Москвич на Волге

За дело ли провинция не любит Москву? Есть ли реальные шансы подтянуть уровень жизни в регионах до столичного? Сможет ли Россия не на словах, а на деле модернизировать экономику? И почему бывший всенародно избранный вице-мэр Москвы стал ярым противником прямого избрания градоначальников?
Обо всем этом и многом другом Валерий Шанцев рассказал корреспондентам “МК”.

— Валерий Павлинович, есть ли реальный шанс при жизни нынешнего поколения сблизить уровень жизни столицы и провинции?

— Мы сейчас этим реально и занимаемся. Мы строим школы, детские сады, физкультурно-оздоровительные комплексы (ФОК), которые лучше, чем в Москве. Не верите — съездите в любой наш ФОК. В Москве такого нет.  

— Но это же отдельные примеры.

— Я хочу это сделать и знаю как. Человеческий фактор много определяет. Более того, задача, о которой вы говорите, недостаточно амбициозна. Согласно созданной нами стратегии развития Нижегородской области до 2020 года, к этому времени наши показатели и в экономике, и в социальной сфере должны быть на уровне среднего государства в Европе. Мы не хотим догонять Бельгию. Это нереально. Наш ориентир — Чехия, с учетом развития самой Чехии, разумеется. Для этого мы должны в десять раз увеличить среднюю зарплату и в пять раз — производительность труда.  

— Звучит, как ненаучная фантастика.  

— Есть все предпосылки к тому, чтобы мы начали развиваться нужными темпами. В 2006—2008 годах мы в полном соответствии с нашей стратегией росли по 8% в год. Кризис нас отбросил как минимум на три года назад. В первом квартале 2009 года экономика области достигла дна падения и с тех пор медленно росла — в среднем по 0,5—1,5% в месяц. В 2010 году мы ожидаем рост не более 3%. На объем экономики 2008 года мы выйдем не раньше 1 января 2012 года. Но после этого мы опять пойдем запрограммированными темпами. Одновременно в 2012—2014 годах мы должны будем восполнить “кризисное” отставание: к запланированным 8% роста придется прибавить еще 2—2,5%. Это трудно, но реально.  

— На бумаге — возможно. Но как вы на деле планируете превращать российскую провинцию в Западную Европу?

— Начну издалека. Мы заключили договор о сотрудничестве на три года с префектурой Мияги в Японии. Мы сделали это не потому, что хотим от них деньги получить: денег они просто так нам не дадут. Зачем тогда? В Мияги такая же структура экономики, как у нас: нет ни нефти, ни газа, ни золота, только обрабатывающие отрасли. Два региона находятся на одинаковом расстоянии от столиц своих стран. В них живет одинаковое количество населения. Но на этом сходство заканчивается. У них средняя зарплата 10 тысяч долларов, у нас — 500 долларов. У них средняя продолжительность жизни 86 лет, у нас — 64 года. И самый ключевой показатель: у них годовой региональный валовый продукт 75 миллиардов долларов, а у нас — 20 миллиардов. Получается, что нижегородцы работают в 5—6 раз менее эффективно, чем японцы в префектуре Мияги!  

— И чему вы удивляетесь? Об этом еще в советское время анекдот был: после посещения нашего завода японская делегация говорит: “У вас замечательные дети, а то, что вы делаете руками, все плохо”.  

— А вот вы и не правы. Мы работаем так не потому, что мы лентяи или бездари. У нижегородцев просто пока нет таких инструментов и технологий, как у японцев. А когда они у нас появляются, все сразу встает на свои места. Одно из крупнейших предприятий области, Борский стекольный завод, входит сейчас в состав японской международной группы Асахи. 26 заводов этой группы производят по всему миру автомобильное стекло. Так вот японцы вложили в реконструкцию завода на Бору 200 миллионов долларов. Но сегодня там не работает ни одного японца — только российские граждане. И что? Этот завод признан лучшим в Асахи-Групп по уровню производительности труда и по качеству продукции.  

Самый передовой край науки сейчас какой? Информационные технологии. Компания “Интел” одну из своих международных штаб-квартир решила сделать именно в Нижнем Новгороде. Мы сейчас в наших вузах готовим для них 3000 специалистов за три года. Так вот бывший гендиректор “Интела” г-н Чейз сказал: “Весь мир знает: если вам в области информационных технологий нужно решить стандартную задачу, обращайтесь к индусам, если сложную — к китайцам, если неразрешимую — то к русским”. Модернизация российской экономики — вполне реальная задача. Только этим надо заниматься!


— Все разговоры о модернизации экономики обычно и заканчиваются фразой “надо этим заниматься”. Но вот как этим заниматься?  

В кризисный 2009 год инвестиции в целом по стране упали до 80% от уровня 2008 года. А у нас в Нижегородской области они выросли на 17%. Почему? Потому что у нас инвестор — священная корова. Только при таком подходе можно создать новые, современные предприятия с высокой производительностью труда. У нас инвестор не ходит по различным инстанциям согласовывать бумаги. Через 10 дней после подачи заявки он попадает к нам на областной инвестиционный совет и рассказывает, что он хочет. На совете сидят все специалисты и согласовывающие организации. Инвестор говорит: мне нужно столько-то киловатт электроэнергии, чтобы заводы работали, столько-то килокалорий тепла, столько-то кубов воды, столько-то гектаров земли. Мы ему все это подбираем и выдаем инвестору не больше чем за 104 дня полный комплект документов.  

В результате у нас сейчас в области стали появляться современные обрабатывающие центры, которые заменяют полцеха. Где раньше долбало 20 человек, сегодня работает только один оператор с высшим образованием.  

— Вы “провинциальный житель” уже более 4 лет. Скажите, регионы за дело не любят Москву?

— В Москве 10,5 млн. населения, а доходы бюджета — 1 триллион 400 миллиардов рублей. В Нижегородской области 3,5 млн. населения. И в 2008 году мы получили рекордные доходы — 106 миллиардов рублей. А ведь функции региональной власти и в Москве, и у нас одни и те же. В столице благодаря объему ее бюджета уже работает рынок. Деньги через казначейство перечисляются на уборку дорог, и все убирается. А нам надо башкой вертеть. Волей-неволей вспоминаешь слова некоторых своих коллег: “С деньгами и дурак все сделает, а ты попробуй без денег”.  

Некоторые считают такую десятикратную разницу в доходах несправедливой. Но я-то знаю, как далось Москве ее богатство. Оно заработано, а не упало с неба. Предприятия, которые работают в Москве, получают прибыль и отчисляют налоги. Их работники получают зарплату и платят подоходный налог. Если зарплаты в Москве заработаны, уровень производительности труда выше, технологии современнее, инвесторов больше, то что ты тут поделаешь?  

— Но ведь многие предприятия работают в регионах и только зарегистрированы в Москве, разве не так?  

— В Нижегородской области тоже есть предприятия, которые работают в других регионах, а платят налоги здесь. Это не определяющий фактор. И вообще, если говорить о диспропорциях, то обратить внимание стоит на другое. Сегодня с точки зрения доходов на первых местах находятся вовсе не регионы с высоким научным потенциалом и развитой обрабатывающей промышленностью. На призовых местах республики вроде Чечни и Кабардино-Балкарии, где современной экономики по сути нет. Они получают деньги из федерального бюджета. А это стабильные поступления. Но надо думать не о том, как раскулачить Москву и кого-то еще, а о том, как развить все регионы.  

 — А чему Москве стоит поучиться у регионов?

— Прежде всего реальным ценам. В столице, на мой взгляд, цены сильно накручены, очень много посредников, очень дорого стоят земля и недвижимость. Это абсурдные цены, продиктованные псевдорынком и дефицитом.  

— И где же выход?

— Надо очищать Москву от несвойственных ей функций. Прежде всего это логистика. Сейчас у нас нельзя развезти товар по России, минуя Москву. У нас все трассы — железнодорожные, автомобильные, авиационные — ведут в Москву. Если мне надо из Оренбурга попасть по воздуху в Нижний Новгород, придется сначала лететь в Москву. Сегодня в Москве 10,5 млн. своего населения и столько же гостей. Это безумие. В Москву засунули все возможные функции. Весь остальной мир живет абсолютно не так.  

Скажу честно, когда я работал в Москве, я об этом не думал. У нас стояла задача заработать рубли в бюджет. А сейчас я думаю: зачем мы терминалы таможенные делали в Москве, колоссальные склады? Мы направили в столицу все фуры и мучаемся сейчас из-за этого. Конечно, многие диспропорции были заложены еще в предшествующие века и в советский период. Но все равно сегодня мы пожинаем скорбные плоды трудов своих.  

— Но если мы попытаемся разгрузить Москву, не обрушим ли ее налоговую базу?

— У каждого региона должна быть своя специализация, тогда и будет разумная конкуренция. Например, с точки зрения логистики самый выгодный регион — Нижегородская область. Как определяются логистические возможности региона? На его центр ставится циркуль, проводится радиус 500 км, подсчитывается, сколько жителей живет в этом радиусе. В нашем радиусе живет 46 млн. человек. За нами Москва — вокруг нее проживает только 41 миллион. А если провести радиус 1000 км, Москва выходит на третье место, а мы все равно остаемся на первом. Причем покупательная способность жителей центральной полосы России на 40% выше, чем по стране в целом. Распространять товары массового спроса — и экспорт, и импорт — выгоднее через нас, а не через Москву.  

— А почему же тогда все по-прежнему везут через Москву?

— Будет нормальная инфраструктура, тогда и вернется к нам наше предназначение. До революции говорили: Петербург — голова России, Москва — ее душа, а Нижний Новгород — ее карман. У нас в области уже сейчас самая высокая плотность железных и автомобильных дорог. Но нам все равно надо ускоренными темпами строить дороги. И мы сейчас этим занимаемся. Например, первую очередь южного обхода Нижнего Новгорода протяженностью в 15 км строили 12 лет. Вторую очередь — 15 км — мы построили за 2,5 года. Без кольцевой дороги город умрет, он станет хуже Москвы. Нужно еще 46 км построить, и мы их быстро построим.


— Что делать с российским автопромом? Может быть, закрыть и забыть?    

— Мы никогда не ставили перед собой задачу самим сделать хороший автомобиль. Не ставим мы ее и сейчас. В советское время все думали, что очереди в профкомах за “Москвичами” и “Жигулями” будут вечными. Сегодня мы знаем, какая разница между нашими машинами и теми, что производит весь остальной мир. Поэтому мы и думаем: давай-ка мы партнеров себе найдем. Но вот что это за партнеры? Это сборщики. А согласно статистике, сборка дает только 17% прибавочной стоимости автомобиля. А 83% — это компоненты и комплектующие. Если собирать миллион автомобилей, это дает только 25 тысяч рабочих мест. До тех пор, пока мы не займемся разработкой собственного автомобиля, не возьмем передовые решения и с какими-то партнерами не реализуем их у нас здесь, в России не будет собственного автомобиля. Мы все время будем зависеть от кого-то. Свое ноу-хау нам никто не отдаст.  

— Но ведь на то, что вы предлагаете, требуются десятки миллиардов долларов.

— Можно начинать, конечно, и без денег. Но бесплатно бывает только сыр в мышеловке. Будем ездить на чужих авто. Только тогда об этом надо так честно и сказать. В свое время Юрий Лужков направил меня восстанавливать деятельность АЗЛК. И я лично убедился, что в нашем автопроме все отнюдь не безнадежно. Я прихожу и спрашиваю: почему у вас так шумит? Я пригласил людей из Санкт-Петербурга из конструкторского бюро, где шумы на подводных лодках в нуль выводят. Они поставили датчики и за две недели написали, что нужно сделать, чтобы уменьшить уровень шума в четыре раза. На оборонном заводе, где я раньше работал, мы делали вращающиеся коробки передач с 19 ступенями. А здесь коробка с 5 передачами и все время ломается. Я пригласил конструктора со стороны. Он сел и воскликнул: что же за урод это спроектировал!? Короче, мы вполне успешно начали разрабатывать новый автомобиль.  

— Если на АЗЛК происходили столь волшебные перемены, то почему же мы не ездим сейчас на “Москвичах”?  

— Потому что собственник АЗЛК — государство — принял решение обанкротить завод.


— Оправданна ли практика назначать губернаторами варягов: например, превращать вице-мэра Москвы в главу Нижегородской области?

— Поспорю с вами о варягах. Все три мои непосредственные предшественники — Немцов, Скляров и Ходырев — родились вне пределов Нижегородской области. Из 39 дореволюционных генерал-губернаторов Нижнего Новгорода местным уроженцем был только один. Я же родился в селе Сусанино Костромской области, которое раньше входило в состав Нижегородской области. Так кто же здесь варяг?  

Но новую практику назначения губернаторами “людей со стороны” я считаю абсолютно правильной. Как правило, любая региональная элита тесно связана взаимными обязательствами друг перед другом. Новый человек в регионе свободен в своих действиях и может заниматься делом.  

— Вы ощущаете, что в Москве как избранный вице-мэр вы зависели в том числе и от населения, а здесь — только от вышестоящего федерального начальства?

— В Москве я полностью зависел от решений Юрия Михайловича. Он назвал меня своим кандидатом в вице-мэры, вписав в бюллетень, — я и стал вице-мэром. Не назвал бы — не был бы я вторым человеком в городской администрации. Кстати, потом должность избираемого народом вице-мэра упразднили по решению Верховного суда. Меня Юрий Михайлович на следующий срок уже назначил.  

Сегодня Администрация Президента и правительство установили критерии оценки деятельности губернаторов. На мой взгляд, их, правда, многовато — 290 показателей. Но в основном оценивается как раз работа в отношении населения: какой уровень и какое качество жизни.  

— А не попытка ли это изобрести велосипед? Ведь во всем остальном мире применяют универсальный критерий — выборы.

— Каждый квартал Администрация Президента своими силами проводит в каждом регионе социологический опрос. Там определяется рейтинг губернатора. От главы области эта процедура никак не зависит.  

Да и сама процедура утверждения президентского кандидата в губернаторы региональным законодательным собранием довольно демократична. Я перед этим неделю ездил, рассказывал, кто я и чего я хочу. Это не вариант с котом в мешке, которого привезли и сказали: “Вот, ребята, работайте с ним”.  

— Вы категорический противник избираемости глав городов и районов. Здесь-то вам чем выборы не угодили?  

— Во всех других странах вертикаль власти доходит до самого последнего поселения. У нас же государственные органы заканчиваются на губернаторе. Вы можете мне бесконечно долго задавать вопросы, а я вас буду отсылать к мэрам. Образование, здравоохранение, культура, спорт, ЖКХ — все не мое, а мэрское. Органы местного самоуправления не органы госвласти, они живут по своим законам. Если я начинаю туда влезать, прокурор сразу делает мне представление. Но люди-то у нас состоят не из федеральной головы, регионального туловища и местных ног. Практически все органы местного самоуправления передают свои полномочия наверх, но при этом получают зарплату и ездят на казенных машинах.  

Всенародное избрание мэров больше всего нужно тем, кто работает неэффективно. С главы городской администрации, назначенного по контракту, я могу каждый день спрашивать за работу. А избранный мэр 4 года отвязанный ходит: “Я народом избран и перед ним буду отвечать”.  

— Но так ведь можно и про президента сказать: избрался и отвязанный ходит.

— Президент — совсем другая ипостась. Над ним по определению никого нет, кроме народа. А у нас над мэром губернатор и полпред президента. А мэр им и говорит: я народом избран, перед ним и отвечаю. Задаю встречный вопрос: “Снег пошел. Кто дороги будет чистить?” Он мне отвечает: “Навалит, затопчут”. Вот у нас в Кулебакском районе избранный глава исчез и полтора года слал письма: “Я лечусь”. Мы обращались в прокуратуру и суды. Нам отвечали: “Его избрал народ”. И мы полтора года сами управляли этим районом. Даже когда “болезный” написал заявление об уходе, прокуратура потребовала провести графологическую экспертизу: его ли это подпись или нет? Вам это кажется правильным?  

— Короче, вышестоящее руководство по определению самое умное? А народ — тупой и не способен избрать себе нормального руководителя?

— Во-первых, народа на местные выборы приходит 25%, не более. Во-вторых, сегодня СМИ за неделю могут из героя сделать дурака, а из дурака — героя. В-третьих, процедура назначения мэров, за которую я ратую, тоже вполне демократична. Местные депутаты из своего числа избирают главу самоуправления. Дальше создается комиссия: 70% депутатов и 30% людей, утвержденных региональным законодательным собранием. Эта комиссия проводит конкурс на назначение главы местной администрации, города или района. Туда приходят профессионалы. С одним из них глава местного самоуправления подписывает контракт. Именно такой механизм прописан в европейской хартии по вопросам местного управления. Именно так живет значительная часть Европы. Ведь при таком механизме получается двойной контроль: и со стороны населения, избравшего депутатов, и со стороны депутатов, избравших главу местного самоуправления.  

— Когда вы говорите о депутатском контроле в России, вам не смешно? Разве депутаты — не прислужники исполнительной власти? И разве не власть у нас контролирует большую часть СМИ?

— У нас в области депутаты земских и городских собраний в своей массе вовсе не чьи-то прислужники, а профессиональные и ответственные люди. В некоторых местах жаркие дискуссии по бюджету длились четыре месяца.  

Что же до СМИ, то у нас в области много частных телекомпаний, и рейтинги у них выше, чем у государственных. Кстати, некоторые телеканалы меня просто не приглашают. Я, правда, по этому поводу не огорчаюсь. У меня принцип: если я не нужен, я и не прихожу.  

— А может, на выборы ходят только 25%, потому что все привыкли: от народа ничего не зависит?

— Я изучал эту тему, когда был членом президиума Союза российских городов. Ездил в Швейцарию, Австрию, Германию. Везде задавал один и тот же вопрос: у вас народ хорошо живет, потому что у вас местное самоуправление? Или у вас местное самоуправление, потому что у вас народ хорошо живет? В 100% случаев мне отвечали: у нас местное самоуправление, потому что народ хорошо живет. Народу там власть на каждый день не нужна. Он свои потребности удовлетворяет за счет собственного дохода. Он не нуждается во власти, чтобы купить проездной билет на автобус, пищу или детей отправить в лагерь. А у нас в области из 3 млн. 400 тыс. населения 2 млн. 400 тыс. льготники, которые получают дотации из бюджета. Из 52 органов местного самоуправления только 10 самодостаточны, остальные 42 дотируются из бюджетов области и государства. Причем некоторые дотируются на 90% — депрессивные территории. Давайте честно признаемся: мы забежали вперед. Мы не наладили экономику, не обеспечили людей высокими зарплатами и пенсиями. Но при этом говорим им: самоуправляйтесь. А они: дай денег, тогда и будем самоуправляться! И кому нужна эта профанация?