Выборы в Турции по праву можно назвать событием мирового значения. Долгие месяцы до 14 мая мировые СМИ с разных сторон анализировали, а что произойдет, если… После этого «если» полет фантазии аналитиков оказался широким.
Множество опросов общественного мнения показывали, что практически с одинаковым успехом может победить как действующий президент Эрдоган, так и его главный соперник – Кемаль Кылычдароглу. Например, немецкая газета Frankfurter Rundschau выпустила материал под заголовком «Что произойдет, если Эрдоган проиграет выборы в Турции?».
По оценкам газеты, «поражение Эрдогана на выборах, похоже, может существенно изменить внешнеполитический курс Турции и изменить последствия для натянутых отношений с Западом». Но шансы Кылычдароглу уменьшает то, что у турецкой оппозиции нет единого четкого плана действий на будущее. «Трудно договориться о пути, когда стороны объединяются только для того, чтобы победить Эрдогана», — размышлял автор газеты.
Стоит вспомнить лишь то, что оппозиция долго не могла договориться о том, кого же выдвинуть единым кандидатом. Когда же определились, то в последний момент перед официальным объявлением внутри шестипартийной коалиции произошел очередной конфликт. Сгладить его удалось лишь с помощью компромисса - условия, что «мэры Стамбула и Анкары (а именно Мансура Яваша и Экрема Имамоглу лидер «Хорошей партии» Мераль Акшенер пыталась продвинуть на место кандидатов в президенты) будут назначены вице-президентами с определенными исполнительными обязанностями». Лидеры партий, которые входят в оппозиционный альянс, также будут занимать посты вице-президентов в переходном правительстве.
Но все это, конечно, должно упоминаться с приставкой: «если Кылычдароглу победит».
Близкая к оппозиции турецкая газета Cumhuriyet в середине апреля опубликовала результаты опроса, проведенного компанией «Гезиджи». 53,4% респондентов отдавали предпочтение Кемалю Кылычдароглу, и лишь 43,2% отдали бы свой голос за Эрдогана.
Но газета Hürriyet обнародовала данные опроса компании Optimar. Тут уже 53,4% опрошенных высказали убеждение, что победит Эрдоган, и лишь 42,1% убеждены, что выборы выиграет Кылычдароглу.
На вопрос, «за кого бы лично вы проголосовали на выборах», главных соперников разделяли всего 2% с перевесом в пользу Эрдогана.
Как бы то ни было, аналитики высказывали мнение, что в первом туре судьба лидера Турции не решится, а решающим станет именно второй тур.
И нашим, и вашим
Запад внимательно присматривался к событиям в Турции со вполне предсказуемым интересом. Как писало независимое онлайн-издание Vox, «под руководством Реджепа Тайипа Эрдогана Турция сместила свое внимание с Запада на Восток». Стоит ли объяснять, что такое положение вещей никогда не устраивало «коллективный Запад»?
Агентство Bloomberg утверждало, что «один из крупнейших мировых инвесторов Vanguard Group Inc. (американская частная компания по управлению инвестиционными фондами) видит большой потенциал в турецком рынке облигаций», но только «при условии поражения Эрдогана».
Схожую риторику демонстрирует и финансовый менеджер канадской компании по управлению инвестициями RBC Global Asset Management Лоуренс Бенсафи: «Если мы увидим, что результаты опроса показывают лидерство оппозиции, некоторые иностранные инвесторы вернутся».
И здесь следует пояснить важный момент. В октябре 2022 года Европарламент вынес как отдельный вопрос для обсуждения «отказ Турции идти на санкции в отношении России и превращение ее в российский «транзитный узел»». В общем, европолитики посчитали это важной проблемой.
В ЕС хотят привлечь к санкциям против России Анкару. Но тут коса нашла на камень. И это при том, что Турция входит в НАТО, помогает Киеву поставками военного назначения, подчеркивает поддержку «территориальной целостности» Украины и так далее. Однако в плане торгового сотрудничества турки проявляют четкий прагматизм, исходя, само собой, не из большой любви к России, а прежде всего из собственной выгоды.
«Случай с Турцией особенно сбивает с толку, – признает американское издание The Wall Street Journal. – Турция является союзником по НАТО, поставила Украине беспилотники, которые сыграли решающую роль в начале конфликта, и помогла заключить пакт с Россией, который обеспечивает поставки украинского зерна по всему миру.
Но она также превратилась в ключевой пункт транзита полупроводников и другого электрооборудования потенциально двойного назначения в Россию, пункт назначения для российских туристов и для российских авиакомпаний. Турция также ключевой покупатель российских энергоносителей — и все это при препонах с ее стороны для вступления Швеции и Финляндии в военный альянс».
К слову, говоря о Турции, «которая стала транзитным узлом для России», евродепутаты подсчитали: грузы с примерно 250 судов ежемесячно перегружаются на 3000 грузовиков в одном только порту Мерсина. И это не говоря уж о том, что большое количество российских компаний открыли филиалы в Турции и сотрудничают с турецкими партнерами. А глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу недавно заявил, что российским олигархам и гражданам в его стране рады и они могут вести бизнес в Турции в соответствии с международным правом.
«Количество компаний с российским капиталом, расположенных в Турции, увеличилось в четыре раза за первые восемь месяцев 2022 года, при этом экспорт в Россию вырос на 43%, а импорт из нее — примерно на 125%», – сокрушался Европарламент.
Экспорт Турции в Россию вырос до $9,3 миллиардов в 2022 году с $5,8 миллиардов годом ранее.
В любом случае контакты России и Турции нельзя недооценивать. Это и строительство первой в Турции АЭС «Аккую», и туризм. Ожидается, что на пике летнего сезона в этом году авиакомпании будут выполнять 1150–1200 рейсов в неделю между Россией и Турцией.
Взаимная зависимость
Если представить себе, что в Турции к власти придут некие откровенно антироссийски настроенные силы, и Анкара примкнет к санкционному фронту против Москвы, о многом из вышеперечисленного придется забыть.
Но есть основания думать, что тотальная смена турецкого курса в отношении России даже при поражении Эрдогана и приходе к власти его соперника Кылычдароглу вряд ли возможна. Однако определенная корректировка политики Анкары на этом направлении реальна.
Впрочем, и без выборов турецкий особый путь может оказаться под вопросом. В марте 2023 года агентство Bloomberg констатировало, что Турция резко прекратила транзит в Россию подпадающих под санкции товаров, «поскольку Европейский Союз и США оказывают давление на союзников».
Подтверждая блокировку, главный исполнительный директор стамбульской таможенной брокерской компании Subasi Мустафа Бояджиоглу отметил: «Позиция Турции связана с расширением санкций ЕС в отношении России. Не было ни официального объявления, ни переходного периода, что вызвало путаницу среди компаний».
И на Западе широко обсуждают варианты давления на Анкару – в частности, введение вторичных санкций в отношении турецких компаний за сотрудничество с Россией. США и их европейские союзники косо поглядывают на Турцию, прилепив к ней ярлык «безопасной гавани» для России. В этой связи часто припоминают то, что Роман Абрамович пришвартовал две свои яхты на турецких курортах.
Столкнувшись с наплывом новых российских клиентов, турецкие банки отклонили некоторые запросы на внесение депозитов и переводы и усилили проверки соответствия требованиям, опасаясь нарушения санкций. Это разочаровало некоторых россиян. Но, как отмечает Reuters, это отражает осторожность во всем секторе, который стремится избежать повторения многолетнего судебного преследования США турецкого государственного кредитора Halkbank, который обвинялся в том, что помог Ирану избежать американских санкций.
Даже вполне прагматично настроенные турецкие аналитики признают: вторичные санкции могут негативно сказаться на торговых и финансовых отношениях с Россией. Правда, есть вероятность того, что Запад не будет упорствовать в давлении на турок, учитывая роль медиатора, которую берет на себя Турция в украинском кризисе между Москвой и Киевом.
С другой стороны, не только Россия зависит от дующих в Турции политических ветров. По словам экспертов, крупные турецкие компании и конгломераты имеют активы в России на сумму более 10 миллиардов долларов. Так что они тоже заинтересованы в продолжении своего бизнеса в нашей стране.
Достаточно вспомнить, что после того, как Москва ответила на сбитый турецкими военными российский самолет над Сирией в ноябре 2015 года продолжавшимся около полугода спадом в двусторонних отношениях, Эрдоган был вынужден признать: Турция нуждается в России для поддержания ключевых экономических связей.
Прямым следствием того кризиса стали трудности, которая турецкая экономика испытала в 2016 году, особенно в сфере туризма, сельского хозяйства и строительства, были частично связаны с Россией. Туриндустрия сильно пострадала, когда Москва приостановила безвизовый режим с Турцией, прекратила чартерные рейсы в эту страну, запретила туроператорам продавать путевки в Турцию и запретила турецким турфирмам работать в России.
Введенный тогда запрет на импорт ряда фруктов и овощей из Турции стоил серьезных потерь для турецких фермеров. Как и ограничение деятельности турецких строительных компаний в России. Похоже, уроки кризиса 2015 года были усвоены. И эта реальность мало зависит от того, кто находится у власти.
Есть и политические мотивы нежелания Анкары рвать беспощадной рукой с Россией – например, ситуация в соседней Сирии, где без сотрудничества с российской стороной туркам, озабоченным перспективами создания автономного региона, контролируемого сирийскими курдами, вдоль турецкой границы и усилением отрядов Рабочей партии Курдистана, придется несладко. И опять-таки это мало зависит от того, кто – Эрдоган или его оппоненты – возглавляет Турцию.
Все решит «стрелочник»
Как бы то ни было, понятно, что коллективный Запад нынешняя ситуация с российско-турецкой взаимозависимостью не устраивает, и он хочет увидеть на посту президента в Анкаре того, с кем можно было бы выстроить однозначно прозападную линию. А из этого можно сделать вывод, что там с нетерпением ожидают победы Кылычдароглу. Тогда, глядишь, и партнер будет более сговорчив и свои интересы станет легче продвигать. Но с западниками все ясно, а как это отразится на самой Турции и ее отношениях с Россией?
Об этом «МК» поговорил с экспертом по Турции, автором Telegram-канала «Турция – это» Иваном Стародубцевым:
– Начнем с того, что разные опросы общественного мнения показывают разные результаты: то победит Эрдоган, то победит Кылычдароглу. При этом, самого Кемаля Кылычдароглу называют более прозападным кандидатом. По вашему мнению, чем отличается характер политики двух соперников?
– Если рассматривать программу действующей в Турции власти и программу местной оппозиции, то, по большому счету, разницу можно свести к двум моментам. Первый – это векторность. То есть вектор турецкой оппозиции, в случае ее прихода ко власти, будет направлен в сторону США и Европейского союза. Это означает, что все прочие направления турецкой внешней политики будут как минимум второстепенными, а максимум – будут зависимы от положения дел с американцами и европейцами.
В отличие от них, нынешняя турецкая власть проводит политику «360 градусов». Это значит, что в Анкаре стараются равномерно распределять свою повестку и собственные усилия по всему периметру турецких интересов. А они простираются достаточно широко: от Латинской Америки до России, Китая и Австралии.
Второй момент – интенсивность турецких усилий на международной арене. Эта интенсивность у турецкой оппозиции будет заметно ниже. Она считает, что турецкий внешнеполитический активизм обходится стране слишком дорого в последние годы. Это повлияло на экономическое положение, поэтому Турция будет очевидно проводить политику, немного замкнутую на себе самой. И это тоже отличает оппозицию от действующей турецкой власти, которая, напротив, считает, что Турция – глобальный игрок, у страны есть интересы до всего и, исходя из этого, она проявляет неослабевающую активность, демонстрируя завидную хватку по очень широкому спектру вопросов.
– Представим, что прозападный политик побеждает. Как меняется сама Турция?
– Если оппозиция приходит ко власти, то у руля страны появляются люди, которые резко антагонистически настроены по отношению к нынешней турецкой власти и к тому, что делалось на протяжении последних 20 лет.
В первую очередь, на ум приходит переход Турции от парламентской к президентской форме правления. Оппозиция пообещала, что она эту систему будет демонтировать, вернет страну в русло парламентаризма, а не в русло президентской республики. Но, конечно, одно – декларировать такую задачу, другое дело – быть в состоянии сделать это на практике, с точки зрения наличия парламентского большинства. Тем не менее, они это декларируют как свою самую главную цель. Все остальное, по большому счету, вторично. Они говорят о том, что в стране должна быть не вертикально интегрированная власть, а должна работать система. А система – это парламентаризм. Соответственно, они будут пытаться проводить демонтаж той системы, которую создал Реджеп Тайип Эрдоган, и это приведет к неизбежной смене политической и деловой элиты.
– Что касается международных отношений, в особенности взаимоотношений с Россией - как могут измениться существующие двусторонние договоренности и проекты?
– Оппозиция уже открыто объявила, что займется российско-турецким соглашением по созданию первой в Турции атомной электростанции «Аккую». Это соглашение, как минимум, подвергнут некой экспертизе на предмет того, насколько оно соответствует турецким интересам.
К соглашениям в сфере поставок природного газа тоже могут возникнуть вопросы. Все более-менее крупное еще раз будет рассмотрено под микроскопом турецкой оппозиции.
– Могут ли появиться новые проекты у Турции с Россией?
– В интересах России, во-первых, обеспечить сохранение того наследия, которое останется от эрдогановской эпохи. И довести до ума вопрос газового хаба, который был поставлен президентом Путиным и поддержан турецкой властью. Это, пожалуй, крупнейший проект, который в дальнейшем будет иметь и политическое измерение.
Все остальное - менее значимое и находится не на межгосударственном уровне, а на уровне хозяйствующих субъектов. Соответственно, оно не будет пользоваться таким пристальным вниманием со стороны турецких властей. Там уже все будет определяться, скорее, не политикой, а некой экономической целесообразностью.
– Есть ли кандидат в президенты, который радикально может перевернуть выборы в Турции?
– Сейчас ситуация складывается так, что основная борьба развернется между двумя кандидатами – Эрдоганом и оппозиционным кандидатом Кемалем Кылычдароглу. Очень вероятно, что состязание между ними перейдет во второй тур голосования. А туда оно, весьма вероятно, перейдет благодаря Мухаррему Индже.
Это кандидат, который забирает голоса одновременно и у оппозиции, и у Эрдогана. Соответственно, он, при известном раскладе, делает невозможным набор теми и другими 50% голосов для победы в первом туре.
Индже смотрится как, в хорошем смысле слова, стрелочник, который направляет выборы во второй тур.
Что будет во втором туре – во многом будет определяться (если Мухаррем Индже наберет 7-10% голосов, как ему предрекают) именно его поддержкой. И именно это будет иметь ключевое значение в том, победит Эрдоган или Кылычдароглу на предстоящих выборах.
