Соло для судьи

Счет ошибкам правосудия идет на тысячи

Некоторые полагают, что самое главное в жизни — удачно жениться. Бог с вами! Главное — удачно развестись.

Счет ошибкам правосудия идет на тысячи
Рисунок Алексея Меринова

Некоторые полагают, что самое главное в жизни — удачно жениться. Бог с вами! Главное — удачно развестись.

* * *

8 апреля 2011 года в «МК» был опубликован мой судебный очерк под названием «Соло для нотариуса». Не приходится сомневаться, что история Виктора Федорова понравилась бы Агате Кристи. Леди Агата обожала сюжеты с поддельными завещаниями и расписками. Я ее понимаю: каждая подделка — произведение искусства. Но это в Англии. А у нас даже подделать красиво не умеют, все тяп-ляп, на скорую руку...

Так вот, сотрудник управления МИД России по обслуживанию послов Виктор Федоров в 1988 году женился на Галине Чувилевой. Потом они купили 3-комнатную квартиру на Волгоградском проспекте. В 2005 году Федоровы развелись.

В 2007 году суд разделил квартиру Федоровых: Виктору, Галине и их общему сыну досталось по одной трети.

Бывшую жену такой раздел сильно огорчил. И вот в 2008 году ее мать, Елена Владимировна Никитина, неожиданно вспомнила, что квартира-то была куплена на деньги, которые она дала в долг своей дочери. И Никитина обращается в Люблинский суд с иском к Галине и ее бывшему мужу Виктору Федорову.

Из заявления следовало, что 16 апреля 1996 года нотариус Евгения Сергеевна Филатова удостоверила договор займа, согласно которому Никитина дала в долг дочери Галине на 10 лет 232 445 325 рублей. Правда, не бесплатно: под 5% в месяц.

Поскольку денег не вернули, с учетом деноминации и набежавших процентов Никитина просила взыскать с дочери и зятя по 8 135 586 рублей.

Богобоязненная дочка иск немедленно признала. Добрая, хорошая девочка. Дело уперлось в бывшего зятя.

* * *

Поскольку никаких денег Федоров у тещи не брал, а квартира была куплена на заработанные им деньги, Виктор вначале впал в кому. Представьте себе состояние человека, который не подписывал никаких договоров, не брал в долг денег, а их требуют вернуть, да еще с процентами. Однако кома комой, а защищаться надо.

Виктор поехал в нотариальную контору на улицу Вернадского, дом 127, и выяснил, что реестр за этот период, ты подумай, сгорел. Но зато удалось установить, что нотариус Филатова приступила к работе только 28 октября 1996 года. То есть 16 апреля удостоверить этот договор она не могла.

Когда в суде всплыло это обстоятельство, бывшая жена и ее мать неожиданно вспомнили, что на самом деле 16 апреля 1996 года договор займа был только подписан, а вот удостоверен 16 ноября. Ну а запись нотариуса о том, что договор удостоверен в апреле, — просто-напросто техническая описка.

Значит, 16 ноября?

Хоть застрелись, но договор никак не мог быть удостоверен в этот день: это был выходной, и нотариальная контора не работала, что подтверждается табелем учета рабочего времени. Кроме того, с 14 по 21 ноября нотариус Филатова, согласно тому же табелю, хворала. И, наконец, в этой нотариальной конторе у каждого нотариуса на печати был свой порядковый номер. На печати Филатовой стоял номер «4». А на представленном тещей в суд договоре никакого номера нет.

Но и подписан 16 апреля этот договор не мог быть ни при каких обстоятельствах. И вот почему.

Во-первых, весь документ, в том числе и часть, касающаяся нотариального удостоверения, выполнен одним и тем же шрифтом и на одном и том же печатающем устройстве.

Во-вторых, подписи матери и дочери выполнены непосредственно под абзацем, из которого следует, что нотариус разъяснила им положения Гражданского кодекса и будет хранить у себя третий экземпляр договора.

И главное: там указано, что договор и подписан, и удостоверен в присутствии нотариуса, то есть в один и тот же день. Но нотариус, как мы уже знаем, приступил к работе 28 октября!

Заврамшись? А если прибавить к этой тухлой арифметике поддельную печать, остается признать: сработано на коленке.

Да и коленка была так себе. Как следует из договора, он зарегистрирован в реестре нотариуса под порядковым номером 364. Но последний договор, зарегистрированный в 1996 году нотариусом Филатовой, имеет номер 343.

Теща в законе: Елена Владимировна Никитина.

* * *

Казалось бы, с такой липой боязно идти суд — лучше в баню. Там из нее надрали бы хороших веников. Однако, как показывает практика, особо ценные сорта липы можно использовать по-другому. Из них получаются отличные судебные решения, которые издают прекрасный запах.

Судья Люблинского суда А.А.Кененов 19 июля 2010 года постановил: иск Никитиной удовлетворить и взыскать с Виктора Федорова 8 146 786 рублей. Из них 1 162 226 рублей — долг с учетом деноминации, а 6 973 359 рублей — набежавшие проценты.

В решении суда говорится: мать с дочерью подписали договор займа 16 апреля, а его нотариальное удостоверение по закону не является обязательным.

Федоров подал кассационную жалобу. Но у судебной коллегии Мосгорсуда в составе С.В.Климовой, Т.В.Кочергиной и Е.Н.Грибовой не дрогнул ни один мускул — 4 октября 2010 года решение Кененова вступило в законную силу.

Из зарплаты Виктора Федорова, отца двух малолетних детей от второго брака, начали вычитать 50%, а чтобы знал свое место, ему запретили выезд из России. И так как работа Виктора связана с обслуживанием наших послов за границей, его профессиональная деятельность фактически прекращена. Теща знает свое дело: отравленная стрела достигла цели.

А про дочку не забыли? С нее ведь тоже взыскали восемь с лишним миллионов. Так пьеса-то была написана для театра одного актера. Денег с нее никто, понятно, не требовал, ведь, по сути дела, именно она является истцом. Поэтому дочка-должник свободно перемещается по земному шару и в настоящее время мается в Вене.

Нет, ну вы знаете, это уж слишком. Вы что, не верите в материнскую любовь? Интересы истицы Елены Никитиной и ее дочери, ответчицы Галины Федоровой, в суде представляет один и тот же юрист, Андрей Федотов. Правда, для соблюдения хоть каких-нибудь приличий гражданин Федотов в одном заседании представлял интересы маменьки, а в другом — дочери. А разве так можно? Нет, нельзя. Ну и что?

* * *

Виктор Федоров подал надзорную жалобу в президиум Мосгорсуда. Судья А.И.Клюева жалобу отклонила: «доказательств, опровергающих заключение договора займа, не представлено».

Основной довод: нотариальное удостоверение договора займа не является обязательным. 16 апреля договор подписали. А когда он был удостоверен нотариусом и был ли удостоверен вообще — значения не имеет.

Это правда, не имеет. Но дело в том, что договор займа, представленный мадам Никитиной, категорически исключает сам факт его подписания 16 апреля 1996 года.

Последней надеждой Федорова оставался Верховный суд. Однако для обращения туда срок оказался пропущен. Вины Федорова тут не было. Все дело в том, что он обратился с надзорной жалобой в президиум Мосгорсуда за 5 дней до истечения срока, то есть вовремя. Но решение по жалобе, без которого невозможно обращение в вышестоящую инстанцию, было вынесено уже после истечения срока.

Специально для таких случаев Пленум Верховного суда в постановлении № 2 от 12.02.2008 г. разъяснил, что время рассмотрения надзорной жалобы учитываться не должно, ведь оно от заявителя не зависит.

Поэтому Федоров обратился с заявлением о восстановлении срока. А этим занимается суд первой инстанции. Заявление рассматривал уже известный нам судья Кененов. Получается, что Федоров пришел к старому знакомому, чтобы получить из его рук возможность оспорить его же решение.

Ответ не заставил себя ждать. В прямом смысле слова. Ибо судья Кененов справил правосудие с изумительной скоростью: на то, чтобы зайти в совещательную комнату, принять, написать и распечатать определение, ушло 10 секунд. Адвокат Федорова от неожиданности успел только открыть рот, но не успел его закрыть. Пилот «Формулы-1» судья А.Кененов огласил решение: в восстановлении срока отказать.

Надо сказать, что, несмотря на такую летучесть, это было очень продуманное решение. Никак нельзя было пускать Федорова в Верховный суд: ведь там могло выясниться такое, от чего рот не закроется никогда.

* * *

Не знаю, с чего начать. Начну с хорошего — с денег. Я бы ни за что не поверила, прочитав такое в газете. Однако арифметику еще никто не отменял, и поэтому рублю сплеча. Дело в том, что в Люблинском суде позабыли правила деления. Вы же помните, что в 1998 году с нами случилась деноминация. По этой причине 232 миллиона рублей, на которые претендовала экономная теща, превратились в 232 тысячи рублей. Соответственно, Федоров — даже если бы он действительно брал эти деньги — должен был бы вернуть половину, то есть 116 тысяч, плюс проценты, а всего 813 тысяч рублей.

Но судья Кененов с арифметикой не совладал. И взыскал с Виктора Федорова в десять раз больше. А истице-то как приятно!

И все вышестоящие инстанции, то есть 6 судей Московского городского суда, пропускали эту приятность как под наркозом.

Продолжаем разговор.

Теперь о грустном. Как известно, аксиомой гражданского судопроизводства является следующее положение: обстоятельства, установленные ранее вынесенным судебным решением, не подлежат оспариванию при рассмотрении дела, в котором участвуют те же лица.

В начале этого очерка я упомянула о том, что еще в 2007 году Федоровы в суде разделили свою квартиру. И вот что было установлено: «суд не находит основания для признания квартиры... имуществом, приобретенным на средства ответчика Галины Федоровой, ее матери Никитиной Е.В... допустимых доказательств тому, что денежные средства... передавались матерью ответчика, не представлено».

То есть суд уже проверял версию о приобретении квартиры на деньги матери и отверг ее.

Это решение было вынесено 26 сентября 2007 года, и Кузьминский суд оставил его в силе. Судья Кененов, который в Люблинском суде слушал дело по иску Никитиной, прекрасно знал о нем — оно есть в материалах дела. Знать-то знал, но тайны не выдал. В его решении об этом ни слова. А как же аксиома гражданского судопроизводства? Так ведь аксиом много, а квартира одна...

Виктор Федоров и его бывшая жена Галина.

* * *

Человеческая память — уникальная субстанция. Никто не знает, как она устроена. Но порой случаются такие чудеса, в которые просто невозможно поверить. Чаще всего феноменальные воспоминания посещают людей именно в судах.

Вот взять Никитину с Федоровой. В 2007 году при разделе квартиры они придерживались версии о том, что ее купили частично на деньги Галины, а частично на деньги, подаренные ей матерью. О договоре займа тогда не было и речи. И надо же, после решения по разделу квартиры, слава богу, память вернулась, вспомнили: был договор займа. И как только это произошло, нужные документы повалили как из рога изобилия.

Вот как объяснила в суде это чудо Елена Никитина: «С момента заключения договора займа прошло более 13 лет и, соответственно, документы по указанному договору и сам договор были найдены не сразу и представлялись в суд по мере их обнаружения».

Ах ты господи. Вспомнили про документ — он нашелся. Вспомнили про другой — другой нашелся. Прелесть!

Галина Федорова и ее маменька зашлись так, что в горячке представили в суд квитанций на сумму в два раза больше стоимости квартиры. Тут можно было бы поговорить о поддельных печатях, о подделанных подписях, но, так как я пишу не роман, а очерк, добавлю только один штрих.

Мать и дочь привели в Люблинский суд бесподобного свидетеля — риелтора Валерия Красильникова. 1 декабря 2009 года он поведал суду, что супруги Федоровы и Никитина обращались к нему по поводу покупки квартиры. Оплачивали ее Никитина и Виктор Федоров. Никакого договора мать и дочь не подписывали.

В июле 2010 года Красильникова допросили повторно. И он неожиданно вспомнил, что его показания, елки-палки, были неправильно записаны. На самом деле Виктора он никогда не видел: обращались к нему только Никитина и Федорова. Квартиру оплачивала Никитина, а договор между матерью и дочерью — ну точно! — был договор-то. Правда, на другие вопросы он ответить не смог: остальное забыл.

При рассмотрении первого дела откровения Красильникова суд отверг. А вот судью Люблинского суда Кененова свежие воспоминания Красильникова вполне устроили.

А при чем тут, кстати, Люблинский суд? Ведь дела о взыскании по договору займа рассматриваются по месту жительства ответчиков. Ответчик Виктор Федоров живет на территории Одинцовского суда, а ответчик Галина Федорова — на территории Кузьминского.

Но Кузьминский суд нам даром не нужен: там было принято нехорошее решение о разделе квартиры. Может, Одинцовский? Ну нет, мало ли что там может случиться. А Люблинский — он свой. В смысле, истица Никитина живет на его территории. А вам что в голову пришло?

Что же делать? Не беда. Закон позволяет сторонам менять подсудность по обоюдной договоренности. Вот мать с дочерью и договорились: притаранили в суд договор займа, где было написано, что все споры подлежат рассмотрению по месту жительства заимодавца, то есть в Люблинском суде. Все, гуляем.

* * *

3 мая 2011 года, через три недели после выхода первого материала, мне на мобильный телефон позвонил незнакомый человек. Сказал, что он — Даниил Александрович Стрелецкий, а у меня проблемы. Оказывается, рассказав историю Виктора Федорова, я разгласила государственную тайну. Сейчас с Виктором Федоровым разбираются в компетентных органах, а мне надо бы... — и тут разговор прервался.

Я перезвонила по номеру, который высветился на дисплее. Однако никто не ответил. Тут снова звонок. Незнакомец обиженно сказал: что же вы трубку бросаете? Надо бы вам подъехать в МИД и как-нибудь исправить ошибку, скажем, напечатать опровержение, уже и текст имеется. И тут разговор снова прервался. Когда он позвонил в третий раз, я успела его спросить: является ли государственной тайной история раздела квартиры Федоровых? Убедившись в том, что я «исправлять ошибку» не намерена, незнакомец растаял в эфире. Вот номера телефонов, с которых он звонил: (495)707-27-33, 707-28-32 и 707-29-29. Дозвониться по ним мне так и не удалось. А еще выяснилось, что гражданин с такой звучной фамилией в МИДе не работает. Никак не могу понять, на что рассчитывали старательные защитники Никитиной и Федоровой? Что я подскочу «в МИД»?

* * *

Этот судебный очерк написан не для того, чтобы вы прочли еще одну страшную историю. У меня есть конкретная и очень важная цель.

Как вы думаете, почему судьи со спокойной душой приняли паленый договор? Как можно 8 миллионов перепутать с 800 тысячами? Возможно ли не заметить в материалах дела решение предыдущего суда?

Паленых договоров в судах пруд пруди. Но столь низкопробную поделку и в руки брать боязно — нет, не побрезговали, проглотили.

Обсчитаться в 10 раз? За это в третьем классе в угол ставят, а в суде, значит, сойдет?

Решение предыдущего суда, которое обязательно для последующего (это называется преюдиция), не заметить, конечно, можно. Но лишь при одном условии. И это условие — абсолютная безнаказанность. Сегодня, похоже, именно она стала фундаментом нашего правосудия. Еще десять лет назад, не говоря уже о временах СССР, такое варварство невозможно было представить. Но в обмен на безнаказанность такой представитель Фемиды становится уязвим. Ведь платой за нее является безусловная зависимость от тех, кто эту безнаказанность обеспечивает. Судья, принимающий участие в подобной дикости, управляем, как фигурка кукольного театра.

Вот ради чего я все это пишу. То, что произошло с Федоровым — не случайность. Не забыли, не обсчитались, не проморгали. Когда человеку постоянно повторяют, что он никто и ничто, он рано или поздно смирится с этим либо сойдет с ума. Так нас ломают об колено.

Но есть люди, которые от отчаяния идут до конца — и побеждают. А это значит, что не все потеряно даже тогда, когда потеряно все.

* * *

Прошу считать эту публикацию официальным обращением в Квалификационную коллегию судей и в Следственный комитет РФ. Срок давности еще не истек.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру