СПРАВКА “МК”.
Хабенский Константин Юрьевич. Родился 11 января 1972 года в Ленинграде. Окончил ЛГИТМиК. В 1995—1996 годах работал в экспериментальном театре “Перекресток” и ведущим на региональном ТВ в отделе музыкальных и информационных программ. Шесть месяцев проработал в театре “Сатирикон” им. А.И.Райкина. Был занят в спектаклях “Трехгрошовая опера” и “Сирано де Бержерак”. Сейчас служит в Академическом театре им. Ленсовета.
Среди ролей в кино: “Хрусталев, машину!” (реж. А.Герман), “Наташа” (Венгрия, реж. Т.Тоот), “Дом для богатых” (реж. В.Фокин), “Женская собственность” (реж. Д.Месхиев), “Агент национальной безопасности” (реж. Д.Светозаров), “Механическая сюита” (реж. Д.Месхиев).
Опер Плахов из сериала “Убойная сила”, он же актер Константин Хабенский, проинструктировал меня по телефону: “Пять часов вечера, служебный вход ДК Ленсовета. Там подскажут, где меня найти”. Действительно подсказали. Он, говорят, сидит в баре. Найдете.
Но из нескольких чинно попивающих кофе молодых людей никто не напоминал Хабенского даже отдаленно...
— Да вон он. С девушками за столиком! — указал вдруг кто-то из сотрудников ДК.
...Понятно, почему я его не узнал. Искал “мента”, а увидел пожилого мужика с седыми волосами и безобразным шрамом на щеке.
— Что, не узнали меня в гриме? — улыбнулся Костя. — Через полтора часа мне на сцену. Поэтому, если не возражаете, давайте начнем...
— Признайтесь, зрители приходят в театр посмотреть на вашего героя из сериала “Убойная сила”?
— Есть разные категории зрителей. В том числе, конечно же, и поклонники сериала приходят. Но человек, уходя из театра, должен увидеть во мне актера, а не “убойного мента”.
Я иногда получаю письма от людей, которым нравится “Убойная сила”. Они пишут, что очень хотели бы посмотреть, что мы с друзьями делаем на сцене. Значит, не только в кино дело, так?
— У вас сейчас много работы?
— Хватает. В театре мы сейчас доводим до ума премьеру — “Смерть Тарелкина”. Кроме меня в пьесе играют Андрей Краско и Михаил Пореченков — герои сериала “Агент национальной безопасности”. Еще есть пара телепроектов, о которых я пока не хочу говорить. Скажу только, что там очень хороший материал, замечательные режиссеры, и эти проекты не будут повторять то, что я уже делал в кино. Но... знаете, предложений о работе могло бы быть и больше.
— У вас есть агент, человек, который ищет для вас работу?
— Есть человек, который отстаивает мои финансовые интересы. А в плане профессии... есть люди, с которыми мы давно дружим и которые считают, что я не совсем потерянный для общества артист. Я не могу сказать, что они ищут для меня работу. Они просто помнят обо мне. А это уже очень много.
— Вы светский человек?
— Да не очень-то.
— Ну а за модой следите?
— За модой следит жена. Правда, порой я из-под ее контроля вырываюсь и одеваюсь в более консервативную одежду.
— Консервативную — это джинсы и свитер?
— Да, мне так удобнее. А жена, как правило, предлагает стиль, который я не совсем понимаю. Такой очень яркий, молодежный. Но я с ней не спорю — она в этих вопросах лучше меня разбирается.
— Ваша жена — гример, художник по костюмам?
— Нет. Она связана с творчеством, но к театру и кино не имеет отношения.
— Понятно, о личной жизни вы не очень любите говорить... Тогда вопрос оперу Плахову: у “Убойной силы” будет продолжение? Говорили, что сериал решено прекратить.
— Ну это не у меня надо спрашивать, а у продюсеров или сценаристов.
— Но вам лично хочется сниматься?
— Только если будет какое-нибудь развитие. Мы сколько уже сняли? Серий тридцать, кажется. Вот в чеченских сериях было интересно работать — очень необычный был сюжет. Так что если режиссерам удастся найти неожиданные ходы, то и мне будет интересно работать.
— Вы смелый человек?
— Я трус. Но стараюсь в себе это качество подавлять. Трусость — нормальное человеческое чувство. Конечно, есть люди, у которых оно практически отсутствует. У них снижен порог чувствительности, порог боли. Они не смелые, просто ничего не соображают.
— Я вас почему про смелость спросил. Все-таки не каждый актер отважится отправиться на съемки в Чечню...
— Ну, во-первых, мы не совсем в Чечне снимали, а в Северной Осетии, на границе с Ингушетией. А потом изначально съемки начались у нас в Питере, и уже через несколько дней я понял, что с режиссером Сергеем Снежкиным отправлюсь куда угодно. Он очень точно понимает человека. А это очень важно в актерской профессии.
— Во время съемок на Кавказе у вас была страховка?
— Была. Но она не понадобилась... (смеется).
— Вы спортивный человек?
— Скорее да, чем нет. Вот только курю много. И сейчас я больше похож на шахматиста... В хоккей, например, уже лет сто не играл. Зато хорошо играю в хоккей настольный, я еще в детстве им увлекался. Что еще? В детстве боксом занимался, в футбол гонял. Но не настолько, чтобы это стало профессией. В детстве вообще все было: улица, гитара, дешевый портвейн. Даже приводы в милицию, которыми хвастаться не буду. Слишком уж они были незначительны. Я как-то вкусил уличной жизни, попробовал ее и пошел дальше своей дорогой. Это, по-моему, свойственно актерам. Чтобы что-то сыграть, надо самому попробовать.
— Вы способны ударить человека?
— Да.
— И часто бьете?
— Нет. Гораздо реже, чем хочется.
— Костя, а когда в вас проснулось актерство?
— Актерство довольно звериная штука. Это адреналин, чувство власти над зрителем, когда зал замирает... Однажды, еще работая монтировщиком сцены, мне лет 18 было, я вышел на площадку и почувствовал, что мне это нравится, это меня влечет.
— А как попали в монтировщики?
— После школы. Я тогда одновременно трудился на разных работах. Сторожем, монтировщиком, полотером... Деньги были нужны. На жизнь. Я человек довольно самодостаточный, но все-таки я был молод, кругом друзья, девушки. Потом, наверное, у меня еще было желание проверить свой организм на перегрузках. Я работал не один, со мной рядом друзья. Мы, если не ошибаюсь, одновременно трудились на пяти работах. И нам это было в радость.
— Просто повесть о настоящем человеке... А отдыхали-то когда?
— Вот на работах и отдыхали. Жизнь была другая. Мы ни о чем не думали. Не было суббот, воскресений, понедельников. Один сплошной день.
— А сегодня?
— Сегодня репетиции, съемки, переезды из города в город. Но когда все это начинает утомлять, стараюсь вывести работу на один сплошной день. Понимаете, если ты начинаешь работать по принуждению, то рано или поздно это надоедает. А чтобы успеть по максимуму, надо как можно больше всего на себя взять. Что-то получаться не будет, но успеешь практически везде. Наверное, я трудоголик. Это наш мастер, Вениамин Михайлович Фельштинский, преподававший у нас в театральном институте на Моховой, привил мне жажду к работе.
— И никакого отдыха?
— Ну рыбалок и турпоходов уже лет сто не было. Летом на неделю съездил за границу, где отдыхал в режиме овоща. То есть меня поливали, кормили, выводили на солнце, давали возможность почитать книжку.
— Неожиданный вопрос: хотите сыграть Гамлета?
— Не все актеры этого хотят. Вон, например, за соседним столиком сидит замечательный актер Андрей Краско. Он не хочет играть Гамлета. А я? У меня есть замечательная роль — Калигула. Я с ней бьюсь уже четвертый год.
— Вам доводилось читать негативные рецензии на свои работы?
— Да, но среди них было мало профессиональных статей. Критики часто любуются сами собой. Иногда кажется, что они даже спектакля не видели.
— Вас это задевает?
— А чего обижаться? На обиженных сами знаете что возят... Ведь в конце концов мы играем не для критиков, а для себя и своих близких...
— Как мама ваши работы оценивает?
— О, мама всегда в восторге!
— Костя, в одной из серий “Агента...” вы сыграли такого злобного восточного террориста. У вас потом не было проблем с милицией?
— Нет. Хотя... Однажды во время съемок я ехал с одной площадки на другую. В гриме поехал. Меня остановил патруль ГАИ, потребовали документы и стали со мной обращаться как с “лицом кавказской национальности”. Я что-то им сказал, и гаишники растерялись — они не услышали кавказскую речь...
Нет, мне очень интересно было ту роль сыграть. Мы только-только отсняли девять серий “Убойной силы”, и хотелось окунуться во что-то другое, менее положительное.
— То есть вы осознанно хотели сломать свой “убойный” имидж? Мне, кстати, показалось, что в последних сериях вы как-то в сторону отходите, а ваши коллеги, наоборот, выходят на первый план.
— Что до “Убойной силы”, то мне бы хотелось, чтобы она стала просто одним из этапов моего творчества. Не более. Вот ребята из сериала “Улицы разбитых фонарей” стали заложниками сериального движения. К сожалению, это отражается на их актерской карьере. Но мне тоже тяжело — каждый спектакль приходится биться, чтобы доказать: на сцену вышел не персонаж сериала.
Ну а то, что мой герой уходит на второй план... Я не пишу сценарии — что написали, то я и играю. И слава богу, есть режиссеры, которые не боятся экспериментировать. Прошлым летом мы снимались у Месхиева в “Механической сюите”. И он мне предложил совершенно противоположную “Убойной силе” характерную роль.
— А вы умеете рисковать?
— Да. Но риск он ведь разный бывает. Например, я не играю в казино. Один только раз играл — в Лас-Вегасе. Поначалу все шло удачно, но потом я просадил все, что у меня было, и даже больше. Машина? Могу водить медленно, а могу и погонять. Все зависит от настроения и музыки, которая играет в машине. А она также зависит от настроения. Я человек сомневающийся, но рискующий.
— Стало быть, шампанское пьете?
— Пью...
— И все-таки что бы вы ни говорили, именно благодаря “Убойной силе” вас на улице узнают. Доводится пользоваться славой?
— Не скажу, что очень часто, но бывает. Не по мелочам, скажем так.
— От поклонников отгораживаетесь?
— А зачем? У нас в Питере очень интеллигентные люди. Конечно, случается, и телефон по ночам обрывают. Но редко. Чаще всего я вижу поклонников, когда они стоят перед служебным входом.
— В Интернете есть несколько сайтов, посвященных лично вам. Вы их посещаете?
— Нет, даже близко к Интернету не подхожу. Боюсь, что, если туда залезу, то, как говорится, с ногами.
— Не хочется перебраться в Москву?
— Поживем — увидим... В Питере у меня сейчас много работы, которую мне не предлагают в Москве. В свое время я из Москвы именно из-за этого и уехал — не было интересной работы.
— Вам недавно стукнуло 30 лет. Это много или мало?
— Не знаю, что и сказать. Ну подумаешь — тридцать! Кому-то другому исполнилось сорок, а кому-то — сто двадцать.
— Помните самый необычный подарок?
— Самый необычный, я полагаю, еще впереди. А из тех, что дарили... Да мне много всего дарили. Даже женщин...
— В каком смысле?
— Можно, я промолчу?..
