Согласно озвученной в зале суда версии защиты, Алексей Русаков не был задержан в ходе «оперативной игры», как утверждали ранее представители московской полиции, а добровольно шёл сдаваться властям. От своей девушки, Виктории Клюкиной, он получил номер телефона оперативника, позвонил ему и сообщил, что хочет явится с повинной, предложил встретится. Если бы он сразу отправился в отдел полиции, то считалось бы, что он явился сам. Но поскольку встреча проходила на нейтральной территории, опера с чистой совестью надели на него наручники и заявили, что схватили преступника.
— Так в современной полиции зарабатывают себе очки, — заявил адвокат.
Обвинение же настаивало на первоначальной версии: в СМИ была «слита» информация, что Клюкиной могут предъявить обвинения в укрывательстве преступника. Узнав об этом Русаков запаниковал, включил телефон и позвонил своей возлюбленной. Это в результате позволило установить местоположение беглеца и провести задержание.
Истина, скорее всего, как всегда, где-то посредине. Очевидно, что Викторию просто запугали, будто она может стать соучастницей преступления. Перепуганная девушка позвонила своему парню и попросила сдаться. После этого Русаков и позвонил оперативникам, назначив встречу, на которой был задержан. Называть это «оперативной игрой» или шантажом — дело вкуса.
Что же до вопроса, который мучает, наверное, всех следивших за тем как разворачивается эта история — зачем Русаков сбежал и почему продолжал так долго скрываться, на что рассчитывал, то и тут у адвоката нашлось объяснение. Оказывается, до ушедшего в подполье предполагаемого виновника ДТП информация доходила обрывочно, он находился под психологическим давлением со стороны СМИ, которые называли его убийцей. В результате он боялся, что процесс над ним превратится в судилище, справедливости ему не добиться.
Сейчас же он понимает, что принятое им решение было неверным. Он написал явку с повинной, полностью признает свою вину. Однако ходатайствовать о мере пресечения не связанной с ограничением свободы он не стал — оставил решение на усмотрение суда. Суд же, исходя из того, что Русаков скрывался от следствия, принял решение взять Алексея под стражу.
Стоит отдельно отметить позицию адвоката. Он категорически отказывался называть своё имя журналистам, однако сразу же нашёл общий язык со следователем. В долгие часы ожидания перед началом заседания они обсуждали возможных общих знакомых — по всей видимости оба когда-то учились в Московском университете МВД. Родным же Русакова, которых он в первый раз увидел у дверей зала суда, защитник объяснял, что попытка схорониться в Подмосковье на самом деле значительно хуже самого эпизода с аварией.
По всей видимости, защитой будет взят курс на максимальное сотрудничество с следствием, в надежде на дальнейшее снисхождение суда. Вопрос в том, возможно ли это после при столь сильном общественном резонансе?
