Какие это возможности? С какими проблемами мы можем столкнуться? Об этом «МК» рассказал военный эксперт капитан 1-го ранга в запасе Владимир Гундаров.
- На каждом из четырех флотов у нас имеется аварийно-спасательная служба, - пояснил эксперт. - В том числе на Черноморском. На оснащении этой аварийно-спасательной службы находится различная техника: аварийно-спасательные батискафы, надводные корабли, подводное оборудование…
Кстати, на Чёрном море у нас есть легендарный спасательный корабль «Коммуна». Ему уже больше ста лет. Он был построен ещё при Николае II и как раз предназначен для подъёма затонувших подводных лодок. Это наш вековой раритет.
- Как-то странно: столетний корабль будет доставать со дна современной разведывательный дрон. Вряд ли этим можно гордиться.
- «Коммуна» – отличный корабль. Там главное – корпус. До революции строили очень качественно. Металл шикарный был – сплошная медь и бронза. Корабль прошёл уже не одну модернизацию в результате чего сильно помолодел, и до сих пор ходит в море. Причём очень успешно.
- А что-то на Черноморском флоте есть поновей?
- Есть конечно. Не могу сразу перечислить все суда конкретно, но в аварийно- спасательной службе флота, безусловно, есть и современные корабли.
- Какие «подводные камни» нас могут ожидать в связи с поисками дрона?
- Да, они есть. Во-первых, при столкновении с водой, любой летательный аппарат, чаще всего, разваливается на части. Американский дрон тоже, скорее всего, развалился. По крайней мере, крылья точно отвалились. И эти части будет довольно сложно искать. Но это не особо ценный трофей. Гораздо интереснее электронная начинка. В Чёрном море, вообще-то, трудная гидрология, сложное дно.
- Чем сложное?
- Там многослойный ил. Дно сильно замусорено останками кораблей от прежних войн. Там же всё время шли бои: начиная, с первой Крымской, заканчивая Великой Отечественной. На дне полно железа. Искать магнитометром среди этих остатков куски современного металла трудно.
Кроме того, мы же всё-таки не знаем точно, где их Reaper вошёл в воду. Есть только район. А там его уже под водой течением могло отнести в сторону. Так что поиски наверняка продлятся не один день. Если его части вообще найдут.
Для этих поисков придётся использовать не один корабль, а сразу несколько. Потребуются безэкипажные подводные аппараты, роботы, которые должны обследовать дно.
- Наверное, и водолазы?
- Трудно сказать какие там глубины. Да и дно слишком илистое. Куски этого беспилотника внизу уже затягиваются илом. Водолазы там ничего не увидят – на глубине темно. Лучше всего искать роботами. У них есть магнитометры, анализаторы, которые по химическому, радиационному или какому-то другому составу определяют из чего изготовлены обнаруженные предметы. Здесь должна применяться электронная аппаратура, радары, гидролокаторы, способные определить контуры находок. Да и вообще наличие посторонних предметов на участке поисков. Так что это – сложная операция.
- Ну, и для чего нам так упираться с поисками этого дрона? Что мы там хотим найти?
- Технологии.
- Может, нам важней какая-то информация, которую надеемся считать с носителей на борту Reaper? Хотя, мы ведь и без того знаем, что они за нами шпионят?
- Нет. Здесь нам куда важнее знать, как создаются эти беспилотники. Какая аппаратура на них стоит, как всё сделано, из чего. Это ведь всё секретно. Нам такую информацию никто не предоставит, кроме нашей разведки. А тут буквально под боком у нас появился реальный аппарат.
- Но американцы тоже хотят его поднять. Говорят, собираются даже потребовать от Турции, чтобы в нарушение Конвенции Мотрё она пропустила их корабли в Черное море через проливы Босфор и Дарданеллы.
- Да, но в этом случае появится еще несколько проблем. Если, допустим, Турция пропустит какие-то иностранные корабли, сделав им исключение из договора Монтрё, мы же все равно не оставим их в покое, стараясь помешать их работе. А у них такой же возможности помешать нам не будет.
- Какие это возможности?
- Мы, например, можем начать в этом районе военные учения с артиллерийскими стрельбами и закрыть для таких стрельб весь регион, объявив его опасным для судовождения.
Кроме того, чтобы начать поиски, нам надо будет там позиционировать свой корабль – установить в одной точке, чтобы его никуда не сваливало течением. После чего вокруг него начнут ходить скоростные катера службы береговой охраны ФСБ России. Они таким образом, могут серьёзно помешать нашим конкурентам выполнить те же самые поисковые работы, которые мы там планируем.
Но тут есть и другая проблема. Ну вот, допустим, мы нашли и подняли этот беспилотник. А у него есть государственная принадлежность. И мы, в соответствии со всеми международными договорами, обязаны передать его американцам, так как он принадлежит им.
- То есть, мы потратим кучу денег, чтобы достать его со дня моря, а затем на блюдечке поднесем американцам: заберите, пожалуйста?
- Нет. Мы же можем его передать уже после того, как предварительно разберём по винтикам. Разберем, соберём и отдадим. Это сделать можно.
Так, было с нашим самолётом МиГ-25, который в 1976 году перегнал в Японию летчик-предатель Беленко. Этот самолет после долгих переговоров нам вернули, когда полностью разобрали и изучили.
Точно так же произошло, когда 2016 году в Южно-Китайском море недалеко от китайского корабля вдруг потерялся американский подводный беспилотник. Просто сгинул в одной из бухт. Зашёл туда и пропал. Американцы подняли шум. Китайцы были вынуждены его вернуть, предварительно, естественно, изучив.
Нам, если мы поднимем их Reaper, возвращать этот дрон всё-таки придётся. И тут нужно понять, какая выгода нам будет от этого?
- Так, может, овчинка выделки не стоит?
- Если сами американцы так сильно хотят поднять этот аппарат, значит он и для нас всё-таки представляет интерес. А потому мы его должны постараться поднять первыми.
