Мало кто знает, что в знаменитой комедии «Кавказская пленница» в знаменитой песне «Если б я был султан» сделана купюра. Как мы помним, смысл песни в том, что трое жуликов взвешивают плюсы и минусы наличия трех жен. Так вот, там вырезан куплет, который пел Юрий Никулин: «Разрешит мне жена — каждая! — по сто. Итого триста грамм — это кое-что! Но когда на бровях приползешь домой — предстоит разговор с каждою женой!».
Эти строки я цитирую без боязни — их поет отрицательный, хотя и забавный персонаж. Но главное, эти строчки написаны целомудренно: герой Никулина осознает скорую и неминуемую расплату за «три по сто», причем расплату троекратную. Однако бездарная антиалкогольная кампания тех времен катком прошлась по шедевру советского кино, и куплет вырезали. Потом кампания схлынула, но куплет не восстановили, а убрать строчки из фильма оказалось легче, чем водку из жизни советского человека.
И думаете, кто-то понес за это наказание?
Никто!
Бездарные властные временщики того времени, кто еще жив, сейчас получают персональные пенсии. И никто не требует от них покаяния за то, что тупой, бездумной пропагандой оскопили киношедевр.
В этой истории как в капле воды отражается бессмертная фраза Черномырдина: «Хотели как лучше — получилось как всегда!».
Россия с помощью наших славных законотворцев 1 сентября наступила на те же грабли. Грабли называются Закон «О защите детей».
Идея, напомню, вроде бы проста: граждане должны понимать, к какой возрастной категории относятся фильмы, телепрограммы и музыка. Воплощение, по мысли думских деятелей, также простое: перед «воспроизведением» продукта идет возрастное обозначение — джингл, напоминание, указание.
На бумаге, как известно, все красиво. И телекомпании тут же в своих программах напротив каждой передачи или фильма написали указание возраста. Такая же цифра с легкостью будет появляться на экране перед началом трансляции.
Но разве дело только в цифрах?
Тут же разразились скандалы вокруг мультиков. В «Ну, погоди!» Волк курит, а согласно новым правилам курящий герой может нанести непоправимый вред сознанию ребенка, ибо он узнает, что на свете есть сигареты и захочет их попробовать. И СМИ на полном серьезе рассуждают, что, видимо, Волк и Заяц будут перенесены на 23 часа, ибо «там можно».
Все кидаются к законодателям, но те мило улыбаются и говорят, что «не стоит ситуацию доводить до абсурда, мы найдем решение, сделаем исключение». И вообще, добавляют думцы, Волк — он персонаж отрицательный, значит, может курить. Вот Заяц — он положительный — и не курит, а значит, все в порядке.
Однако тут же возникает проблема, что делать с Шерлоком Холмсом. Герой Ливанова сугубо положителен, но курит трубку — а значит, детки могут подумать, что если ты куришь трубку, то будешь умным.
И снова думцы мило улыбаются и говорят, что не может быть и речи о переносе этого шедевра кино на 23.00 и «что нужно будет сделать исключение или что-то придумать».
Так что, видимо, будет какой-то специальный список разрешений, только не по закону, а по привычным российским «понятиям». А иначе не получиться. Иначе 9 мая, при громадном стечении народа с детьми, нельзя будет услышать «Давай закурим, товарищ, по одной». Потому что «там курят положительные персонажи», да и «непонятно, что они там собираются закурить».
Понятно, что и для этого шедевра будет сделано исключение, но есть вопросы.
А сколько таких исключений нужно делать?
Кто будет определять, что «это можно»?
Получается, что если герои какого-то «шедевра» пьют и курят, то это на детей не воздействует, а если это не шедевр, то все сразу начнут пить и курить?
Но Черномырдин не был бы гением, а грабли не били бы столь болезненно по лбу, если бы новый закон некоторые вещи не доводил вообще до полнейшего абсурда.
К примеру, прямой эфир.
Как ведущий, проработавший в прямом эфире 22 года, я только развожу руками, не понимая, что мне делать при ведении программ. Ведь гость может в любую секунду сказать что угодно, проблема может касаться любого аспекта нашей жизни.
К примеру, в дневном эфире мы сейчас обсуждаем предложение властей полностью ограничить курение, и в студии спорят сторонники и противники этой идеи.
Что нам за это будет? Ведь противник запрета курения может говорить, что курить — это здорово, мало ли что ему в голову придет.
Нас что, за это закроют, или мы должны перестать делать дискуссионные передачи?
Законодатели снова мило улыбаются и говорят, что «социальные СМИ — это совсем другое, им позволяется гораздо больше, им сделают исключение». Но разве дело в исключении? Ведь дети будут слышать, что в дневном эфире человек говорит, что курить — это хорошо.
То есть СМИ должны днем быть Зайцами, а вечером Волками.
Но и это не все. А что делать музыкальным радиостанциям?
Конечно, если это «Русское радио», то там Киркоров, Басков и Маша Распутина споют что-то красивое про любовь и Сибирь.
А если это радиостанция, передающая рок-музыку или рэп?
Что, отныне писать «диетический» рок и рэп?
Закрывать радиостанцию?
Неожиданно объявлять перед песней Шнура, что «просим родителей увести детей от радиоприемников»?
Скажу так: я не прошу от законодателей большого ума.
Я требую обычной грамотности.
Закон не должен вводить общество в панику.
Закон не должен предусматривать «приложение» в пятьсот страниц, где могут быть перечислены исключения из этого закона.
Закон не должен становиться инструментом расправы — а в регионах именно за несоблюдение этого откровенно дилетантского закона будут закрывать неугодные власти СМИ.
Закон не должен входить в противоречие с реалиями жизни, в крайнем случае он должен учитывать эти реалии. Нельзя делать вид, что не существует Интернета, где есть всё и это «всё» — без ограничений.
Поразительно, но никогда еще принятый закон не был создан столь явно «для отписки». Думцы в очередной раз решили показать, что они умнее всех, и создали, по сути, профильный закон без настоящих и глубоких консультаций с теми, кто должен эти законы исполнять, то есть со СМИ.
Итожим.
Новый закон «О защите детей» детей не защищает, ибо предлагает регулировать топором то, что регулируется скальпелем.
Требования к электронным СМИ бесконечно предупреждать граждан о том, что будет в следующую секунду, приведет лишь к росту количества судебных исков от всевозможных жуликов, которые будут маниакально подавать иски о компенсации морального вреда к СМИ и слезно рассказывать про «душевные травмы» от прослушанного эфира.
Мне жаль только одного — что вырезанный куплет Никулина так и не вернут в фильм.
Но наши законодатели не забудут принять, в ближайший же праздник, «три по сто».
А может, и больше.
