— Повязка дружинника на руку не нужна? Нет? Так самогонный аппарат бери, с инструкцией! — косматый мужик настойчиво хватал меня за локоть.
Нет уж, гражданин, мне бы свой хлам продать!
Проталкиваясь с клеткой для попугая в одной руке и баулом с барахлом в другой, я выискивала место, где бы расположиться.
Единственный в Москве блошиный рынок “Марк” просыпается в половине пятого утра. В семь здесь уже не протолкнуться. “За копейку отдам”, — заманивают бабки с “Марка” покупателей. Почти не врут: имея в кармане 100 рублей, на “ярмарке товаров, бывших в употреблении” можно чувствовать себя королем.
Репортер “МК” решила избавиться от накопившегося за долгие годы хлама на самой знаменитой столичной толкучке.
“Скользкие улицы, и на “Марке” целуются”
История легендарной “блошки” началась в 90-е. Как раз тогда, в начале последнего десятилетия перед Миллениумом, закрылся рынок на Тишинке — и сбытчики старья облюбовали себе новое пристанище, у платформы Марк Савеловского направления Московской железной дороги. Слухи о стихийной толкучке “выходного дня” быстро расползлись по Первопрестольной, и через пару лет ее обитатели занимали не только платформу, но и ближайший лесопарк. На продажу тащили все — свадебные платья, парики, антиквариат, украшения, косметику, открытки, люстры, сломанные стулья, грампластинки, фотоаппараты… “Мрак” — вот как окрестили чудо-место горожане.
В 2002 году власти решили узаконить “блошку”, и она получила статус единственного официального блошиного рынка Москвы. Поговаривали, что у здешних продавцов можно было заказать что угодно — достанут хоть из-под земли. Цивилизацией на “Марке” и не пахло, немалую часть торгашей составляли спившиеся бомжи, всю неделю промышляющие по столичным помойкам, а на выходных раскладывающие найденное добро на тряпочках. Тем не менее москвичи барахолку любили, целыми днями на платформе толпились нищие, художники, продвинутая молодежь, интеллигенты, растаманы, бизнесмены… “Блошиные” продавцы давно сроднились друг с другом. Здесь завязывалась дружба, крутилась любовь и даже создавались семьи.
А в апреле прошлого года с “Марка” всех погнали — и рынок закрыли. В знак протеста четыре тысячи торговцев разложили свое барахло прямо на рельсах и приспособились быстренько сворачивать хлам, чтобы дать проехать поезду. Перегон Лианозово—Марк машинисты преодолевали, затаив дыхание и читая про себя молитвы: того и гляди какой-нибудь пьянчужка не успеет вовремя отодвинуть со шпал свой скарб и себя самого. Только тогда власти поняли — без блошиного рынка в Москве не обойтись. И дали распоряжение перенести барахолку на одну станцию ближе к Москве — на железнодорожную платформу Лианозово. Так “Марк” стал “лианозовским “Марком”.
“Кто успел, тот присел”
Театр, как известно, начинается с вешалки. “Марк” — с огромной мусорной кучи, возле которой суетятся бойкие пенсионеры, развешивая на деревья сильно поношенные халаты и треники.
— А где тут товар разложить можно? — интересуюсь у одной старушки.
— Да где хочешь, внучка! Выбирай любое местечко.
— А вдруг чье-нибудь займу…
— Не боись, — ухмыляется торговка, — мы тут с четырех, кому надо, уже заняли.
Как на настоящей барахолке, за место на “Марке” никому отстегивать не надо. Нашел свободный кусочек асфальта — он твой. Правда, сделать это нелегко. На каждом сантиметре дороги, что тянется позади гаражей вдоль железнодорожных путей, уже разложен нехитрый товар. Кому не лень, тот привозит раскладные прилавки, но в основном старьевщики стелют обыкновенные тряпки или клеенки.
— “Шанель” берите, “родной”! — оживляется продавец, когда я наклоняюсь к коллекции пыльных темных очков.
Ну-ка посмотрим на ваш “Шанель”. Эксклюзивный товар хозяева к барахлу не выкладывают. “Пятихатку давай — и ноу проблем”, — заговорщически улыбается перекупщик, вытаскивая из заначки типично рыночные очки.
…Наконец-то свободный пятачок, куда можно втиснуться со своими пожитками.
— Да вы садитесь, коль у вас вещей мало, — милостиво разрешает старушка. — Здесь, правда, Димкина земля, ну да он подвинется.
Валерия Семеновна — настоящий “блошиный” старожил. Торгует здесь каждые выходные больше восьми лет и помнит тот самый, старый “Марк”.
— Там лучше, — вздыхает старушка, — столы были привинчены к платформе, а тут, как бомжам, на земле приходится.
Впрочем, барахольщики не жалуются, хорошо хоть это место выделили. “Блошка” работает и зимой и летом, и в стужу и в дождь, правда, только по выходным. От всех напастей у продавцов свои методы — в холода укутываются в свитера и шарфы и согреваются чаем, если ливень — накрывают товар клеенкой, а сами под зонтики прячутся. Вот только утварь домашнюю от капель не прячут, после дождя она сияет как новая, можно рублей на тридцать дороже продать. Переждут капризы природы — и снова за работу.
Под зорким присмотром Валерии Семеновны выкладываю ненужное добро на покрывало. Клетка, веер, mp3-плеер, парочка керамических фигурок, сумка, ремень, DVD, старые глянцевые журналы, сапоги, бижутерия и косметика — вот и весь “набор джентльмена”, все сильно б/у. Не успела я разложиться, как подошел первый покупатель — клетка ему приглянулась.
— Сто рублей, берите, хорошая вещь!
— Давай пятьдесят, — с характерным акцентом принялся торговаться клиент.
Тут подоспела тяжелая артиллерия в виде Валерии Семеновны. Не стесняясь в выражениях, пенсионерка набросилась на капризного посетителя, “желающего обобрать неопытных девочек”. Опешив от такой прыти, мужчина ушел. Лозунг “Человек человеку друг, товарищ и брат” на “Марке” актуален как никогда. Опытные старьевщики абсолютно безвозмездно готовы дать советы новичкам.
— Значит, так, слушай и запоминай. Хочешь продать за тридцатку, называй цену в шестьдесят, — учит Валерия Семеновна. — Клетка твоя за все триста уйдет, так что смотри не продешеви.
Похоже, старушка решила взять надо мной шефство.
По правую сторону от нашего пристанища — Павлик, художник и библиофил. Чтобы поддержать юных торгашей, купил у меня старый mp3-плеер за сотню. Сам военный, и дома шкафы у него ломятся от книг. Чтобы были лишние деньги, распродает потихоньку то, что не нужно. А заодно скупает литературу на развалах за гроши, чтобы тут продать хоть на десятку, но дороже. “Все хиты Семена Альтова”, пособие “Как родить дома”, комиксы “Ну, погоди!” — хозяин прекрасно знает стоимость того или иного экземпляра в магазинах, о чем с гордостью сообщает недоверчивым клиентам. С Валерией Семеновной и еще одним соседом Димой Паша подружился с тех пор, как “Марк” перенесли в Лианозово. Теперь у них круговая порука: если надо, и место друг другу займут, и бутербродами поделятся.
Кстати, на территории стоят палатки с едой. Правда, старьевщики предпочитают плотно позавтракать дома, а с собой захватить что-нибудь на перекус. Туалет же здесь только платный, но чтобы не тратиться по мелочам, старожилы для отправления нужды облюбовали ближайший лес.
Круговорот вещей в природе
Кто и чем торгует на “Марке” и кто все это покупает? Самая дешевая вещь, которую мне удалось найти, — комплект из пяти пуговиц за один рубль. Самый дорогой оказался фотоаппарат “Зоркий” за тысячу двести. Но за антикварные предметы могут запросить и больше трех тысяч. Отследить подлинное происхождение этих вещей невозможно. Некоторые личности распродают предметы из личного архива, есть те, кто сбывает перекупленное и даже краденое… В последнем, конечно, никто не признается. Еще один популярный источник добычи товара — выброшенное другими людьми барахло.
— Что домой тащить неохота — на помойку у входа выкидывайте, — советует мне сосед слева Дима. — Бабки пороются — опять на продажу выставят. Вам все равно, а им выгода.
Невостребованные вещи здесь не пропадают. Сколько раз так было: выбросишь никому не приглянувшийся хлам, а на следующей неделе глядишь — он уже у какого-нибудь дедули на прилавке. И чего уж греха таить, не только на местных помойках товар выискивают, а и по большим столичным свалкам промышляют. А заинтересуется кто из дотошных покупателей, откуда сей раритет, будут с честными глазами уверять, что прапрабабушке родственник самого царя подарил.
Тем временем к моей “поляне” подошла дама бальзаковского возраста и с упоением стала рыться в бижутерии, примеряя на себя явно маленькие для нее детские браслеты и ожерелья. Я с улыбкой наблюдала за покупательницей.
— Да вы не смейтесь, это я дочке выбираю, — засмущалась дама.
Сжалившись, отдаю заботливой мамаше приглянувшийся комплект за двадцатку — все равно сама не надену.
Кроме того, “Марк” — настоящий клад для гастарбайтеров. Рабсила наведывается сюда толпами, чтобы отовариться дешевой одеждой.
— Вон Наташка — лучше всех зарабатывает, — махнул куда-то в сторону Дима. — А все потому, что шмотками торгует. Расставит свои прилавки длиной в несколько метров, так столько народу собирает — не подойти!
Правильно — чем одеваться на Черкизовском рынке, лучше здесь штанцы за тридцатку прикупить. Приличные ботинки обойдутся в полтинник, носки уйдут за пятерку. Откуда королева секонд-хенда берет вещи, никто не знает, но, по слухам, с тех же помоек.
Обитают на “блошке” и настоящие нищие. Правда, эти чаще выступают в роли продавцов, нежели покупателей. Они приходят с утра без гроша в кармане, а заработав за час на бутылку, сбиваются группами и продолжают торговлю за стаканчиком портвейна. Так бойчее идет. Между прочим, без копейки в кошельке сюда приходит большинство продавцов.
Хочешь урвать раритет по дешевке — не выпендривайся. Глаз на покупателей у “блошиных” продавцов наметан. Дорогую одежду, а тем более украшения, надевают только глупцы — таким можно впарить никчемную вещь за баснословную цену. Коллекционеров видно сразу — они приезжают затемно и с фонариком высматривают раритеты: знают, что к девяти утра все ценное разберут. Торговаться на “Марке” и можно и нужно. С теми, кто не просит скинуть хотя бы десяточку, сразу все ясно — новички. Впрочем, те, кто торгуется много и нудно, тоже симпатии у продавцов не вызывают. Как правило, у таких жадин в кошельке куча денег, которые им просто жалко потратить.
“Блошиный рынок — это как наркотик…”
…На “Марк” попадают сразу и навсегда. До того как в первый раз разложить на асфальте ненужный хлам, Дима на протяжении многих лет ездил по Савеловскому направлению на дачу и с любопытством взирал из окна на муравейник из людей, копошащийся на платформе. Потом как-то зашел — теперь пропадает здесь каждые выходные. А вообще приторговывать на “блошке” начал еще со школьных времен.
— Я как раз рядом с Тишинской площадью учился, — вспоминает Дима. — Бывало, идешь после уроков и думаешь: а действительно, нужны ли тебе ботинки, что на ногах? Через десять минут уже продаешь их на рынке.
С тех пор любовь к барахолкам излечить не удалось. Говорит, затягивает, как наркотик. Сначала распродал весь хлам с дачи, потом принялся разгребать антресоли в квартире. Очень выгодное занятие! Вон, топор, что был куплен за сотню, здесь ушел за пятьсот, и то со скидкой. Сегодня товар дня — эмалированный таз. Покупатели через один заглядываются на нужный в хозяйстве предмет, но, услышав цену, проходят мимо:
“Дешевле двухсот не отдам — слишком хорошая вещь”. Клиента найти несложно, главное — уметь ждать и не продешевить.
Впрочем, оценить товар тоже надо уметь. Бывает, что один и тот же предмет не покупают за 30 рублей, зато за 300 оторвут с руками.
— Вот ты за свои бусы сколько назначила? Двадцать? Не возьмут у тебя, подумают — дешевка, — делится секретами мастерства Валерия Семеновна. — Говори двести — сразу будут думать, что стоящая вещь, раз столько просишь.
И правда, несколько барышень до этого вяло крутили безделушку в руках и клали обратно. А следующая дама, услышав от меня цифру 150 и модное слово “винтаж”, тут же достала кошелек.
Прибыль от торговли на “Марке” предугадать невозможно. Как признаются барахольщики, все зависит от удачи. Бывает, уйдешь с одной сотней, а в некоторые дни продашь хлама на несколько тысяч.
* * *
