретные рыночные отношения ведет не только в тюрьму, но и в райский мир вкусной еды и красивых товаров. Такой пар должен был найти выход. Поэтому власти засуетились, испугавшись очередного буржуазного переворота.
Эксперимент на эстонских парнях
Для разрядки обстановки, а также для серьезного развития столь необходимой пищевой и легкой промышленности советская власть решила пойти на эксперимент: создать новую хозяйствующую единицу — первого советского независимого предпринимателя. Плацдармом для обкатки новой модели стала Эстония, а потом и вся Прибалтика. Наивные советские экономисты решили, что интеллигентные эстонцы отнесутся к идеям предпринимательства с балтийской рассудительностью.
Уже в 1986 году именно на территории ЭССР появились первые абсолютно легальные и стопроцентно частные производства, предприятия розничной торговли и общественного питания. Прибалтийским парням понравился вкус живых денег. В Эстонии развернулись частные кафе, бары, автомойки, ночные клубы, а также фотостудии, трикотажные цеха, предприятия по пошиву одежды и обуви. Маховик тронулся с молниеносной быстротой, а тут еще и скандинавские бизнесмены из Швеции и Финляндии стали полулегально ввозить свой капитал и кроить малый эстонский бизнес на свой манер. По выходным шведы и финны паромами выгружались в Таллине и забивались в местные бары и рестораны, выпивая запасы дешевой водки и пива. Когда рубли заканчивались, капиталисты не глядя расплачивались иностранными кронами, долларами и марками. В будни шведские и финские бизнесмены размещали в пока еще советских Эстонии, Литве и Латвии свои заказы на производство продуктов питания, одежды и мелкой бытовой электроники.
Одним словом, эксперимент удался — бизнес вырвался из бутылки, и остановить невидимую руку рынка уже было невозможно.
Один росчерк пера
Официальная история “новых русских предпринимателей” берет свое начало в 1987 году, со вступлением в силу закона “Об индивидуальной трудовой деятельности”, официально утвердившего частный способ получения дополнительных доходов работниками государственных учреждений. И если 1987 год считается “толчковым”, то 1988-й — стартовым: именно в этом году приняли закон “О кооперации СССР”.
Первые кооператоры сколачивали состояния на варке джинсы, платных туалетах, на производстве сахарной ваты и торта “Птичье молоко”. Все было ново и в то же время абсолютно просто и безнаказанно. В финансовых инспекциях (нынешних налоговых) тогда не было не то что компьютеров — калькуляторы лежали только на столах начальников отделов. При этом налоги считали сами инспектора. К ним приходили первые кооператоры со своими тетрадочками по учету доходов и расходов, на основании этих данных, а также приложенных первичных документов налоговики высчитывали прибыль новых бизнесменов, делали за них отчет и тут же выдавали квитанции на уплату налогов.
Отличительной чертой первых кооператоров была их созидательность. Большая часть нашла свое призвание в производстве и строительстве. Кто-то шил и варил все ту же джинсу, кто-то пытался производить строительные материалы, а кто-то кормил народ в собственных барах и ресторанах.
В целом только за два года — с 1988-го по 1989-й — число действующих кооперативов выросло в 6 раз, численность занятых — в 9 раз, а объемы произведенных и реализованных товаров, работ и услуг — в 17 раз.
Вместе с кооператорами на арену вышли абсолютно новые герои — лидеры и рядовые бойцы ОПГ.
Вымогателей официально окрестили модным заморским словом “рэкетиры”. Практически у каждого, даже небольшого отдела в местном универмаге была своя “крыша”, которая за решение вопросов с чужими бандитами и милицией, за выбивание долгов “экспроприировала” от 25 до 50% всех доходов курируемых предприятий. За отказ отстегивать дань бизнесмены карались в лучших традициях “Крестного отца” и “Однажды в Америке”.
Но были у русских мафиози и свои “ноу-хау”, например торговля кирпичом. Так, к директору маленькой фирмы приходил лидер ОПГ и клал на стол коммерсанту кирпич. При этом бизнесмену говорилось, что однажды этот кирпич может случайно упасть на голову самого бизнесмена или одного из его родных. Чтобы этого, не дай бог, не случилось, кирпич предлагали купить. Подписывался официальный контракт на продажу кирпича за 5, 10 тыс. рублей и выше… Милиция же оставалась в стороне криминальных экономических разборок. Так, согласно официальной статистике, только в 1988 году в Москве было выявлено 600 случаев рэкета, однако в милицию поступило всего 139 заявлений от обиженных кооператоров.
Они спасались в малом
1992—1995 годы характеризуются экономистами как период шоковой терапии. Тысячи людей остались без работы: в стране закрывались НИИ, свернули деятельность заводы и фабрики, галопирующая инфляция мгновенно сжирала все накопления.
Спасением для сотен тысяч семей стал малый бизнес. В 1992 году в стране было зарегистрировано 268 тыс. малых предприятий, а в 1994-м их было уже 862 тысячи.
Но малое предпринимательство теперь приобрело более паразитические черты. Из-за высоких темпов инфляции и дефицита денежных ресурсов производство стало крайне рискованным и убыточным. Поэтому предприниматели осваивали розничную и оптовую торговлю. И этот этап рыночной экономики страны ассоциируется с иностранным “руссо-туристо” с огромной клетчатой сумкой на плече — челноком.
На “челночестве” поднялись многие крупные оптовые компании и розничные сетевики. Сперва они ездили за китайским и турецким товаром, потом освоили Польшу и добрались до Франции, Италии и Германии. Стартовала стихийная торговля на площадях и стадионах, но постепенно перетекла в торговые центры и новенькие бутики.
Все как-то успокоилось и стабилизировалось. Но опять грянул кризис. 1998 год унес тысячи малых компаний.
Кто-то расслаблялся в августе на заслуженном отдыхе и не успел “выдернуть” товары из розницы, у кого-то все накопления были в рублях, кому-то не повезло с кредитом — брали доллары по одному курсу, а отдавать пришлось уже по новому.
В целом хоть и с потерями, но малый бизнес перешагнул через “черный” понедельник и снова нашел в себе силы подняться и идти дальше. Посткризисный период дал свежее дыхание малой российской промышленности. Из-за высокого курса доллара импорт постепенно становился менее выгодным. Поэтому как грибы после дождя открывались цеха по производству колбасных, хлебобулочных и кондитерских изделий, пива, легких спиртных и безалкогольных напитков, пошиву одежды и обуви. Деньги, оставшиеся после деноминации, вкладывали в автосервисы, аптеки, ресторанное дело, строительство, в клининг, рекламу и аудит.
ОПГ постепенно покидали поля экономическо-криминальных боев, распадаясь и отмирая. Правда, им на смену пришла новая напасть — бюрократия, чиновничий произвол и коварные монополисты. Только в 2007 году Генпрокуратура выявила более миллиона нарушений прав предпринимателей, возбудила в отношении чиновников более 5000 уголовных дел и привлекла к ответственности 38 000 должностных лиц. Правда, теперь и малый бизнес ощутил прилив невиданной силы. Многие бизнесмены, накопив достаточно серьезные капиталы, для сохранения и развития своих фирм ринулись в депутаты и чиновничьи кабинеты. Появилась мода на покупку должностей детям, женам, друзьям и подругам…
Учредив долгожданный праздник — День российского предпринимательства, власть встала на сторону малого бизнеса, официально признав, что именно буржуазия — это наиболее позитивная часть населения.
Предпринимателям теперь помогают бороться не только со взяточниками, им выдают субсидии, для них строят технопарки, и их пытаются защищать от крупного бизнеса.
Согласно опросам крупнейших мониторинговых компаний, большая часть руководителей малых российских предприятий весьма удовлетворены результатами 2007 года. 70% опрошенных отметили, что объем рынка, на котором они работают, за последний год значительно вырос. Более половины сообщили об улучшении состояния своих дел, и более 60% намерены значительно расшириться в этом году.
Главное, чтобы и властью, и предпринимателями за 20 прошедших с новейшей предпринимательской истории России лет были сделаны правильные выводы из прошлых ошибок, а громкие лозунги и ударные темпы не были бы по традиции всего лишь сопровождением к очередным круглым и памятным датам.
