МОК дал, МОК взял

     — Миша, скажи, после того, как нашу женскую команду из-за Лазутиной не допустили к эстафете, в тебе проснулась злость: мол, обязательно теперь выиграю медаль?
     — Дело не только в Лазутиной и не в женской команде. Дело в том, как относятся к России в целом. По отношению к нашим спортсменам наблюдается самая настоящая дискриминация. Вспомни, как Слуцкую откровенно засудили. Я был очень недоволен. Мне здесь вообще не понравилось...
     — Осознаешь, что твоя, как теперь стало ясно, золотая медаль была особенно важной для России?
     — За всю Россию не могу сказать, но для мужской лыжной сборной — точно. И для главного тренера Александра Грушина. Надеюсь, теперь многим придется признать: такого тренера, как Грушин, заменить некем.
     — Ты говорил: 50 километров — дистанция длинная, о многом успеваешь подумать. О чем же, например?
     — Здесь как раз тяжело о чем-либо думать: высота, и так голова не варит... Ну, конечно, прежде всего размышлял о том, что очень слабо начали мои соперники. Сам не ожидал, что пойду в лидерах. Я предполагал — после трех километров буду четвертым-пятым, оказалось — второй. Потом я прибавил... Вернее, не прибавил: я-то шел своим темпом. А вот остальные стали отставать.
     — Было ощущение, что последние метры тебе очень тяжело давались. Это связано с тем, что снег подтаял?
     — Не только. Хотя и это сказалось. Бежал бы в Европе — было бы легче. Здесь высокогорье — мне физиологически тяжело его переваривать. Если уж — как мы говорим — стукнет по голове, то не отпустит до конца. Я молился об одном: чтобы это произошло как можно ближе к финишу.
     — Так и получилось?
     — Да, силы я распределил правильно. Жаль, немного не успел: нужно было быстрее бежать, пока солнце не припекло. Хотя в принципе и с погодой повезло. Лыжня ведь начала таять уже на третьем круге (всего на “полтиннике” бегут три круга по 16 с хвостиком километров. — А.Л.). Все решилось на последних двух подъемах. Я их отработал нормально, не проиграл самому себе. Просто лыжи поехали похуже, поэтому столько драгоценных секунд растерял... Впрочем, запись дома посмотрю — может, и еще какие свои ошибки найду.
     — Ты все свои гонки записываешь?
     — Нет, это — первая. Я вообще не очень рвусь смотреть на себя по телевизору. Я сам себе не нравлюсь. Но уж олимпийский “полтинник” прокручу. Потом буду детям показывать, как папка бегал!

     — Тем, как прошел предолимпийскую подготовку, доволен? Или были накладки?
     — Нет, накладок не было. И здесь на нас не давили. Дали свободу: каждый сам определял, сколько ему тренироваться. В зависимости от самочувствия. По-моему, это правильно.
     — А вообще тренируешься где?
     — Летом — дома: команда готовится в Острове, на спортивной базе...
     — Извини, не в курсе — что за Остров такой?
     — Остров — город в Псковской области. Кстати, базу там мы построили сами.
     — Своими руками?
     — Да. Возвели ее фактически с нуля. Рыли траншеи под водопровод, канализацию. Красили сами. Даже деньги на стройматериалы ездили зарабатывать — в колхозе работали.
     — А чья идея была — такое чудо возвести?
     — Моего личного тренера — Павла Геннадьевича Мищенкова. Это фанат лыжного спорта — хотя у него и нет спортивного образования, он физмат закончил. Сначала сам бегал, потом тренировал ребят... Начиналось все с полуподвального помещения, затем возвели нынешнее здание на Гороховом озере. Помню, как он заявил: “Построим базу мирового уровня — к нам будут олимпийские чемпионы приезжать”. И я ему тогда не очень поверил — хотя, когда все это начиналось, в 88-м, еще совсем пацаном был. Да многие ему не верили. А он все же построил базу — единственную такую в России. Там готовится сборная, одно время даже швейцарцы приезжали...
     — Михаил, скажи честно: а если бы тебе поступило предложение уехать за границу?..
     — Да какая заграница! Вот многие рвутся в Америку. А зачем? Тут у них есть нечего — нездоровая пища. Некалорийная, невкусная — тьфу! Нет, из России, по крайней мере сейчас, никуда не собираюсь. И, думаю, своего мнения не изменю.