И это говорит о серьезных переменах в настроении и в поведении промайдановской Украины. Растерянность и неопределенность во всем, что касается идеологии и внешней политики Украины, рожденных победой Владимира Зеленского на президентских выборах, всего за один день ушли в прошлое. Политическая элита страны снова начала активно выступать против переговоров президента с лидерами ДНР, против предоставления ДНР и ЛНР статуса «регионального языка». И, само собой, в средствах массовой информации началась активная поддержка закона о государственном языке Украины. Как выясняется, новый президент, не рискуя оказаться «изменником родины», уже ни на один шаг не может отступить от порошенковских «армия, вера, язык, Запад, Россия — агрессор».
Как оказалось, чтобы вернуться к порошенковской антирусскости, надо было немного. Достаточно было появиться на телеканале NewsOne, который также купил Медведчук, нашему Дмитрию Киселеву, призывающему украинцев «поговорить» с русскими во время готовящегося телемоста. На мой взгляд, наиболее здравое объяснение истоков всей этой авантюры с телемостом дал в украинских «Итогах» Евгения Киселева русскоговорящий политолог Александр Мартыненко. Он считает, что соблазн провести телемост был рожден итогами президентских выборов на Украине. Ведь, как показали эти выборы, проблема Крыма, проблемы территориальной целостности Украины для многих жителей страны ушли на второй план. Мало того, для многих граждан Украины вообще нет никаких особых национальных ценностей. Нищета, высокие тарифы на газ, свет вытеснили у бедной части населения не только «ценности достоинства», но и вообще интерес к политике. И при этом усталость от продолжающейся войны, страх потерять сыновей на Донбассе как раз и рождают жажду мира любой ценой, которую активно эксплуатируют в своих политических целях лидеры партии «За жизнь». Как показывают опросы, более 70% жителей Украины настаивают на прямых переговорах с Россией о мире, а 36% согласны даже на переговоры Украины с руководством ДНР и ЛНР. Все эти факты, как объяснял Мартыненко, породили иллюзию, стоящую за идеей телемоста, что жажда мира и жизни вытеснит из сознания подавляющей части украинцев обиды и унижения, связанные с «русской весной» 2014 года, заморозит боль о тысячах погибших в Донбассе.
И, как мне кажется, все эти иллюзии, связанные с усталостью украинцев от войны, Медведчук сумел внушить руководителям России. Ведь понятно, что без их санкции не могли начаться подготовка и реклама телемоста. И, конечно, в самом сознании руководителей России существовала благодатная почва для зарождения веры, что самое страшное прошло, что украинцы и русские могут снова поговорить по душам, что, несмотря ни на что, можно восстановить добрые отношения между нашими странами и народами.
Понятно, почему руководители пророссийской партии «За жизнь», приехав в Москву, произносили, несмотря на спровоцированный всей этой авантюрой с телемостом рост антирусских настроений в Украине, свои сладкие речи о том, что «русофобия рано или поздно уйдет», что «все будет по-прежнему, как было до нынешнего разъединения Украины и России». После того как прокурор Луценко начал судебное преследование руководителей телеканала NewsOne, Медведчуку было важно сохранить хотя бы то, чем он обладает: показать для 13–14% пророссийского населения, что все же его Москва принимает на равных, что Медведев сохранил свое обещание снизить тарифы на газ на четверть. Но, на мой взгляд, Дмитрий Медведев, после того как произошел взрыв антирусских настроений, спровоцированный сообщением о готовящемся телемосте, не имел права проводить эту встречу руководителей «Единой России» с руководителями партии «За жизнь». Ведь эта встреча окончательно загоняет пророссийские силы в политическое гетто и активизирует антироссийские настроения.
Само напоминание о возможности какого-либо партнерства между Россией и Украиной вызывает протест не только у украинских националистов, но и у людей, впустивших в душу идею самостийности, верящих в то, что Украина рано или поздно станет полноценным независимым государством. Дмитрий Медведев не учитывает, что на самом деле украинскость — это антирусскость, что развитие украинской независимости, по крайней мере в сознании национально ориентированной части общества, особенно интеллигенции, предполагает полное и окончательное отторжение от России. И поэтому для многих все эти телемосты, все эти разговоры о партнерских отношениях Киева с Москвой напоминают о неполноценности их национальной государственности. И мне думается, что паранойей, о которой говорил на встрече с Медведчуком Дмитрий Медведев, является не столько всплеск антиросскийских настроений, спровоцированный всей этой историей с несостоявшимся телемостом, а тупая вера нашей нынешней власти в советский миф о русских и украинцах как братьях, вера в миф о «неразрывном духовном единстве русской и украинской наций».
Не надо знать украинский язык, чтобы понять, что «нэзалэжна Украина» — это прежде всего Украина, независимая от России, Украина, расставшаяся с Россией. Антирусскость, «инстинктивное отторжение от России», «синдром сепаратизма», как объясняли известные русские историки, — это соль, корень украинства. Леонид Кучма в своей книге «Почему Украина не Россия», изданной в Москве на русском языке еще в 1994 году, честно рассказал, почему сепаратист, а для русских «предатель» Мазепа для украинцев является национальным героем. И я не пойму, почему люди, разрабатывающие у нас в Кремле украинскую политику, продолжают верить в невозможное — в то, что русские и украинцы всегда были братьями, что их воссоединение неизбежно. Неужели не понятно, что в принципе в рамках империи не может быть дружбы между народами, не может быть их добровольного единения и воссоединения. Украинец мог стать «братом» русского, но только в том случае, когда он своей душой и умом полностью растворялся в русском мире и русской культуре и терял свою национальную идентичность. И совсем не случайно, желая объединить русских с украинцами, царское правительство запрещало в публичной и культурной жизни украинский язык. Все-таки у властителей того времени было куда больше реализма в отношении украинской проблемы, чем у нынешней элиты, живущей советскими мифами.
И лично для меня проблема не в Украине и даже не в российско-украинских отношениях. Для меня проблема в адекватности нашей российской власти, наличия у нее способности и, самое главное, желания освоить знания, необходимые для выработки реалистичной, основанной на фактах внешней политики. Меня настораживает тот факт, что и во время первого Майдана 2004 года, и во время второго Майдана 2013 года, и уже сейчас, во время всей этой истории с телемостом, наше руководство живет одним и тем же мифом, мифом о том, что единство русских и украинцев нерушимо.
Ведь в 2004 году произошел первый Майдан, и в конечном итоге проамериканский Ющенко победил пророссийского Януковича по той же причине — из-за того, что руководство администрации президента, возглавляемой тем же Дмитрием Медведевым, не хотело считаться с реальными настроениями на Украине, не хотело поверить в то, что эта страна хочет наконец получить президента, который будет независимым от России и который наконец будет строить независимое украинское государство.
Как мы видим, идут годы, а наша российская власть не просто продолжает верить в то, чего не существует, но связывает судьбу нашего многомиллионного народа с этими же мифами, делает нас заложниками этих мифов. И здесь возникает самый страшный вопрос, спровоцированный всей этой историей в отношении Украины: а может быть, и вся наша внешняя политика зиждется на мифах и стимулируется мифами?
