— Хороший, видно, мальчик он, раз вся страна так переживает. Тут по телевизору его показывали. Лицо доброе, — говорит старушка из села Гидель, что в 17 километрах от подножья гор. — Я каждый день за него в церкви молюсь, вдруг он еще живой...
Родные Сергея Бодрова верят, что он вернется, также теплится надежда в сердцах тех, чьи близкие отправились на выходные отдохнуть в самом роскошном месте Кавказа. Однако вчера спасатели закончили свою работу. Сегодня большая половина из них покинула Северную Осетию, и в отчете была поставлена жирная точка.
На момент подписания номера в списках погибших официально числилось 98 человек. Неофициально — 150. Но местные жители уверены, что реальное число пропавших без вести перевалило за тысячу...
Рейс Москва — Владикавказ. В салоне самолета гробовая тишина. Изредка слышатся всхлипы.
— Вчера один мужчина выпил поллитра водки, не закусывая, — полушепотом рассказывают бортпроводники. — Говорят, это отец одного из тех ребят, которого до сих пор не могут найти.
Три года назад самолеты во Владикавказ летали два раза в день. Из-за недостатка пассажиров один рейс отменили. В эти дни билет на рейс достать невозможно. В салоне нет случайных людей. Рядом со мной в кресле сидит женщина. За все время полета — 2 часа 10 минут — она ни на секунду не сомкнула глаз, отказалась от обеда, ни разу не полистала журнал или книгу, все сидела и смотрела в одну точку.
— Вы боитесь летать? — интересуюсь я.
— Я боюсь прилетать, там мой сын...
Казалось, она говорила не со мной.
— Я лечу умирать, у меня больше ничего в жизни не осталось.
Эта женщина уже не верит в спасение сына, и еще она боится называть его имя.
— Журналисты так пишут о Бодрове, как будто его уже нет. Они сами похоронили его. Я не хочу, чтобы имя моего ребенка так же фигурировало в прессе.
Самолет задерживался в пути. Нервное напряжение нарастало. Мы приземлились в 17.10.
— Ну, с Богом, — перекрестилась моя соседка и, не прощаясь, направилась к выходу.
Вновь мы с ней столкнулись спустя час в маленьком городке, где раскинулись палатки спасательной службы. Она узнала меня. Кивнула головой и отвернулась...
Военная обстановка близ Кармадонского ущелья
Жители Северной Осетии обвиняют в случившейся трагедии местные власти.
— Об этом леднике уже 20 лет говорят, и каждый день одно и то же: сойдет — не сойдет, — делится работник таксопарка Сармат. — Далеко не все наши земляки рисковали ходить в Кармадонские долины, словно чувствовали опасность.
Однако красота тех мест буквально манила в свои объятия. Кармадонское и Карбанское ущелья были излюбленными местами молодоженов, студентов и туристов. Сюда приезжали специально, чтобы повязать на ветку дерева кусочек ткани и загадать желание. Молодые люди верили, что оно обязательно сбудется. Теперь никаких примет этих загаданных желаний не осталось. Ледовая стихия не пощадила ничего. Вид с вертолета МЧС на ущелье ошеломляющий. От жилых домов остались лишь трубы. Селевые потоки снесли все на своем пути — полувековые деревья, дома, дворы. На окраине одного села располагалось древнее кладбище. Мощные потоки воды размыли могилы. С высоты 200 метров можно заметить плавающие гробы.
— Это похоже на ад — темная вода, гробы, ржавые кресты и трупы, — вздыхают спасатели. — Даже животные не успевали спастись.
На днях группа ставропольских спасателей наткнулась на десяток щенков.
— Жалко их было. Они сидели на маленьком островке, отрезанном от мира со всех сторон водой, — вспоминают спасатели. — Заметив нас, заскулили, хвостами завиляли. У меня ком в горле встал, но не возьмешь же их с собой, всех не спасешь, здесь бы людей найти.
Кармадонское ущелье за несколько минут стало братской могилой для всего живого.
Рай, ставший адом
Добраться до Кармадонского ущелья сегодня невозможно — селевой поток размыл все подходы к некогда красивейшему месту Кавказа. На повороте к ущелью выстроен кордон республиканского ОМОНа. Обстановка, приближенная к военной, — десяток вооруженных солдат в камуфляже, бронированные машины, в небе несмолкаемый гул военных самолетов. Перед солдатами толпятся сотни людей. Каждый день они приходят к этой развязке и умоляют военных пропустить их.
— Там наши дети. Если вы не можете их найти, дайте нам возможность самим сделать это, — рыдает мужчина средних лет.
У Шамиля в ущелье осталось трое детей. Старшему исполнилось 8 лет.
— В пятницу мы должны были уехать, но ребятишкам так понравилось там, что они уговорили меня оставить их с бабушкой до воскресенья. “Папочка, миленький, не забирай нас”, — умоляли они. Это были последние их слова. Я не успел доехать до деревни Гизель, как раздался грохот.
В тот вечер Шамиль не вернулся домой. Говорят, он несколько часов пролежал на земле лицом вниз.
— Он буквально ел землю и так сильно кричал, что нам казалось, эхо доносило его голос в горы. Он звал детей... — рассказывают очевидцы.
На просьбы Шамиля омоновцы не реагируют, привыкли...
Цховребов Игорь и Меликцетян Вартан по дороге из Назрани во Владикавказ заехали в ущелье искупаться в горячем источнике.
— У них даже одежды теплой не было — шорты, майки и коврик для загорания, — говорит мама Вартана. — Я пятый день прихожу сюда с ватным одеялом. Вдруг выйдет сын, обогреть его надо.
В восемь вечера собравшимся здесь людям привозят хлеб, колбасу, печенье, конфеты и воду “Дюшес”.
— Распоряжение мэра города, — объясняют они. — Приятно, что о нас заботятся.
Около магазина плачет женщина. Она единственная, кто не покидает “пост” даже ночью. Юбка ей коротка и при тусклом свете невозможно определить, какого она цвета — то ли серая, то ли голубая. В таком виде во время войны возвращали одежду после дезинфекции: застиранную, блеклую, сморщенную, будто ее жевали.
— Мы слишком много пережили: война, нужда нас совсем доконали, и еще родных лишились.
В основном на этом месте собираются жители поселка Гизель. Сель остановился в семи километрах южнее от населенного пункта. 11 тысяч человек остались без электричества, газа и воды.
— Включаешь кран, а оттуда грязь льется, — жалуется беженка из Армении. — Воду приходится из города привозить. А еще ночевать в поселке опасно. Сель может накрыть наши дома со дня на день. Поэтому каждую ночь вывозим детей к друзьям во Владикавказ.
А еще люди, потерявшие своих близких, возмущаются:
— Нам ничего не говорят. Уже восемь тел нашли, а куда их отвозят — неизвестно. От нас скрывают любую информацию.
Спасатели объясняют эту ситуацию так:
— Не хотим оставаться заклятыми врагами. Вчера одна женщина говорила, что ее сын на машине приехал в ущелье. Я знаю, что он погиб, но пусть лучше ей об этом официальные органы объявят.
...23-летний омоновец Янис Гедеев несколько месяцев готовился к рождению первенца. Купил коляску, ползунки, памперсы, игрушки. В минувшую пятницу он сопровождал съемочную группу Сергея Бодрова, а его жене в тот день назначили роды.
20.00.
— У вас мальчик, — обрадовали врачи новоявленную мамашу в центральном роддоме Владикавказа.
20.10. В районе поселка Кармадон сошел гигантский ледник.
— У нас существует традиция: кто первый сообщит отцу о рождении ребенка, тому положен подарок. Я пытался дозвониться Янису по рации, но все было тщетно, — не сдерживает слез близкий друг омоновца.
Когда сходила лавина, мы думали — бомбардировщики в Чечню летят
Алан — один из шести омоновцев, сопровождающих съемочную группу Сергея Бодрова. Мы сидим с ним в холодной машине. Печка не работает. Температура воздуха близ Кармадонского ущелья после семи вечера резко падает.
— Как ледник сошел, так климат у нас изменился. После захода солнца столбик термометра выше ноля градусов не поднимается. Да еще ветер усилился с гор, — объясняет он.
Алан старается забыть, что несколько дней назад произошло в ущелье. О пережитой трагедии рассказал только лучшему другу.
— Мне все говорят, что я в рубашке родился, — начал он, поддавшись на мои уговоры. — Чудом в живых остался...
В минувшую пятницу Сергею Бодрову представили шесть человек владикавказского ОМОНа.
— Мы и сами толком не поняли, зачем им столько охраны. Те места считаются спокойными. Туда даже туристы редко заходят, слишком крутой подъем.
Четыре машины, набитые аппаратурой, — джип, “Ниву” и две “Газели” — толкали вручную. За полчаса проходили каких-то двести метров.
— Около восьми утра мы добрались до назначенного пункта. Больше двух часов устанавливали камеру, прожекторы. К 10 часам на “КамАЗе” привезли трех лошадей, заказанных в конном театре “Нард”. Затем из близлежащего села согнали отару овец.
— Будем снимать до последнего, пока не стемнеет, — скомандовал Бодров. Стрелки часов показывали десять.
— Я в этот день постоянно на часы смотрел, хотя обычно забываю про них, — продолжает Алан.
А еще молодой омоновец хорошо запомнил эпизод картины, которую успела отснять группа Бодрова-младшего.
— Главную роль играл наш осетинский актер Хашиб. Сюжет простой, и не сказать что очень интересный. Мужчина, отслуживший два года на Балтийском флоте, возвращается домой на Кавказ. И вот вся родня бежит его встречать. Это все, что я видел. Эх, и ради чего...
Погода в тот день стояла жаркая.
— Удачный съемочный день, — радовались операторы.
Только в пять вечера на небе показались тучи.
— Давайте еще попробуем, — не унимался Бодров.
Остальные два часа работали вхолостую. Ничего не выходило, устали ребята.
На Кавказе темнеет быстро — в 20.00 уже ничего не видно. За час до темноты Бодров стал собираться.
— Завтра подъем в 5 утра. В 6 надо быть на месте. Говорят, здесь рассвет необыкновенной красоты, — сказал он.
— Весь рабочий инвентарь решили оставить. Охранять поставили меня и еще двух ребят из киношной группы, Диму и Сергея. Остальные стали спускаться вниз...
Алан с ребятами вскипятили чайник, нарезали бутерброды.
— Внезапно подул сильный ветер, перевернул стаканы, стал накрапывать дождь, и вдруг грохот, — вспоминает Алан. — Мы думали — бомбардировщики в Чечню летят или танки стреляют: недалеко горный полигон расположен. Я снова посмотрел на часы — 20.10. Грохот длился полминуты, но я такого еще не слышал. Мне казалось, будто небо напополам разошлось или тысячу сверхзвуковых самолетов выпустили. Мы когда вниз глянули — испугались: все черное, даже лед.
Тогда никто из них даже не предполагал, что съемочная группа могла не успеть убежать от лавины.
— Мы были уверены, что они успели проскочить, — вспоминает член съемочной группы Дмитрий Шибнев.
Алан и двое друзей Сергея Бодрова трое суток были отрезаны от мира. Рация отказала сразу же после схода ледника. Все дороги размыло водой.
— Я в любом случае не мог покинуть пост — приказа не поступало, — объясняет Алан. — И только на третий день мы спустились по ущелью к погранзаставе. Поняли, что ждать больше нечего.
До сих пор весь съемочный инвентарь находится в горах. Даже лошадей спустить пока не представляется возможным.
— Вообще Бодров странным нам показался — замкнутый какой-то и разговаривает не по-нашенски, все время на “вы” и через каждое слово “пожалуйста” говорит. Я его другим представлял, как в “Брате”, — этаким русским Рэмбо, — вздыхает Алан...
Искать живых больше нет смысла
Поисковые работы закончились уже в понедельник. В тот день из-под завалов вытащили последнего счастливчика.
— Информация по сторожу поступила еще в воскресенье вечером. Но мы не успели достать его, рано стемнело, — рассказывает инструктор по альпинизму Сергей Шевяко. — Когда ледник сошел, он успел убежать под отвесную стену, да так и просидел там трое суток.
За три дня и три ночи спасатели прошли весь участок схода лавины. Вчера состоялись показательные выступления перед главой МЧС Сергеем Шойгу. “Доразведка” — назвали это мероприятие спасатели.
— Искать больше не имеет смысла. Я свой вердикт вынес. Никого в живых там не осталось, — говорит зам. начальника южного регионального центра МЧС России Владимир Хомуха. — Тела искать также бесполезно. Лед толщиной в 100 метров будет таять 8—10 лет. Возможно, грязь вынесет какие-то тела в течение месяца.
Поисковые работы велись ежедневно с 8 утра до пяти вечера. За это время удалось спасти 27 человек и вытащить из-под завалов восемь тел (семь мужчин и одну женщину). На данный момент опознали лишь двух погибших.
— Все тела сильно изуродованы. Лиц вообще не видно, — говорят спасатели. — На самом деле жуткая картина. В одном селе нам удалось пробраться в дом. Внутри все уцелело, даже фотографии, а на кровати — тело мужчины. Мы так и не поняли, как он погиб.
В семи километрах от подножия Кармадонского ущелья спасатели раскинули палаточный лагерь. Три брезентовые палатки, ведро картошки и несколько ящиков дешевой водки — так и живут.
— Все бы хорошо, да только ночью холодно. Чем ближе к горам, тем температура ниже. В ущелье ночью мороз, как лютой зимой, а днем загорать можно. Даже если кто-то выжил в горах в момент схода лавины, давно уже обледенели.
Каждый вечер в ресторане гостиницы “Владикавказ” собираются сотрудники съемочной группы Сергея Бодрова. Они сидят молча за общим столом, даже музыка не играет. Водку пьют чокаясь.
— Столько выпили, а не берет, — удивляется кто-то из ребят.
Вчера они вместе со спасателями прошли еще раз тот путь, где был Бодров. Безрезультатно.
— Я не уеду, пока не найду Серегу, — говорит глава телекомпании СТВ, продюсер снимаемого фильма Сергей Сельянов.
Вчера вечером в гостинице собрались все родственники пропавших без вести ребят. Сидели молча, объединенные общим горем.
