Мы беседуем с Александром Хатиным, председателем Ногинского районного отделения Всероссийской общественной организации “Боевое братство”.
— Статистика народного горя такова: в 2000—2001 годах на нашем Богородском кладбище по решению Правительства РФ выделен участок для воинских захоронений. С 25 сентября 2000 года по 4 декабря 2001 года проведены захоронения 266 неопознанных останков погибших военнослужащих. Для тех, кто не знает, — в первую чеченскую очень много погибло ребят, и они числились без вести пропавшими.
Их свезли в ростовскую лабораторию, чтобы идентифицировать. Одна из матерей, Анна Пясецкая, писала тогда в дневнике: “Вагоны были набиты телами российских солдат. Многих уже невозможно было опознать: обглоданные собаками, разорванные на куски, обгоревшие... Ростов не в состоянии был справиться с этим нескончаемым потоком смерти. Кроме вагонов на территории госпиталя стоял еще палаточный городок, палатки тоже оказались сплошь забиты телами. Собрав все свое мужество, я осматривала вагоны и палатки, осматривала каждого мальчика, его лицо, волосы, а если не было головы — руки, ноги. Мой Коля примечательный, у него родинка на правой щеке”.
Многие из матерей, которые искали своих сыновей, сами в Чечню летали. Их насиловали, в зиндан сажали — но они искали своих сыновей. Ну а потом, в 1999-м, — сколько же это все может продолжаться? — они обратились в правительство, чтобы неопознанные останки захоронили на московском кладбище. Оказалось, что Москве это не нужно — большой политический резонанс может получиться, — и поскольку в Ногинске только что открыли кладбище, решили, что воинский участок будет здесь.
— Удалось ли за 10 лет установить личности захороненных?
— Кое-что удалось: из 266 установлены личности 129 захороненных. 34 военнослужащих оставлены на Богородском кладбище — позже скажу почему, — 81 перезахоронен на их родине. На участке осталось 144 захоронения неопознанных воинов. Что уж греха таить — в одной могиле могут находиться останки и одного солдата, и другого. Знаю, что когда одного солдата эксгумировали, пришлось три могилы раскапывать, чтобы его останки собрать. У них же все там описано — где что лежит. Надо отметить, что военные по-честному поступили. А так могли бы сказать: “Вот забирайте все что есть и везите!”
— А почему все-таки могилы 34 опознанных воинов остались на Богородском кладбище?
— Родственники искренне сказали: “...лучше здесь, на Богородском кладбище, оставим захоронения, потому что когда мы умрем — кто там, на родине, за сыновней могилой ухаживать будет? А здесь — все по-доброму. Присматривают, ухаживают. И сынок... вместе со своими ребятами лежит...”
Это на самом деле так — глава Ногинского района Владимир Лаптев сразу сказал: “Вы — наши земляки! Ваши сыновья покоятся здесь, на богородской земле!” Он приглашает их всегда на Новый год, мы их принимаем, прием здесь всегда хороший.
— А Министерство обороны?
— Минобороны сначала активно этой темой занималось. И проезд организовывало семьям, и автобусы выделяло, и от министерства приезжали, выступали. В 2001-м поставили мемориал — скорбящую мать и стелу. История такая: в руке скульптуры награда государственная, крест — орден Мужества. Военные очень не хотели, чтобы он был в скульптурной композиции... этот орден. Это “кровавая” награда — орден давали за ранения либо... за смерть. В прошлом году — поскольку строили все на скоростях, да еще и подземные воды рядом проходят — почва под стелой просела, и она покривилась. Мы через Общественную палату Мособласти обратились в Минобороны с просьбой восстановить мемориал — поскольку он на федеральные деньги строился. Ответ был такой: “...Минобороны России вопросы по восстановлению мемориалов, памятников (в том числе на Богородском кладбище) решать не уполномочено”. Получается, что с сегодняшним 131-м Федеральным законом отвечать за воинский мемориал должно... сельское поселение? А памятник ни на чьем балансе не числится: значит, бюджетные деньги тратить на него нельзя! Но мы восстановили ограду. Но с памятником сложнее... Не так давно мать одного из погибших пишет письмо лидеру партии “Единая Россия” Владимиру Путину: “Просим Вас рассмотреть вопрос о статусе кладбища”. Что вы думаете? Письмо пересылают в область, область — к нам в район и так далее. “Ответьте заявителю” — так кто, мы должны или федеральная власть отвечать?
Надо отношение менять к погибшим в стране. Герой Советского Союза губернатор Борис Громов еще 10 лет назад правильно заявил: “...Считаю, что и российские воины, погибшие в Чечне, достойны того, чтобы имя каждого было известно и увековечено. Для этого необходимо построить и оборудовать специальный стационарный морг, а не хранить тела погибших в железнодорожных рефрижераторах, продолжать работы по идентификации погибших и предавать их земле только после того, как имена павших будут достоверно установлены”.
А Минобороны в ответ на наше письмо пишет: “...К исходу 2009 года экспертные возможности установления личности неопознанных тел военнослужащих, захороненных на кладбищах г. Ногинска, г. Ростова-на-Дону и г. Моздока, были исчерпаны...”
P.S. 25 сентября на Богородское кладбище вновь приедут несколько сот россиян. Семьи погибших. Поклонимся памяти их детей.
