Негры появились на американском экране как носители всех без исключения расовых стереотипов Америки — от преступников из гетто до слуг белых господ вне гетто — кухарок, нянек, швейцаров в ливреях. Но за последние 48 лет, то есть со дня рождения Обамы, эти стереотипы потеснила жизнь. И вот на экране, как и в жизни, негры стали выходить из гетто, превращаясь в бизнесменов, политиков, интеллектуалов. Как говорил выдающийся негритянский общественный деятель Уильям Дюбуа, был сорван “огромный занавес”, отгораживающий реальную жизнь цветных от остального населения Америки.
В срывании “огромного занавеса” большую роль сыграли такие режиссеры, как Чарльз Барнетт, Спайк Ли, Джон Синглтон и те актеры-негры, которые вырвали своих героев из трафаретов насилия и сервильности. Постепенно стал складываться новый тип цветного человека — нового негра, “восстающего из пепла”, как Уилл Смит в фильме “День независимости”. И в таких картинах уже появилось “предчувствие” пришествия Обамы.
Современная негритянская история Голливуда — это череда “первых” — первая цветная кинозвезда, получившая первого “Оскара” за главную роль, и так далее. Этим “первым” стал Сидни Пуатье. Почти все 60-е годы прошлого столетия он в одиночку нес этот груз первопроходца. Он стал символом не только для негров, но и для белых — “черным всечеловеком”. В 1961 году, когда родился Обама, Пуатье играл в фильме “A Raising in the Sun” роль некоего Уолтера Ли Янгера, “гневного идеалиста”, пытающегося быть лидером в обществе, ждущем от него лишь послушания.
Сидни Пуатье стал своеобразным послом черных американцев при дворе белых. Но не всех черных. С появлением на политической арене “Черных пантер”, с началом расовых волнений, охвативших всю страну, Пуатье стал “старомодным”, а его “посольская” роль — несколько наивной. В 1971 году историк-негр Лэрри Нил писал о Пуатье в “Нью-Йорк таймс”, что чистильщик сапог, получающий за это миллион долларов, все равно остается чистильщиком сапог. С легкой руки продюсера Мелвина Ван Пиблса в американском кино появился новый тип негра-бунтаря. Лидер “Черных пантер” Хьюи Ньютон назвал “Песнь” первым настоящим негритянским революционным фильмом. Его герой, сексуальный и шальной, стал альтернативой неграм-мужчинам Пуатье.
Фильм “Песнь”, воспевший сверхсексуальность черного мужчины, оказался питательной средой голливудской “сексплуатации”. С тех пор мужчина-негр в голливудских фильмах стал вращаться вокруг оси достоинства и греха, как женщина любого цвета кожи — вокруг оси девственности и разврата. Негр-актер был вынужден играть или роль полицейского, или преступника, или святого, или психопата. В этом “смешанном” жанре или-или составил себе имя Морган Фримен, которого верховная жрица американской кинокритики Паулин Киль провозгласила “величайшим американским киноактером”. Другая суперзвезда этого жанра или-или — Дэнзел Вашингтон, получил второго — после Пуатье — “Оскара” за главную роль в триллере “Тренировочный день” (2002 год), в котором он играл лос-анджелесского полицейского детектива — “грязного копа”. Насилие и героизм в его характере слились воедино.
“Противовесом” Вашингтону стал Сэмюэль Л.Джексон, который в “Pulp Fiction” и почти в любом фильме выступает “главным мстителем”, убивающим налево и направо. Если Джексон представлял насилие-экшн, то Ричард Прайор был мастером словесного насилия. Заслуга Прайора в том, что он завоевывал белую аудиторию, провоцируя и даже оскорбляя ее. Он говорил ей неприятную правду о ее расизме в глаза, полоскал у нее на виду ее грязное белье социальных, расовых и психосексуальных предрассудков. За это он получил кличку Черный Провокатор.
Прайора можно считать крестным отцом таких суперзвезд, как Крис Рок и Эдди Мерфи. Последний пронес эстафету Пуатье—Вашингтон и передал ее Уиллу Смиту, ставшему звездой №1 Голливуда.
Мерфи родился, как и Обама, в 1961 году. Он сделал себе имя, высмеивая негритянские архетипы и всевозможных знаменитостей на популярнейшем ТВ-шоу “Субботним вечером в прямом эфире”. Одним из объектов насмешек Мерфи телевизионного периода был великий Билл Косби, из шинели которого вышли почти все негритянские энтертейнеры. С 1984 года негр Косби, играя главную роль в телесериале “Косби-шоу” на телеканале Эй-би-си, совершил невероятный подвиг — он стал всеамериканским папой, хотя представлял отца сугубо негритянского семейства. Сам этот факт был весьма революционным, хотя герой Билла Косби являлся человеком консервативных взглядов. Каждую неделю Косби доказывал своей в основном белой аудитории, что быть черным человеком — это одна из форм быть нормальным человеком, как писала “Нью-Йорк таймс”. Газета подчеркивала, что шоу о традиционном негритянском телесемействе Хакстебл во главе с папашей Косби способствовало размежеванию понятия “цветной” с социальной патологией. Если Пуатье был “черным всечеловеком”, то Косби стал “черным всеотцом”, а его семья — микрокосмом любой американской семьи с ее радостями и проблемами. Эту линию продолжили Эдди Мерфи в фильмах о докторе Дулиттле и даже Айс Кьюб, несмотря на свой по-гангстерски хмурый взгляд.
В голливудских картинах черные актеры все чаще выступают и в качестве своеобразных духовных отцов белой молодежи, подобно зеленому джедаю в “Звездных войнах”, поучающему Люка Скайуокера. Его прототип “черный Йода” — актер Фримен — поучает на экране своих молодых партнеров Киану Ривза, Эшли Джадд, Бена Аффлека. В его голосе звучат назидательные нотки, а морщинистое лицо говорит о том, что он хлебнул горя и знает, что за штука жизнь. Недаром Фримен, как до него Джеймс Эрл Джонс, обычно озвучивает своим закадровым голосом самого Господа Бога. А ведь оба они негры!
“Черный Йода” Фримена — научно-фантастическая инкарнация диснеевской мультипликации, Джимми Крикета, который поучает Пиноккио: “Пусть всегда твоим поводырем будет твоя совесть”.
В голливудских фильмах это давняя традиция. В “Унесенных ветром” нянька — актриса Хэтти Макданиел — по-матерински поучает и укоряет взбалмошную Скарлетт — Вивьен Ли. В “Маленьком полковнике” Билл Робинсон учит Ширли Темпль танцевать чечетку на лестнице. Историк Дональд Богл называет этот феномен “фиксацией Гека Финна” (по имени героя романов Марка Твена). То, когда хороший белый человек, столкнувшись с коррумпированной системой белого общества, идет за помощью к черному. Их дружба возвышает белого человека, поскольку черный, пишет Богл, “обладает той самой душой, которую ищет белый”.
В голливудских фильмах это давняя традиция. В “Унесенных ветром” нянька — актриса Хэтти Макданиел — по-матерински поучает и укоряет взбалмошную Скарлетт — Вивьен Ли. В “Маленьком полковнике” Билл Робинсон учит Ширли Темпль танцевать чечетку на лестнице. Историк Дональд Богл называет этот феномен “фиксацией Гека Финна” (по имени героя романов Марка Твена). То, когда хороший белый человек, столкнувшись с коррумпированной системой белого общества, идет за помощью к черному. Их дружба возвышает белого человека, поскольку черный, пишет Богл, “обладает той самой душой, которую ищет белый”.
Согласитесь, что по сравнению с Иисусом Христом даже президент Соединенных Штатов Америки — актер второго плана. Еще до победы Обамы Голливуд поселял в Белом доме черного человека в качестве его хозяина. Ими были Джеймс Эрл Джонс в фильме “Человек”, Морган Фримен — в “Столкновении с бездной”, Крис Рок — в “Главе государства” и Денис Хайсберг — в “24”. Эти кинопрезиденты-негры были своеобразным психологическим прорывом еще до появления Обамы на президентском горизонте. Они по-своему и в определенной степени ускорили его появление, посеяв семена такой возможности. Я не хочу возводить искусственную вертикаль: Пуатье — “черный всечеловек”, Косби — “черный всеамериканский отец”, Фримен — “черный Йода”, Дункан — “черный Христос” и, наконец, как вершина — Обама — реальный первый американский президент, одновременно нянька, советник, герой, отец и бог нации. Конечно, это не вертикаль, а всего лишь пунктирная линия, в которой жизнь влияет на кино, а кино — на жизнь.
