В 1988 году Федоров женился на Галине Чувилевой, которая в ту пору училась на бухгалтера. Жили то у него, то у нее. А в 1996 году удалось собрать деньги на собственное жилье. И Федоровы купили трехкомнатную квартиру на Волгоградском проспекте.
Так вот, в 2003 году Виктора откомандировали в российское генконсульство, которое находится в Бонне. Приехал он туда с сыном, а жена часть времени жила в Москве, а часть — в Германии. И вот в 2005 году, вернувшись из Москвы, она сообщила Виктору, что их брак расторгнут. Она встретила другого человека (из соседнего подъезда), полюбила его — ну, понятно.
Вступление во второй брак бывшая жена Федорова решила отметить на свой манер: она сняла с его карточки все деньги, о чем он, разумеется, и не догадывался.
В 2006 году Федоров обратился в суд с иском о разделе квартиры. В результате трехкомнатная квартира была разделена на три части — ему, бывшей жене и сыну.
Очевидно, эта дерзость не входила в планы Галины. И вот в 2008 году ее мать, Елена Владимировна Никитина, обращается в Люблинский суд с иском. Из него следовало, что в 1996 году она одолжила дочери для покупки квартиры 232 миллиона 445 тысяч рублей (то есть 40 тысяч долларов по курсу того времени). Одолжила на льготных условиях: 5 процентов в месяц. Свои исковые требования к зятю и дочери она подтвердила договором займа, заверенным 16 апреля 1996 года нотариусом Евгенией Сергеевной Филатовой, и тремя квитанциями к приходным ордерам фирмы, у которой была куплена квартира, — ровно на одолженную сумму.
Но и у Виктора сохранилось несколько квитанций. И вот что выяснилось: квитанция №74, представленная Никитиной, была якобы выдана 30 апреля. А в квитанции №78, сохранившейся у Федорова, значится 29 апреля.
Вторая квитанция Никитиной №141 была “выдана” 2 мая 1996 года. Но это был праздничный день. И простой подсчет показывает, что с 30 апреля по 2 мая, то есть за один укороченный рабочий день, бухгалтер строительной компании умудрилась принять и рассчитать 70 клиентов. И это при том, что за предыдущие 6 месяцев она тоже обслужила 70 клиентов.
Федоров поехал в нотариальную контору №29 на проспекте Вернадского. Там ему рассказали, что в ночь с 16 на 17 августа 1998 года в конторе случился пожар. Сгорело многое, но не все. И заведующая нотариальной конторы Наталья Викторовна Топольцева, ответственная за архив, установила, что договор займа, представленный Никитиной в суд, зарегистрирован не был. А еще она нашла табель выхода Филатовой на работу. И выяснилось, что она приступила к работе 28 октября 1996 года, а договор займа, как мы помним, был якобы подписан 16 апреля, то есть на шесть месяцев раньше.
18 февраля 2009 года решением Люблинского суда под председательством судьи Д.Н.Балашова иск бывшей тещи был удовлетворен “частично”: суд обязал Виктора Федорова и его бывшую жену, то есть дочь истицы, вернуть Никитиной в счет выплаты основного долга 1 миллион 278 тысяч 449 рублей 28 копеек (с каждого). В решении говорится: “Оспаривание ответчиком Федоровым В.И. нотариального договора в данном случае не имеет правового значения, поскольку договор займа был фактически заключен, что подтвердила ответчик Федорова Г.В., в том числе и свою подпись на договоре, требования ст. 807 ГК РФ были соблюдены, денежные средства переданы”. То есть судья признал договор имевшим место, поскольку дочь истицы, к которой формально обращен иск, этого обстоятельства не отрицает. Схема простая, но надежная. Бывшая жена хочет отомстить мужу за то, что он разделил квартиру. Ее мать предъявляет претензии к ней и к ее бывшему мужу. Разумеется, дочь признает в суде все претензии матери — тогда и суд вынужден будет их поддержать, ведь один-то ответчик долг признал! И незачем копаться в нотариальных книгах.
14 мая 2009 года определением судебной коллегии по гражданским делам Мосгорсуда это решение было отменено, потому что Федоров предоставил документы из нотариальной конторы №29 и из управления Минюста, в которых говорилось, что в указанное время нотариус Филатова в нотариальной конторе №29 не работала.
Дело направили на новое слушание.
* * *
19 июля 2010 года решением Люблинского суда под председательством федерального судьи А.А.Кененова иск бывшей тещи был вновь удовлетворен, но появилась другая цифра: с учетом половины суммы займа и половины суммы процентов по договору судья решил взыскать с Виктора Федорова 8 миллионов 146 тысяч рублей 38 копеек.
Так ведь нотариус Е.С.Филатова в указанное время в нотариальной конторе №29 не работала? В решении судьи Кененова есть исчерпывающий ответ на этот вопрос: “16 ноября 1996 года стороны удостоверили договор у нотариуса Филатовой Е.С., которая допустила ошибку в удостоверительной надписи договора займа “16 апреля” вместо “16 ноября”. Ошибка нотариуса является технической и не может влиять на действительность договора”.
Как судья установил, что была допущена техническая ошибка? Элементарно: бывшая жена Федорова сказала, что договор займа был заключен именно в этот день — значит, ошибка. А что же еще?
Далее читаем: “Ответчик Федоров В.И. и его представитель в судебном заседании иск не признали, просили в его удовлетворении отказать, в возражениях на иск указали, что договор займа от 16 апреля 1996 года сфальсифицирован, поскольку “появился” только после вступления в законную силу решения суда о разделе между Федоровым В.И. и Федоровой Г.В. совместно нажитого имущества (то есть квартиры. — Прим. авт.) …В ходе судебного разбирательства установлено, что Федоров В.И. договор займа от 16 апреля… не оспаривал, доказательств недействительности приходно-кассовых ордеров не представил…”
Перевожу: Федоров иск не признал, указал, что договор сфальсифицирован, однако договор этот он не оспаривал. Что делать? Как это понимать? Ничего не делать и никак не понимать. Судья пришел к выводу, что хоть Федоров иск и оспаривал, но он его признал.
Не представил доказательств недействительности ордеров? А откуда им взяться? Ведь еще в апреле 2009 года следователь СО по Люблинскому району СУ СК при Прокуратуре РФ по Москве С.В.Добров вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела о фальсификации доказательств, потому что техническая ошибка при исполнении удостоверительной подписи на договоре займа не влияет на действительность договора.
В октябре 2010 года определением судебной коллегии по гражданским делам Мосгорсуда решение Люблинского суда было оставлено без изменения. Почему?
Во-первых, в решении говорится, что никаких доказательств, опровергающих заключение договора, не представлено. Правильно. Раз в возбуждении уголовного дела было отказано, вопрос считается закрытым.
Во-вторых, суд принял во внимание, что В.Федоров в ходе судебного разбирательства отказался от ходатайства о назначении почерковедческой экспертизы подписи тещи и бывшей жены, а также экспертизы по оттиску печати нотариуса Е.Филатовой. А кто сомневался в том, что дамы подписали договор займа? Было дело. Только задним числом, но — да, подписали. Доказательств не требуется. А вот Федоров ничего не подписывал. Но это незначительное обстоятельство суд во внимание не принял. Что же касается оттиска печати — тут Федоров по собственной неосмотрительности лишился важного доказательства по делу. Он был уверен, что на “договоре займа” стоит печать нотариуса Филатовой — ведь именно в этом и состоит весь смысл аферы. Но позже выяснилось, что у Филатовой была печать с индексом 4, и на печати у нее должна стоять четверка. А на договоре стоит печать без четверки — то есть без всяких опознавательных знаков.
В-третьих, по мнению Мосгорсуда, утверждение Федорова о том, что нотариус Филатова не могла удостоверить договор потому, что она в конторе №29 еще не работала, не может быть принято во внимание — имела место уже известная нам техническая ошибка.
Интересно, откуда вообще взялось это во всех отношениях приятное определение “техническая ошибка”? Впервые эти слова произнес адвокат бывшей жены В.Федорова на новом рассмотрении дела: нотариус хотела написать “16 ноября”, а написала “16 апреля”. Называется — описка. С кем не бывает. Но с каких пор суд принимает на веру такие безапелляционные заявления? И зачем тогда нужен суд? Адвокат сказал: описка — значит, так и есть. На самом деле это обстоятельство нужно проверять и доказывать. Что и пытался сделать В.Федоров, предъявив суду документы из нотариальной конторы №29 и из архива Министерства юстиции. Из архива Минюста пришел ответ, что в конторе №29 Филатова приступила к работе 28 октября 1996 года. Мало того, из самой нотариальной конторы получен документ, из которого следует, что 16 ноября Е.С.Филатова болела и вдобавок это был выходной день.
В конце концов Федоров нашел остатки архива нотариальной конторы №29. Оказалось, что у Натальи Викторовны Топольцевой сохранились журналы 1996 года. В одном из них черным по белому записано: последний договор 1996 года, зарегистрированный 30 декабря, имеет номер 343. А договор, якобы заключенный его бывшей женой и тещей в ноябре, имеет номер 364. Ну что еще нужно, чтобы возбудить уголовное дело?
Знаете, для того чтобы понять, насколько никому ничего не нужно, стоит ознакомиться с постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела от 13 июля 2010 года, подписанным сотрудником ОУ ОУР ОВД по району Кузьминки лейтенантом В.А.Трибулевым. Вот последний абзац этого документа:
“Из материала проверки дознание приходит к выводу о том, что в полученном материале проверки объективных данных указывающих на то, что в отношении гр. Федорова В.И. неустановленными лицами в неустановленном месте в неустановленное время преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 159 УК РФ не совершалось в связи с тем, что факт того, что договор был сфальсифицирован, материалом проверки не установлено”.
Если лейтенант Трибулев и владеет русским языком в пределах, предусмотренных программой средней, очень средней школы, то он это искусно скрывает. Но это оставалось бы его личным делом, если бы ему по роду службы не приходилось составлять документы, от которых зависит человеческая судьба. Однако он их успешно составляет. Из чего следует, что это и есть язык нашего правосудия. Точнее, язык, на котором оно предпочитает с нами разговаривать. Да и не разговаривать — это же нельзя назвать русской речью, — а дает понять. Дескать, не могем знать, поскольку не могем понять, то ли он убил, то ли его убили. Короче, покедова.
* * *
Ну и вот, в настоящий момент Виктор Федоров должен выплатить бывшей теще Елене Владимировне Никитиной 8 миллионов рублей. Судебный исполнитель уже прислал ему на работу постановление о возбуждении исполнительного производства. Федоров является сотрудником управления делами МИД по обслуживанию послов. И чтобы он не рыпался, старший судебный пристав-исполнитель Д.В.Щербаков вынес постановление об ограничении его выезда из России. И уже началось взыскание с заработной платы: 50 процентов от 23 тысяч рублей — посчитали?
У Федорова двое детей от второго брака — старшему сыну 3 года, младшему 3 месяца — и парализованная теща. Ущучили нелюдя. Будет знать, как делить с бывшей женой квартиру.
Я только одного не могу понять. Нотариус Е.Филатова якобы в розыске. А дело ее живет. И я полагаю, что, даже находясь в немилости у закона, она продолжает успешно ставить на документы свои паленые печати и регистрировать “сделки”. Если так — нотариусу в розыске любое дело по плечу. И что, от этой болезни нет лекарства? А кто будет кормить малолетних детей Виктора Федорова? Как я погляжу, по логике нашей коматозной Фемиды вся надежда на бывшую тещу…
Прошу считать эту публикацию официальным обращением в Следственный комитет РФ.
