Минную опасность замеряют просто - 400 км фронта Донбасса, по пять километров в обе стороны априори считают засоренными минами, снарядами и другой невзорвавшейся номенклатурой войны. Плюс места бывших боев…
«Увидеть мину в лесу непросто, но любые перья или кости собаки вас должны наводить на грустные выводы - возможно впереди минное поле! Работа минера очень творческая, хороший военный сапер творит из подручных материалов и взрывчатки сюрпризы. А потом с годами железные проволочки на минах-растяжках под воздействием коррозии и дождей темнеют, становятся невидимыми людскому глазу, но на них садятся птицы, по лесным тропам бегают собаки, чуть дальше в лесу зайцы, лисы, кабаны…и все они подрываются, отмечая своими останками для внимательного грибника границы, за которые заходить не стоит» - так примерно могла выглядеть памятка для донецкого грибника или рыболова, если бы ее писал я.
Старые добрые грибные места под Красным Лиманом в 2014 году на Донбассе стали главной транспортной артерией, по которой со стороны Луганска второстепенными дорогами снабжалась группировка Игоря Стрелкова в Славянске. Тяжелые летние бои в этих лесах определили отступление бойцов Стрелкова с севера Донецкой обрасти в июле 2014 года. А сейчас, в 2020 году, тут глубокий тыл и все места от Ямполя до Красного Лимана кропотливо четвертый год чистят в ходе гуманитарного разминирования группы деминеров. Так на сленге местных звучит английское слово deminer.
«Идти строго за мной, шлемы не снимать, на обочину не выходить, за указателем минные поля - от меня не отходить!» - говорит невысокий серьезный мужчина по имени Юра. Он старший группы разминирования, фотографировать себя дает, но фамилию не говорит - сам он выехал из Горловки, к публичности особо не стремится, но, если работа требует, он ее потерпит.
Деминер - не сапер!
Корреспондент «МК» смог посмотреть на месте, как выглядит гуманитарное разминирование, благодаря Офису проектов ОБСЕ в Киеве. Его не надо путать со Специальной мониторинговой миссией ОБСЕ в Украине, патрули которой наблюдает за ситуацией в зоне войны на Донбассе. Офис помогает воплощать в жизнь всевозможные обязательства Украины, взятые на себя страной перед ОБСЕ. Именно там уже несколько лет работает Миленко Вахтарич, бывший менеджер национальной программы разминирования в Хорватии. С ним интересно поговорить - он конечно ветеран войны на Балканах, но сам себя считает в первую очередь не сапером, а экономистом. Потому что зачистка полей под обработку фермерами - это методичная технология, в которой нет места подвигу, риску и оставшейся где-то мине.
А разминированием, что в Хорватии, что в Сербии – занимаются коммерческие компании и негосударственные международные организации, осваивающие деньги доноров и государства. Причем в Хорватии национальную программу начали в 1998 году, а завершат, по плану, в 2024-м - некоторые лесные горные массивы не очищены от мин до сих пор.
Во всей этой технологии советскому уху непривычно разделение сообщества разминирования непосредственно на саперов и всех остальных «чернорабочих»: садоводов-деминеров и всяких прочих экономистов. Эксперт-сапер в этом процессе - позиция уникальная, инженерная, творческая и неповторимая, он нужен только, когда что-то нашли и это что-то нужно обезвредить и утилизировать. На украинских просторах и до этой войны находили до 80 тысяч взрывоопасных предметов в год еще времен Первой и Второй мировой войн. Даже прямо во время этой войны - под Волновахой в 2015 году возле села Ольгинка обнаружили вбитый в землю немецкой бомбежкой целый эшелон снарядов, многие десятки тысяч взрывоопасных штук с остатками сгнивших в земле ящиков.
Так что саперов у Украины хватало всегда, а ОБСЕ тут выстраивало структуру деминеров - тех, кто кропотливо месяцами чистит поля в поисках чего-то взрывоопасного, что потом приедет и уничтожит группа спецов.
Первое разочарование - слухи сватали на Донбасс каких-то экспертов по разминированию из Сербии, Хорватии, Грузии, Вьетнама, Афганистана, следом за которыми должен идти целый сонм интересных историй. Выяснилось, что в травах и лесах Донбасса кропотливо работают местные.
Хорошая работа - искать мины
«Я раньше торговым агентом работала, - говорит молодая женщина, которой очень идет пригнанный по талии бронежилет со свистком на плече. - Но из декрета вышла на учебу сюда, под Кривыми Луками работаю уже полгода, муж тоже в этой сфере, но в офисе в Краматорске, да и ребенок на нем днем - удобно. А я старший группы разминирования!»
В гуманитарной компании HALO TRAST работает чуть меньше четырех сотен местных сотрудников, готовят их полтора месяца на интенсивных курсах по восемь часов в день. Тех, кто не сдает экзамены,
в поле не выпускают. А те, кто идет на учебу, не понимая куда он попал, отсеиваются в первые дни, услышав слово «мины». Рядовым начинающим сотрудникам платят 12 тыс. гривен (примерно 32500 рублями) - в этих краях это очень приличная заработная плата.
На первый сторонний взгляд - синекура. Вся схема работы продумана до мелочей, 50 минут работы, 10 перерыв. Питание, отдых, экипировка. Работают на свежем воздухе до декабря, потом до середины февраля своеобразные каникулы, в ходе которых 2\3 зарплаты сохраняется, за каждый месяц работы – 2 дня отпуска, все как у людей. Куски территории за селом Озерное Краснолиманского района компания методично чистит с 2016 года, и работы такой на Донбассе - лет на двадцать вперед…
На месте же все выглядит не так и просто. Нещадно палит солнце, местный бронежилет сравнительно легкий, кевларовый и защищает только грудь от взрывной волны и далеких осколков - близко от места возможного взрыва люди находиться не должны. Через полчаса даже под этим бронежилетом футболка насквозь мокрая. На головах у всех прозрачные шлемы, закрывающие лицо - они как раз тяжелые, грамм по 400. В нагрудных кармашках на бронике косынка на голову, но ее тут чаще используют как платок для пота.
«Местные нас долго садоводами считали» - посмеивается сопровождающий нас деминер. Экипировка и правда - садовая. Вокруг куча разноцветных сигнальных деревянных колышков, каждый что-то обозначает, я запоминаю главный - красный сверху. Им отмечают не разминированные участки. Позади работающего деминера разложена сумка, в ней только различных резаков под траву и кустарник с десяток, перед ней щуп, сбоку миноискатель. Персональный участок каждого - метра в два и отмечен рядами колышек. На нем аккуратно, медленно, методично выстригается вся трава, кусты, бурьян, земля аккуратно проверяется миноискателем и пробуется вглубь щупом. На этом участке недавно нашли мину калибра 82 мм времен еще прошлой войны, возле моста на месте бывшего блокпоста военные сняли пару противотанковых мин - их тут зовут на западный манер «противотранспортными». Там же под деревом деминеры нашли неглубокое захоронение двух погибших ополченцев - останки эксгумировала гуманитарная миссия для идентификации и передаче родне. Где-то рядом в лесу подорвался дикий кабан. Время от времени что-то находят – 23 мм снаряд, гранату, реже растяжку. Никаких норм выработки не существует - все подчеркнуто не спеша, все по свистку. Свисток означает время отдыха, когда все могут снять тяжелые шлемы. Шлем на голове во время перерыва - знак опасности, если его кто-то не снял, значит он не прекратил работу или что-то опасное видит.
Зачищенное поле проверяет пара мужиков, которые таскают большую раму похожую на разобранные останки панцирной кровати - она ищет в земле метал по широкой полосе. Время от времени ее «проверяют» - подносят к деактивированной советской противотанковой мине, которая лежит в аккуратной ямке строго на 15 см вглубь - как в саперной методичке.
Мы не доехали до Ямполя, где на поле работает робот - такая бронированная газонокосилка, которая убирает траву и заодно подрывает растяжки. Люди во всей амуниции в этот момент поодаль, за щитами.
Потная, системная, методичная работа - на подрыв найденных боеприпасов у гуманитарных компаний государственных лицензий, кстати, нет. Для этого приезжают военные саперы из Государственной специальной службы транспорта, до войны они за железные дороги, в основном, отвечали. Сейчас экипированы усилиями ОБСЕ до современных стандартов НАТО и «чистят» все подряд.
Местные фермеры ко всей этой работе относятся со спокойным фатализмом. Международный стандарт разминирования, согласно которому им потом дают сертификаты на очищенные арендованные поля, предполагают отсутствие взрывоопасных предметов на 15 см вглубь. Неразорвавшиеся гаубичные снаряды и тяжелые 120 мм мины, как правило, «ныряют» в землю гораздо глубже и потом с дождями и годами выходят на поверхность. Тракторы с дополнительным бронированием кабин от осколков на Донбассе - не экзотика, а необходимость…
