Чаша сия не миновала даже известных людей — разных там звезд и маститых политиков.
Сегодня мы рассказываем о супружеской чете Рыбин—Сенчукова, которые прочно обосновались в Долгопрудном.
“Привет с большого бодуна…” — душевно пропел его мобильник. Вот что значит музыкант! Помнится, я тоже пыталась записать на телефон нечто собственного сочинения, но чудо инженерной техники упорно отказывалось повторять мою вокальную лажу. Виктор Рыбин — тоже не Паваротти, но его хиты “Коммунальная квартира”, “Страна Лимония” и, естественно, привет с того самого состояния — действительно народные песни. Это на самом деле близко каждому, это о понятном: затянул за столом “Наш Колька бабник…” — и пошла душа в рай.
Теперь тот, кого в подмосковном Долгопрудном считают чуть ли не главной достопримечательностью, на телеэкране все чаще появляется в обществе супруги Наташи Сенчуковой, при пиджаке и поет то, что положено петь серьезному мужчине.
Стильный коттедж в Долгопрудном. Ухоженный газон, скамеечки — летом вполне можно жить прямо в саду. Ездит солист “Дюны” на “Паджеро”, курит “Филип Моррис”, а во всем остальном практически не изменился — с тех пор как в семействе Рыбиных в Долгопрудном Московской области 21 августа 1962 года родился мальчик, коего нарекли Виктором. Шутка.
Наследник семейства Рыбиных—Сенчуковых Василий, трех лет от роду, в момент разговора нарезает круги на велосипеде, периодически шлепаясь в траву, тем самым доказывая вышесказанное: вываляться в чем-то — полный кайф.
— На сегодняшней эстраде настоящего мужика далеко не каждый день увидишь. Но меланхоличные звезды мужского пола в последнее время любят рассказывать, как они кому-то зарядили ногой в ухо. Модно это, что ли, — не знаю. А вы на такое способны?
— Зачем в ухо? Мы ж не японцы, чтобы так ногами махать. В детстве приходилось применять в драке запрещенный прием — ногой в пах. Но это когда ты — сопель девяти лет, а противник — здоровенный 12-летний пацан, и ты чувствуешь, что противник сильнее и его надо срубить, иначе он тебя затопчет… Во дворах же кодекс был насчет того, куда нельзя бить, и каждый такой фортель обсуждался, что ты неправильно поступил, надо было бы другим способом — укусить, например. Я и до сих пор остаюсь сторонником применения физической силы в конфликтах, потому что некоторым людям нужна встряска, по-другому их остановить нельзя. Кому-то достаточно и по уху ладошкой, а есть такие, что и по бороде кулаком — помогает плохо. В молодости я дрался каждый день, а теперь пореже…
— Когда приходилось в последний раз выяснять отношения кулаками?
— Недели три назад. С соседом.
— Когда мы с Витей ехали сюда по Дмитровке, это была такая сельская дорога — тогда еще Владимир Владимирович по ней не ездил — и был май. И только съезжаешь с шоссе в Долгопрудный, сразу — воздух свежий, запах классный... И тогда почему-то подумалось: “Вот здесь я точно буду жить!” Хотя никаких конкретных планов я не строила, мы с Витей и знакомы-то были всего неделю. Впечатление какой-то теплоты было сразу.
С тех пор много всего было: Рыбин и Сенчукова поженились, Наташа начала сольную карьеру, родился Васька, вместо маленькой квартирки появился тот самый коттедж.
— Сейчас модно жить в коттедже в ближайшем Подмосковье. Поэтому у вас дом в Долгопрудном, а не квартира в Москве? B>
Виктор: — Дом — он и есть дом. Никогда не задумывался о том, модно это или нет. Смотрим — строят. Продали квартиру, построили дом. И никакой глобальной политики тут не было.
— Значит, это не для имиджа, а для себя?
— Для имиджа надо жить в собачьей будке или на плотике на реке, а дом — это просто дом. Вы лучше у москвичей спросите, почему они до сих пор в Москве, а не в Долгопрудном. Там же дышать нечем!
— Наташа, а в электронных СМИ я обнаружила сразу четыре сообщения о том, что Рыбин обещал купить вам квартиру в Милане. Вы что, все-таки собрались изменить Московской области?
— Да вы что? Никогда такого не было. Мы и бываем-то в Милане четыре дня в год. Зачем нам там квартира?
— Кто занимается домом?
Наташа: — Я и Витина мама. Раз-два в год, конечно, приходится приглашать людей для генеральной уборки, а так я все на квадратики поделила и успеваю. Кстати, в большом доме проще убираться, чем в маленькой квартире, где все напихано.
— За садом тоже надо присматривать...
Виктор: — Он сам по себе растет. Это же не сад. Здесь, видите, липа, рябина, лиственница, ива… Мама уговорила, и три яблони я все-таки посадил.
Наташа: — Урожай яблок мы уже раз собирали. Несмотря на то что яблоньки высокие и худые, плоды были очень вкусными.
— Никуда.
— Как-то наблюдала вас по телевизору, вы с супругой пели дуэтом, в пиджачке приличном и без чепчика…
— Ну так то ж с супругой! Наталья ведь — она такая романтичная, поэтому стараюсь соответствовать. А чепчик — на месте! Просто я считаю, что нет смысла сейчас часто мелькать на телеэкране. Наш материал — 12 дисков, около двухсот песен… И я не знаю на данный момент, что можно сделать лучше, чем “Коммунальная квартира”. Это можно, конечно, посчитать слишком критичным отношением к себе, но если выпускать видео, оно должно быть хотя бы не хуже “Страны Лимонии”, “Моря пива”, а мне кажется, что лучше и быть не может. Мы принимаем участие в концертах, в передачах разных. И я уже вижу, что людям более интересно, чтобы Рыбин какую-нибудь смешную фигню сказал. Не помню, что за передача была, и там пело много артистов, я тоже приготовился спеть, но редактор мне сказала: “Давай поборись с чемпионкой мира по дзюдо в кадре”. Я говорю: “Давай я спою, а потом поборюсь”. А она: “То, что ты споешь как все, зрители уже завтра забудут, а это — ни за что!” Так оно и вышло. От нас ждут выходок, реплик забавных, мы и воспринимать себя начали как некую формацию артистов эстрады — придурков-клоунов. Коим, например, я в жизни и являюсь. Но могу быть и серьезным. Недолго. А потом снова начинаю придуриваться. Не люблю разве что шутить на заказ. Специальное дурилово — это не смешно.
— Где вас сейчас можно услышать в Москве?
— Для пафосных сольников, навроде тех, что были и в “России”, и в Театре эстрады, я пока не готов. Время еще не пришло для новых сольных со старым материалом. В клубах мы работаем редко. В основном на праздниках можно услышать.
— Как вас воспринимает Долгопрудный?
— Забавная история. В магазине меня воспринимают как обычного покупателя, а когда я здесь выхожу на сцену, те же люди лезут за автографами. Но к этому мы уже привыкли.
— Наташа, раньше песни у вас были романтичные, девчоночьи… А сейчас клип забавный появился в стиле садо-мазо. Вместо девчонки из соседнего двора — дама в кожаном ошейнике. И это тоже вы?
— Нет, конечно. Надо было так сыграть по тематике песни, я и сыграла. Мое — это клип “Ангел”. А “садо-мазо” всерьез воспринимать не надо, там и песенка шуточная. Я же не поменялась кардинально, не ушла в рэп или хип-хоп, потому что это было бы совсем смешно. Манера исполнения модифицируется в зависимости от того, что я пою, а образ в целом остается таким же.
— Ближайшие творческие планы?
— Выпустить диск, рабочее название которого — “Ангел”. Собрали то, что нам понравилось.
— Каким вы хотели бы видеть Васю?
— Счастливым, здоровым, общительным. В садике говорят, что Васька очень ранимый. Может быть, это и не плохо вовсе, но в наше время чувствительность — все-таки не самое лучшее качество. Он должен уметь постоять за себя, поэтому мы хотим, чтобы Васька занимался спортом. Уже ходили в секцию тенниса, но там сказали, что он ракетку вряд ли удержит. А в перспективе хотелось бы, может быть, чтобы он занимался восточными единоборствами.
— Какое будущее вы ему готовите?
— Васина крестная мама, Марина, говорит про свою дочку, которая учится в Щепкинском театральном училище: “Я понимаю, она у меня настолько летящая, неземная, все у нее из рук валится… Но я одно знаю: она у меня добрая девочка!” Так что главное — чтобы он вырос добрым человеком.
— А в плане образования, карьеры — не хотите воспитать вундеркинда где-нибудь в элитной школе?
— Зачем это? У нас замечательная школа, мы там уже два года занимаемся в группе для маленьких — буковки складываем. Мы его туда повели, потому что хотелось, чтоб Вася больше со сверстниками общался. Неделю назад пошли в садик. Воспитатели говорят, что он переживает, очень волнуется. Но сам он говорит, что в саду нравится. То ли храбрится, то ли выдумывает…
— И ваша мама, и мама Виктора живут рядом. Помогают с ребенком или все-таки приходится кого-то нанимать?
— Поддерживают обе. Разве что когда он совсем маленьким был, не помогали. Они что-то запаниковали: “Мы ничего не помним, мы ничего не знаем”, брать его на руки боялись… Конечно, первое время обходились сами, было тяжело, а потом няни помогали.
— Старшее поколение дает советы, как воспитывать ребенка?
— А мы их не слушаем. Потому что раньше все было по-другому. Впрочем, мамы особо много и не советуют. Конечно, балуют они Ваську, но мы и сказать, в общем-то, ничего против не можем, потому что эта чрезмерная любовь от того, что он для них сейчас — это жизнь. За нами смотреть особенно некогда было, пусть за ним смотрят.
— Самый красивый подарок, который когда-либо делал вам муж?
— Колечко с бриллиантами, серьги… А вот самым необычным подарком был мой портрет. Написана картина с меня, но я об этом не знала. С Витей приехал какой-то человек, и муж объяснил, что просто надо меня сфотографировать. Обычное дело. Только потом выяснилось, что он — художник, который должен был посмотреть на меня, чтобы уловить что-то жизненное. На мой день рождения портрет мне был торжественно вручен. Еще необычным подарком стал солярий, только загорать некогда. Но все равно очень приятно.
— Как принято в семье Рыбиных—Сенчуковых отдыхать?
— В Испанию ездим. А когда дома, телевизор смотрим. Летом большую часть времени проводим в саду, то есть и кушаем здесь, и стараемся подольше быть на воздухе. В прошлом году Васю в Испанию брали, он так обалдел от того, что мама и папа с ним днями напролет, что вел себя фантастически хорошо. Мы его повсюду с собой таскали, а он от переизбытка впечатлений засыпал потом на “раз-два-три”.
— Что нужно для тихого семейного счастья в Долгопрудном?
— Чтобы пес молчал. Ночью как начинает лаять… Витька сначала в него картошкой бросался, но Йорк (по-домашнему — Жорка) решил, что с ним так играют, и разошелся так, что пришлось поливать его водой, и только тогда пес убрался в будку. Жорка — азиат с алабаем. Соответственно, никакой он не породистый. Ничего не обрезано — уши есть, хвост есть, а мозгов нет. Он сидел на охране на въезде в поселок, а потом оказался никому не нужным, и мы его взяли.
Вот такая жизнь царит в главном замке страны Лимония, которая, в общем-то, и недалеко вовсе...
