Ингеборга Дапкунайте — особенная. Ее яркая внешность, талант и харизматичный акцент литовского происхождения заставили обратить на себя внимание таких режиссеров, как Петр Тодоровский, Никита Михалков, Александр Прошкин и Брайан Де Пальма. А Алексею Балабанову она пришлась по душе настолько, что вслед за “Войной” он снял ее в своем новом фильме “Морфий” по ранним рассказам Михаила Булгакова в сценарном изложении Сергея Бодрова-младшего.
Репортер “МК” встретился с актрисой, чтобы поговорить о ее занятиях благотворительностью, общении с Томом Стоппардом и ближайших творческих планах.
“Все могло быть по-другому”…
— Ингеборга, вы снимались у многих мастеров, но не раз подчеркивали, что Балабанов для вас — режиссер особенный. Чем он вас зацепил?
— Я ни в коем случае не принижаю талант других режиссеров, с которыми мне довелось работать, но Леша… По-моему, у меня это “первый раз второй раз”. В смысле, раньше я никогда не работала дважды с одним и тем же режиссером. Чем зацепил? Он говорит, что снимает кино про себя. У него в голове его фильм уже есть. Но он как бы приглашает тебя в свой мир, делает его частью.
У него самое популярное замечание: “Давайте, пожалуйста, талантливо…” Это весьма вдохновляет. Мне рассказывали, как Вуди Аллен работает с актерами. Он говорит: “Только не задавайте мне никаких вопросов. У меня хороший текст, я вас взял потому, что вы хорошие актеры — играйте”. Каждый режиссер снимает свое кино. Это его мир, и все, что я могу, — помочь ему рассказать его историю так, как он хочет. Мне нравится полностью отдаться тому, во что верит режиссер. Это если я одна у себя на кухне сижу — могу играть как мне вздумается. А если с партнерами на площадке, то ты член одной большой команды… Если ты видишь роль не так, как режиссер, то зачем сниматься? Для того чтобы доказывать режиссеру, что он делает не то кино? Ну тогда иди и сам снимай!
— А говорят, Никита Михалков, наоборот, жаловался, что на съемках “Утомленных солнцем” вы его совершенно не слушали.
— Нет! (Смеется.) Мы прекрасно работали вместе, он величайший режиссер, настоящий мастер, и не слушать его было бы глупо. Он всегда помогает актерам — просто их вдохновляет.
— Вы беретесь только за те роли, которые вам интересны, или за те, которые составят хорошую строчку в резюме?
— Одно другому не мешает. (Улыбается.)
— Любая актриса позавидовала бы вашей фильмографии. Согласитесь, вам чертовски повезло!
— Ой, надо срочно постукать по дереву!
— Я думал, начнете спорить. Скажете, что все роли честно заслужили…
— Можно сказать, что мне повезло. Можно также сказать, что я попыталась использовать все шансы, которые мне выпадали. Не всегда, конечно. И я делала ошибки.
— Например, когда?
— Однажды снималась в Бельгии, в фильме “Зимняя жара”, шла тяжелая смена посреди поля. И тут звонит мой агент и говорит: “Есть такой телевизионный двухчастичник “Главный подозреваемый”, Хелен Миррен в главной роли. Тебе предлагают сыграть боснийскую мусульманку, нелегально работающую уборщицей”. Я думаю: “Не хочу играть уборщицу!” Я устала, вокруг грязь, с другой стороны мне предложили стать членом жюри в Каннах, в которых я никогда не была… Короче, отказалась. Кладу трубку и вдруг думаю: “Что я делаю! Это реальная работа, а у тебя какие-то Канны в голове!” Тут же перезваниваю агенту: “Извини, конечно же, буду сниматься! Отложим эти Канны”. Агент мне отвечает: “Не волнуйся, я все разрулила — можно и сниматься, и в Канны съездить”. Это была одна из самых запоминающихся моих работ. Хелен Миррен — потрясающая, режиссер — замечательный. Олег Меньшиков со мной снимался. А все могло быть по-другому…
— Кстати о ваших партнерах. Вы работали с Кевином Спейси, Джоном Малковичем — звездами первой величины. Или все-таки они простые люди?
— Как это простые?! Каждый человек необычный. А вы посмотрите в России какие актеры! Меньшиков, Машков, Бичевин, Андрей Панин и многие другие. Масса актеров! Я просто боюсь кого-то забыть.
“Моей бабушке 103 года!”
