Согласно справке Дмитрия Бондаренко, в бывшем доме страхового общества «России» жил в середине 1930-х годов заведующий сектором ЦК партии Сергей Сергеевич Динамов, Он родился в 1901 году и к тому времени достиг вершины карьеры. Сейчас, когда ЦК партии ушел в историю, можно даже сказать, канул в Лету, интерес к его бывшим руководителям у составителей энциклопедий угас. Но они, на мой взгляд, заслуживают очерков и книг в серии «Жизнь замечательных людей».
В середине помянутых годов власть ЦК ВКП(б) являлась непререкаемой. «Товарища Сталина», ставшего единоличным вождем партии, поддерживала когорта молодых партийцев, среди которых оказался и герой нашего очерка. Фамилия его Оглодков. Псевдоним - Динамов. Так поступали многие деятели партии, становясь Сталиным, крепким как сталь, Молотовым, сильным как молот…Оглодков хотел, чтобы его фамилия ассоциировалась с динамо-машиной...
В автобиографии, где сведениям о социальном происхождении в отделах кадров уделялось особое внимание, писал о себе двояко. То он родом из семьи служащего, то - рабочего, что считалось более значимо при установившейся в стране диктатуре пролетариата. Мать – фабричная работница. Сам Сергей в молодости работал «мясником, текстильщиком, после – литографом». В более поздних анкетах про мясника не упоминал, так как эта профессия не считалась пролетарской, в отличие от рабочего у станка. В 1919 вступил в РКП(б), семь лет служил в Красной Армии. Печатается с 1923 года.
Что мог печатать недавний текстильщик и литограф? Заметки в красноармейских газетах? Как бы не так. Оказывается, в 22 года, когда обычно студенты заканчивают учебу в университете, Сергей публиковал рецензии на книги современных писателей Запада! Где он к тому времени выучил иностранный язык?
Писатель Вячеслав Огрызко, редактор «Литературной России», исследовал жизнь Сергея Динамова по архивным данным, опубликовал его служебные записки «т. Сталину» и очерк о бывшем редакторе «Литературной газеты» Динамове. Он удивился, что семилетний период армейской службы никак не отражался в анкетах, и высказал предположение, что служил Динамов, если и в Красной Армии, то в ее разведке, служба в которой не разглашалась. Я думаю, он мог поучиться и в тайной школе иностранного отдела ОГПУ, Объединенного Главного политического управления. Там, овладев языком, читал литературу, выходившую в Европе и США на английском языке.
После армии занимался в Институте красной профессуры, поступил в аспирантуру Института языка и литературы РАНИОН к известному литературоведу-марксисту В. М. Фриче, сделавшему имя публикациями до революции. После аспирантуры возглавил кафедру на филологическом факультете Московского университета.
Ему нравилась хорошая западная литература Европы и Америки, романы Теодора Драйзера, автора «Американской трагедии». О его творчестве писал в журналах. Динамов просил у ЦК партии разрешение на командировку в США, хотел пообщаться с американцем. То было желание обоюдное.
«Как вы поживаете? – писал Драйзер Динамову – Разрешат ли Вам наконец выехать за рубеж, чтобы побывать в Америке? Я бы очень хотел посидеть и поговорить с Вами о развитии советского эксперимента. Из всего, что я прочитал, следует, что в России совершается нечто грандиозное, но ей предстоит ещё сразиться с величайшим врагом – «человеческим упрямством», т.е. человеческой природой. Если верить последним научным данным, то это не человеческая природа, а просто природа, бесконечная и вечная».
Когда Драйзер посетил Москву, Динамов несколько раз встречался с ним, отправлял в США письма, рассказал о своем увлечении Шекспиром. На что Драйзер с удивлением заметил: «Как могло случиться, что марксиста, твёрдо верящего только в пролетарский характер всей будущей литературы, мог увлечь такой законченный прагматик, как Шекспир?»
В письме Драйзер дружески посоветовал: «Будьте осторожны. Так недолго и оказаться вне России». Как в воду смотрел классик американской литературы. Но до того, как оказаться «вне России», прожил Сергей Сергеевич яркую жизнь, полную взлетов и падений. И хочется о ней рассказать.
На Старой площади в ЦК партии, где бывшие подпольщики по примеру Ленина и Сталина зорко следили за литературным процессом, заметили статьи Динамова в журналах и назначали не только редактором «Литературной газеты», но и редактором журнала «Интернациональная литература». В ЦК партии Динамов заведовал сектором искусств в отделе культуры и пропаганды ленинизма, ведал артистами, музыкантами, художниками. В числе сотрудников ЦК готовил два года Первый съезд писателей СССР, который должен был взамен распущенной Российской ассоциации пролетарских писателей – РАППА объединить под руководством ЦК все разрозненные литературные группы, открыто враждовавшие между собой,
Динамов все шесть дней работы съезда находился в Колонном зале Доме Союзов. Не только слушал ораторов, разговоры в кулуарах, наблюдал за настроением делегатов, но и дал указание - повесить среди портретов русских и иностранных писателей портреты Руставели и Шевченко.
Не будучи делегатом съезда, с пафосом произнес речь о Шекспире, призывал учиться у него, поскольку «искусство Шекспира нужно нам, как легким нужен воздух».
После съезда составил обстоятельное донесение без всякого пафоса. На бланке «Служебная записка» написал от руки - «В секретариат т. Сталина». И сообщил о плохой иллюминации фасада здания, неверном лозунге в коридоре, где оказался старый призыв РАППа - «За большое искусство большевизма!». В записке назвал всех ораторов, дал им нелицеприятную характеристику, ничего не утаивая. И сделал вывод: «Коммунисты не сумели найти яркие слова, впечатляющие образы, они не сумели занять на съезде ведущего положения. А вот Эренбургу во время его речи хлопали не менее и более, как 20 раз! А вот Олешу слушали, затаив дыхание, хотя и назван он был затем в кулуарах «советским Вертинским».
Запиской, очевидно, «т. Сталин» остался доволен. Год спустя Динамов пишет обстоятельное письмо «т. Сталину» и предлагает организовать в Советском Союзе шекспировский конгресс. Оно начинается со слов: «Несколько лет занимаясь изучением творчества Шекспира и являясь теперь главным редактором собрания его сочинений на русском языке, я пришёл к выводу, что только у нас, в СССР, действительно изучают Шекспира и любят его так, как любили его Маркс и Энгельс».
Чтобы написать такую записку «т. Сталину» ее автор следил за всем, что выходило о Шекспире последние годы на западе, где «шекспирология умерла». Он узнал, что в 1935 году в Париже не шла ни одна пьеса Шекспира, то же самое – в Нью-Йорке, Лондоне. «А у нас же в этом году идут 10 пьес Шекспира: «Лир», «Ричард III», «Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Отелло», «Двенадцатая ночь», «Два веронца», «Конец – делу венец», «Укрощение строптивой», «Антоний и Клеопатра». К записке прилагались сформулированные темы докладов. детальный план работы конгресса. «Я считаю, тов. Сталин, что мы можем собрать в СССР впервые в истории Международный конгресс по Шекспиру, на котором заслушать доклады советских и иностранных учёных…».
Общение с Генеральным секретарем у заведующего сектором ЦК происходило постоянно, поручал Сталин не только задачи, связанные напрямую с искусством. Сергей Михалков рассказывал мне, что Сталин впервые обратил внимание на него, прочитав в «Известиях» стихотворение, посвященное «Светлане», любимой девушке, не обращавшей внимание на долговязого заику. Так звали и дочь Сталина. В тот же день, как вышла газета, юного поэта пригласили на Старую площадь в ЦК партии. «Принимал меня, – вспоминал Михалков, – ответственный работник ЦК Сергей Динамов. «Ваши стихи понравились товарищу Сталину! – сказал он мне после небольшой паузы, внимательно разглядывая сидящего перед ним молодого автора.
- Товарищ Сталин поинтересовался условиями вашей жизни. Не надо ли чем помочь?»
Четыре года после убийства Кирова Динамова репрессии не касались. День и ночь, не щадя себя, (здоровье позволяло, да и все в ЦК так работали), занимался любимым делом. Писал после службы статьи о современных западных писателях и классиках, писал желанную книгу о Шекспире. Опубликовал из нее три главы: «Король Лир», «Язык трагедии „Отелло“» и «Характеры трагедии „Отелло“». Как главный редактор. занимался первым томом Собрания сочинений. Шекспира.
И тогда же заведующий сектором ЦК редактировал русское издание «Иностранной литературы» и английское издание журнала. Занимался вопросами Международного объединения революционных писателей. То было еще одно минное поле, где каждый советский писатель рисковал подорваться. По долгу службы вел переписку с иностранцами, в числе его адресатов были Хемингуэй и Джордж Оруэлл. Динамов хотел напечатать его роман «Уиган-Пирс» и просил дать согласие на перевод книги. Оруэлл еще не стал автором антисоветской антиутопии «1984» и «Скотного двора»», но его отношение к большевикам и сталинизму сформировалось к тому времени враждебным. Ответил он Динамову вежливым отказом: «Я должен сообщить Вам, что в Испании я служил в П.О.У.М., (Так сокращенно называлась Объединённая рабочая марксистская партия. В Кремле ее считали троцкистской – Л. К.) которая, как Вы, несомненно, знаете, подверглась яростным нападкам со стороны Коммунистической партии и была недавно запрещена правительством; помимо того скажу, что, после того, что я видел, я более согласен с политикой П.О.У.М., а я не хочу представлять себя в ложном свете»
Времени на личную жизнь у Динамова не оставалось. Женился неожиданно для всех в 36 лет. Это, как событие, отметил в дневнике драматург Александр Гладков: «Днём встретил на Кузнецком мосту Н.В. М-ую. Поговорили минут пять. Она победно-кокетлива. Её мечта наконец сбылась: она вышла замуж за «товарища с влиянием» – за С.Динамова, ответственного работника ЦК, подручного самого Стецкого...».
Запись в дневнике сделана 13 февраля 1937 года. Спустя месяц на Сергея Динамова поступил донос, его обвинили в троцкизме. Арестовали 26 сентября 1938 года за «причастность к контрреволюционной террористической организации». Расстреляли в подмосковной «Коммунарке». Та же участь постигла «самого Стецкого», заведующего отделом культуры и пропаганды ленинизма, главного редактора журнала «Большевик».
Первое издание 8-ми томного Собраний сочинений Шекспира, начатое до ареста главного редактора, завершилось много лет спустя, в 1950 году.
На восемь лет позже Динамова родился в деревне Заужовье Гродненской губернии Михаил Иовчук. На восемь лет позже, чем он, вступил в партию. Жителем дома на Сретенском бульваре, 6 Иовчук стал, когда его, секретаря ЦК партии Белоруссии по идеологии, перевели на руководящую работу в Москву. Отъезд из Минска порадовал многих товарищей в партии. Известный социолог, профессор доктор философский наук Геннадий Батыгин, в чью честь ежегодно в Москве институт социологии РАН проводит «Батыгинские чтения», назвал Иовчука «зазнавшимся, зарвавшимся и обнаглевшим партбюрократом», «прощелыгой, матёрым спецом по устройству личного благополучия», «завзятым авантюристом, до дна использовавшим свой высокий партийный пост для своих низких и корыстных целей». Всех удивило, «как ловко Иовчук в недельный срок заработал звание профессора, доктора наук и влез в члены-корреспонденты Академии наук СССР, все его статьи писались подчиненными, диссертация сфабрикована…»
Подобное резкое высказывание сделал для фонда «Устная история» заслуженный профессор кафедры зарубежной истории Московского университета, доктор философский наук, лауреат Ломоносовской премии, Василий Соколов, награжденный за героизм в дни Отечественной войны орденом Боевого Красного знамени и медалью «За отвагу»: « Иовчук был оратор хороший, и на этом он сделал карьеру, а как философ он совершенно ничего собой не представлял, совершенно западной истории философии он не знал,потому и русскую трактовал дубово».
С другой стороны, известный социолог, профессор, доктор философских наук Наум Коган, в чью память в Екатеринбурге в Уральском университете ежегодно проходят социологические чтения, утверждал: «Об Иовчуке нельзя судить однозначно негативно».
Вместе они работали на Урале, когда Иовчука сослали в Свердловск за то, что
Иовчук поставил подпись под некрологом погибшего в Минске народного артиста СССР Соломона Михоэлса. По официальной версии смерть наступила в результате автомобильной катастрофы. Не знал тогда Михаил Трофимович, будучи секретарем ЦК республики, об истинной причине смерти артиста, подло убитого по приказу Сталина. Вернуться в Москву Иовчук с Урала, как невинно пострадавший, смог в год смерти вождя.
Высшее образование получил Иовчук, как Динамов, в созданных при советской власти альтернативных, в противовес «буржуазным», университетах, на философском отделении Академии коммунистического воспитания. Учился в аспирантуре Коммунистического университета преподавателей общественных наук.
Три года работал после занятий философией начальником политотдела совхоза в родной Белоруссии. Этим политотделам при совхозах и МТС, машинно- тракторным станциям, появившимся при коллективизации, партия придавала особое значение и отправляла из городов коммунистов в села.
В годы «большого террора» коммунисты, не замеченные в уклонах от генеральной линии партии, из провинции направлялись на руководящие должности в Москву. Иовчука назначили заведовать в Московском химико-технологическом институте и в Московской сельскохозяйственной академии кафедрами диалектического материализма и марксизма-ленинизма .
Свежая кровь понадобилась партии после «большого террора» в штабе коммунистов земного шара – Коминтерне. Отсюда Иовчук перешел в ЦК партии. Со службой там связано нечто позитивное. По его инициативе образовалась кафедра истории русской философии МГУ. Зашита докторской диссертации Иовчука произошла в закрытом режим в Академии общественных наук ЦК КПСС. Сразу после защиты его избрали членом-корреспондентом АН СССР. Это и поразило профессора Батыгина и многих ученых. Случай единственный в своем роде. На коне члена АН СССР, профессор и доктор наук возвращается в Минск секретарем ЦК.
(Такой дорогой прошел к вершинам власти и Андрей Громыко. И он, как Иовчук, родился в белорусской деревне. Поступил в экономический институт, закончил заочно, потому что назначили директором сельской школы. В аспирантуре защитил диссертацию по сельскому хозяйству США и изучил английский язык. Это обстоятельство, а также рабоче-крестьянское происхождение сыграло решающую роль в его судьбе. Громыко хотел быть военным летчиком, Мечта не сбылась. Его, ученого секретаря института экономики, Комиссия ЦК направила заведовать отделом американских стран Наркомата иностранных дел. После беседы со Сталиным, (которому понравился «простоватый вид» вкупе с умением читать по- английски, что Громыко с белорусским акцентом продемонстрировал), отправили в Америку советником посольства СССР. Дальше все знают, что произошло).
После возвращения из ссылки с Урала при Хрущеве началось новое возвышение несправедливо пострадавшего Михаила Иовчука. Его избрали кандидатом в члены ЦК КПСС, депутатом Верховного Совета СССР, назначали ректором Академии общественных наук при ЦК КПСС. То была его последняя руководящая должность. Им самим и в соавторстве изданы десятки трудов. Вряд ли когда-нибудь их переиздадут, начиная от вышедшей до войны книги о Белинском, до написанной в соавторстве статьи «Проблемы исследования истории философской и общественно-политической мысли в Средней Азии и Казахстане»
Умер бывший кандидат в члены ЦК КПСС 9 января 1990 года в 81 год.
